Перезагрузка или Back in the Ussr (трилогия) - Геннадий Марченко

При этом не стоит мешать выезду из СССР всех желающих, кроме, естественно, тех, кто является носителем секретной информации. Написал отказ от советского гражданства – скатертью дорога. Хоть в Мекку, хоть в землю обетованную, хоть в Европу с Америкой. Кстати, можно будет, опередив Фиделя, провернуть идеологическую диверсию против Запада – выслать к ним под видом политзаключенных всех уголовников. После этого уже никто на Западе не будет слушать рыдания разного рода Солженицыных.

Впрочем, желающие смогут вернуться, но не все и не просто так. Если ты за рубежом работал против СССР и имел дело с врагами страны – проходи мимо. Если же просто пытался «срубить» долларов на красивую жизнь – можешь вернуться, но для этого придется внести в казну, скажем, 1 кг золота, или эквивалент в других драгметаллах, да еще и обгадить капиталистический мир по полной программе в СМИ. Мол, как я настрадался, как там унижают просто человека, не говоря уже о иностранцах… Бедные негры! И за все это получишь вид на жительство, но не гражданство. Гражданство – только за особые заслуги перед страной.

И вот мы добираемся до диссидентов. Как их вывести не только в СССР, но и в Восточной Европе? Взращенные на хрущевской оттепели диссиденты ареста не боятся. Особенно восточноевропейские. Ну сколько там в моей реальности сидели всякие Гавелы и Михники? По полгода максимум… Лех Валенса и другие главари ЦРУшной гадины под названием «Солидарность» за попытку государственного переворота провели год… в партийном санатории! Даже не смешно. Да и реальный срок в комфортабельной европейской тюрьме их не напугает. А вот лет тридцать у нас на Колыме – очень даже! Когда европейские «борцы за демократию», отмотав срок, вернутся в свои Польши, Чехословакии, Венгрии и прочая (если, конечно, доживут), то им будет уже не до борьбы за «западные ценности».

Так же и с нашими диссидентами. Они, правда, покрепче европейских, советских лагерей не испугаются, морально готовы. А вот азиатских лагерей в КНДР, Вьетнаме и Лаосе, куда их отправят лет на 30, испугаются еще как.

И кстати, в 1980-м в Польше ожидается буча с «Солидарностью», а перед этим, в 1978-м, римским Папой Иоанном-Павлом II станет Кароль Войтыла. Сволочь редкая, устроил настоящий крестовый поход против СССР. Может быть, сейчас, пока он еще польский кардинал, сидит у себя в Кракове, стоит его тихо усопнуть от какой-нибудь болезни?

Либо вот такой вариант, поскандальнее… Например, кардинала находят утром в постели с молоденьким мальчиком-послушником. Оба уже холодные, расследование устанавливает что в разгар страсти кардинал коснулся ногой незаземленного провода от цветомузыки или чего-то такого. В общем, любовь до гроба – погибли оба. А потом соответствующие видео и фотографии появляются в ведущих мировых СМИ. Ватикан скорбит, а вместе с ним и Польша, и еще не факт, что на фоне этого скандала появится «Солидарность» с своим брендом, «благочестивым католиком» Лехом Валенсой.

Не удержался, вписал несколько мыслей на экономическую тематику. Например, что не мешало бы слезть с нефтяной и газовой иглы. Прошелся немного по культуре. Мол, почему бы не дать по рукам спекулянтам дисками с популярной западной музыкой, и просто не напечатать на «Мелодии» альбомы ведущих рок и поп-исполнителей? Естественно, фильтруя группы и певцов на предмет, чтобы в текстах не звучало ничего, порочащего советский строй. И не пропагандирующего секс и наркотики. Пусть просто поют про любовь, мало ли, вдруг среди слушателей попадутся знатоки того же английского языка.

В общем, накидал я в рукопись своих мыслей, возможно, даже не обработанных толком, писал, что в голову приходило. Надеюсь, Машеров с моими умственными завихрениями разберется. Вон как внимательно читает, иногда даже возвращаясь назад, перечитывая какие-то заинтересовавшие его абзацы.

Впрочем, до посадки в ленинградском аэропорту дочитать все равно не успел. Заметно было, с каким сожалением он убрал папку в портфель, который тут же услужливо подхватил старый мой знакомый Николай Петрович. Не иначе, глава республики уверен в своем помощнике, что не станет тот открывать папку без разрешения непосредственного начальства. Да и на виду постоянно Николай Петрович, никуда он с этим портфелем от своего руководителя не денется.

В «Пулково-1» Машерова встречал сам первый секретарь ленинградского обкома КПСС Григорий Романов. Хозяин города на Неве сердечно обнялся с Петром Мироновичем, пожал руки мне и помощнику Машерова, после чего предложил проехать сразу отобедать. Предложение было принято, и мы на двух автомобилях отправились куда-то за город, где обнаружилось похожее на теремок-переросток заведение с очень даже приличным меню.

Я закончил пораньше, сказал, что пойду прогуляюсь, полюбуюсь природой. Место здесь и впрямь было живописное, один только благоустроенный пруд с важно плавающими в нем лебедями чего стоил. Впрочем, долго наслаждаться этой красотой мне не дали. На крыльце появились Романов с Машеровым, обменялись репликами, после чего Петр Миронович махнул мне рукой, приглашая садиться с ним в машину, тогда как Романов уселся в тот же лимузин, на котором он ехал сюда с Машеровым.

– Мы с Григорием Васильевичем договорились встретиться еще вечером, – пояснил белорусский лидер, оборачиваясь с переднего пассажирского сиденья. – А сейчас едем в Ленинградский электротехнический институт, к Жоресу в гости.

Я сидел сзади, рядом с Николаем Петровичем, преданно сжимавшим в руках портфель начальника. Мой телефон вместе с зарядником лежали в моей неизменной сумке. Еще в Москве, перед отлетом, Машеров, на несколько секунд оставшись со мной наедине, негромко поинтересовался, не потерял ли я аппарат. Ну и шуточки!

Путь до ЛЭТИ не занял много времени. Жорес Иванович, намного моложе, чем когда видел его по ТВ, вышел нас встречать сам вместе с ректором института Александром Вавиловым.

– Коля, ты мне портфель давай, а сам с охраной отдохните пока в кабинете ректора, – скомандовал Машеров своему помощнику, имея заодно ввиду и телохранителей. – Александр Александрович, чего людей с собой таскать попусту, тут мне явно ничего не угрожает, пусть у вас отдохнут, вы же не против?

– Бога ради, пойдемте, я вас проведу…

– Спасибо. И кстати, не хочу отнимать ваше драгоценное время, у вас же наверняка какие-то дела. А мы тут с Жоресом Ивановичем как старые товарищи и земляки повспоминаем былое, посидим у него в лаборатории.

– Конечно, конечно… А вот товарищ тоже с вами пойдет?

– Это писатель Сергей Губернский, он помогает мне в работе над мемуарами, поэтому его присутствие меня ничуть не отяготит.

Избавившись от лишних глаз и оставшись втроем, мы поднялись на второй этаж, где находилась просторная, светлая и прекрасно оборудованная лаборатория. В данный момент она пустовала, так что дверь Жорес Иванович открыл своим ключом.

– Так, ну и где ваш чудо-аппарат? – сходу поинтересовался профессор, не успели мы переступить порог помещения.

Машеров многозначительно посмотрел на меня, и я извлек из сумки сотовый телефон. Петр Миронович не имел времени и возможности освоить управление мобильником, поскольку тот постоянно находился при мне, и еще в самолете мы договорились, что я сам представлю Жоресу Ивановичу мобильный телефон. И тогда же я предупредил Машерова, что представить это все как секретную разработку финской фирмы не удастся.

– Почему? – чуть заметно напрягся он.

– Да потому что здесь меню на русском языке, да и сам корпус явно не новый. Видите потертости по краям? А на платах вполне может стоять год производства. Уж такой ас в технике, как Алферов, сразу сообразит, что дело нечисто.

– Действительно, как-то я над этим не подумал… Что же теперь делать? Хотел убить сразу двух зайцев, встретиться и с Романовым, и с Жоресом, а получается, с телефоном дело не выгорит.

– Вы же говорили, что доверяете Жоресу Ивановичу. Может быть, открыться, рассказать все, как есть?

Машеров задумался глядя в иллюминатор, затем вздохнул и покачал головой:

– Ладно, так и быть, рано или поздно все равно пришлось бы рассказывать.

Так вот мы и решили, что еще один человек в этом мире узнает мою настоящую историю.

Алферов взял телефон осторожно, словно боясь что-то в нем повредить. Покрутил в пальцах, затем попросил включить и показать, как тот работает. Пришлось повторять практически ту же процедуру, что и в случае с Машеровым в санатории, только на этот раз обошлось без демонстрации файлов личного содержания, да и контакты уже были подчищены.

– Откуда это у вас? – пристально глядя мне в глаза, спросил профессор.

Далее настала очередь вступать Петра Машерова. На объяснение ушло около получаса, изредка Жорес Иванович речь земляка прерывал удивленными междометиями.