Асы шпионажа. Закулисная история израильской разведки - Стюарт Стивен

Начиная с зимы 1972 г. в мировой прессе стали появляться многочисленные статьи, содержащие материалы о некомпетентности арабов. 26 декабря 1972 г. репортер «Файненшиал таймс», побывавший с коротким визитом у Кастро, писал: «Египетская армия к войне не готова. Тем не менее в армии находятся офицеры, стремящиеся к войне с Израилем».

Газета «Ла стампа» писала 27 января 1973 г.: «Коррупция везде. Египетской армии хватит боеприпасов не более чем на неделю».

В феврале «Карьере делла Сера» утверждала: «В египетских военных кругах откровенно признаются, что армия страдает от нехватки бензина и запасных частей. Один летчик обслуживает два самолета. Новое ультразвуковое авиационное оборудование валяется без присмотра, как камни на дороге. Тридцать самолетов, оборудованных ультразвуковыми приборами, разбились во время учебных полетов за последние пять месяцев».

Корреспондент «Фигаро» в феврале сообщал: «Один из иностранцев, военный атташе, сказал мне — армия совершенно недееспособна. У них нет ни Насера, ни советских инструкторов. Настроение в армии подавленное».

Джим Хогланд писал из Каира в «Вашингтон пост» в марте, что египетская система противовоздушной обороны может быть Израилем легко уничтожена. Затем он передавал слухи, которые ходили в Каире: два израильских самолета находились уже на расстоянии тридцати миль от Каира, а египетские ракетные установки все еще бездействовали. Примеры следовали один за другим.

Дезинформирована была не только печать. В июле 1973 г. военных атташе в Каире пригласили в качестве наблюдателей на учения в окрестностях египетской столицы, где должно было испытываться оборудование последних образцов, предназначенное для наземных войск. Один атташе после этого рассказал, что это было представление в духе ранних «Кистоун Копс» (серия немых фильмов о незадачливых полицейских). Все было на редкость плохо организовано. Техника то и дело выходила из строя. После войны стало ясно, что перед военными атташе была разыграна великолепная комедия, цель которой состояла в том, чтобы внушить им мысль о полной несостоятельности египтян! Разумеется при этом имелось в виду, что эти сведения дойдут до Израиля.

В Сирии происходили аналогичные спектакли. В печати, особенно в бейрутской, появились статьи, в которых обсуждался вопрос о разрыве между Сирией и Советским Союзом. В то самое время, когда русские в поте лица трудились над созданием самого совершенного в мире ракетного щита в Египте и в Сирии, прессе внушали, что русских стали не на шутку раздражать некомпетентность их арабских клиентов и они решили с ними порвать.

Классическим приемом в дезинформационной программе стало подкидывать материал оппозиционным правительству группам. Они воспринимали его с готовностью, и хотя верили в него частично, но преисполнялись желанием поверить всему. Израильтяне, все еще живущие в атмосфере праздничного угара после триумфальной победы в Шестидневной войне, подобно оппозиции, были готовы поверить в истинность любого сообщения, которое подвергало сомнению способность арабов развязать новую войну.

Однако в конце сентября стало очевидным, что Египет собирается воевать. 1 октября один из офицеров действующей армии из разведки Южного соединения — лейтенант Бенджамин Симон Тов представил своему начальнику генерал-лейтенанту Давиду Гедалиа доклад с подробным и логичным анализом процесса развертывания египетских сил вдоль Суэцкого канала. «Война, — писал он, — по всем признакам неизбежна». Симон Тов обратил внимание не только на нескончаемый поток вооружения и на сотни машин, снующих туда и обратно вдоль линии фронта, но и на характер этих передвижений. В тот же день, 1 октября, разведка получила совершенно достоверную информацию из секретных источников о доставке в Сирию советского оружия в невиданных до этого времени масштабах. В ливанской печати появилась информация о передвижениях египетских армий от Каира к Суэцу.

2 октября кое-кто из израильских руководителей как в армии, так и в правительстве обратил наконец внимание на эту невероятную по своим масштабам военную подготовку. В этот день генерал-майор Шмуэль Гонен после инспекции, которую он провел в зоне канала, отдал своим войсковым соединениям приказ о состоянии повышенной боевой готовности. Он отменил отпуска и принял еще кое-какие меры предосторожности. Генерал обратился к начальнику Штаба за разрешением объявить полную готовность, но получил отказ.

Генерал-майор Абрахам Мандель, командующий противотанковым дивизионом, последовал примеру Шмуэля Гонена и привел свое подразделение, включающее 280 танков, в состояние повышенной готовности.

Израильская Военная разведка оставалась невозмутимой, хотя обо всем, что происходило в арабских армиях, была информирована: и о судах в Порт-Фуад, с которых разгружали огромное количество оружия и боеприпасов, и о ракетах САМ, и о разминировании минных зон у канала, и о сваях, загоняемых в дно для наведения мостов. Но установка, что Садат разыгрывает очередную комедию, чтобы занять чем-нибудь своих солдат, была твердой.

3 октября в Иерусалиме под председательством Голды Меир состоялось совещание министров, генералов армии и деятелей Военной разведки. Сирийские войска все прибывали к линии фронта, и некоторые из генералов, в том числе и генерал Ицхак Хофи, стали выражать беспокойство по поводу совершенно явной эскалации военных приготовлений, очевидной и без донесений разведки. Генерал Зейра был нездоров, и вместо него на совещании присутствовал его заместитель — очень способный бригадный генерал Арие Шалев. Цви Замир приглашен не был. Не было никого из министерства иностранных дел. Не было и самого министра иностранных дел. Однако на этом совещании еще могла быть подвергнута критическому анализу концепция Зейра. Она могла исходить, скажем, от Даяна, обладавшего необходимыми для этого и опытом и знаниями. И действительно, под давлением Даяна Арие Шалев, преданный «концепции» Зейра не меньше, чем ее автор, заколебался. Перед ним лежали сообщения о том, что сирийцы передвинули на передовые позиции почти все свои ракеты «земля-воздух». Сирийцы, значит, говорил Даян, собираются воевать. Либо предполагают, что Израиль начинает наступление против них. Но в Израиле даже не была проведена мобилизация, так что атаки со стороны Израиля Сирия не могла ждать. Отсюда следует, что атаковать собираются сирийцы.

С этой простой логикой было трудно не согласиться, и Шалев признал, что действия сирийцев загадочны. Однако, продолжал заместитель Зейра, все материалы разведки однозначно указывают на то, что Сирия одна, без Египта, воевать не станет. А египтяне к войне не готовы. Аргумент казался убедительным и заключение разведки — «вероятность войны мала» — было признано правомочным.

Оценивая обстановку постфактум, можно понять, почему Даян не стал против этого возражать. Как это ни странно, но он хорошо разбирался в положении на Северном фронте, тем более что лично его инспектировал, но об обстановке в Египте Даян практически не имел представления и потому без колебаний принял уверения Шалева, что на египетском фронте ничего экстраординарного не происходит, а на возню сирийцев обращать внимания нечего. Даян обычно не принимал на веру то, в чем его пытались убедить, и в данном случае два телефонных звонка — генералу Шмуэлю Гонену и генералу Манделю — в корне изменили бы ситуацию. Даян, однако, будучи уже не столько боевым генералом, сколько министром, склонен был придерживаться мнения кабинета, да и всей страны: «израильская разведка не может ошибаться».

И все же трудно понять, почему никто не предложил провести независимое расследование и сравнить его результаты с заключением, представленным Зейра. Израильская армия была приучена к тому, что разведка предупреждала ее о предстоящем нападении по меньшей мере за двадцать четыре часа. На этом принципе и строилась подготовка армии и планы развертывания вооруженных сил. Размеры страны не давали возможности допустить проникновения врага на ее территорию, чтобы затем, перейдя в наступление, отбросить его назад, как это удалось русским во время второй мировой войны.

У Израиля не было альтернативы — он мог вести войну либо на границе, либо за пределами страны. Третьего варианта для Израиля не существовало. Эти представления глубоко укоренились в сознании израильтян. Тот, кто этого не понимает, не в состоянии правильно оценивать политику Израиля в его взаимоотношениях с арабами.

Все, что не согласовывалось с концепцией Зейра, получившей к этому времени официальное признание, подавлялось в зародыше. Начальник Мосада Цви Замир был очень обеспокоен. От своих агентов — из арабских стран и из Европы — он получал тревожные сигналы, но они попадали обычно к секретарю Голды Меир по военным вопросам, который не доводил их до сведения премьер-министра.