Знаменитые авантюристы - Роман Белоусов

Он-то и привез «японца» в Лондон, уверяя, что ему удалось обратить в истинную веру уроженца далекой Формозы.

Святой отец мечтал прославиться, и бывший кашевар, прикинувшийся «язычником с неведомого острова», как никто мог способствовать этому (ведь о Формозе тогда толком никто ничего не знал). «Новообращенный» стал рьяным поборником истинной веры, без устали восхвалял англиканскую церковь и ее главу — короля.

Но капелану Инесу этого показалось мало, и тогда он объявил, что поручает своему подопечному перевести на формозский язык катехизис, чтобы затем обратить в христианство весь остров. «Японцу» ничего не оставалось, как сочинить «формозский язык». И он создал его!

Обманщик выдумал алфавит и грамматику. Причем, пользуясь доверчивостью современников и отсутствием у них знаний о далеких, неведомых землях, довольно нахально «изобрел» буквы, удивительно схожие с греческими.

Надо отдать должное Псалманазару, грамматика, которую он сочинил, была весьма логична и довольно проста. Хитроумный автор выдумал и словарный фонд «родного» языка.

Всего несколько недель ушло на создание этого искусственного языка, видимо первого в мире, если не считать алфавита утопийцев, придуманного Т. Мором.

Теперь можно было браться за «перевод». За катехизисом последовал перевод молитвенника. Лондонский архиепископ был в восторге и уже видел себя повелителем душ крещеных островитян.

Обнаглевший авантюрист, действуя после первого успеха и дальше с той же откровенностью, решил написать историю «родного острова». В 1704 году вышло его «Историческое и географическое описание Формозы». Подробно и обстоятельно мошенник рассказывал об острове и его обитателях, описывал одежду, быт и нравы, религию язычников — островитян, среди которых бытуют варварские обычаи. Поражая наивных англичан, Псалманазар описывал обряд ежегодного приношения в жертву ни больше ни меньше как восемнадцати тысяч детей. Их сердца, вырванные из груди, сжигали перед алтарем на гигантской жаровне.

Маловерам автор предоставлял возможность увидеть и храм, изображенный на рисунке, и алтарь перед ним, и жаровню. Вообще в защите своих откровений авантюрист проявлял удивительную изобретательность, нередко апеллируя при этом и к старинным картам.

Но не только «уроженец Формозы», а едва ли не каждый из компиляторов и мошенников — творцов вымышленных путешествий, пользовался творениями древних и средневековых космографов — чертежами португальских, испанских и итальянских картографов, созданных на пергаменте, на медных, а то и на серебряных пластинах, но одинаково сочетавших в себе достоверное с необычайным, фантастическим.

Но вот средневековые вымышленные чудеса мало-помалу сменились на картах загадочными белыми пятнами. И тогда разглядывание карт, как писал Джозеф Конрад, пробудило страстный интерес к истине географических фактов и стремление к точным знаниям — география и ее родная сестра картография превратились в честную науку.

Что влекло семнадцатилетнего Родса в Африку — туда, где еще оставались загадочные белые пятна? Неужели и он, как тот читатель, уверовал в сокровища царя Соломона и сказочную страну Офир? Или его привлекала колониальная романтика и необычайные приключения, наподобие тех, о которых он читал у Жюля Верна? Быть может, его манили экзотическая природа и охота на невиданных зверей? Отчасти, возможно, и то и это. Но главное, что побудило его совершить столь долгое и опасное путешествие, — желание разбогатеть.

За три года до того, как Родс отправился в Африку, весь мир облетело известие, что на юге Африканского материка, где-то возле слияния рек Оранжевой и Вааля, нашли алмазы. Счастливцем первооткрывателем оказался какой-то фермер, которому достался алмаз в восемьдесят три карата. Он продал его за одиннадцать тысяч фунтов стерлингов, что равнялось целому состоянию. И вскоре со всего света, словно саранча, ринулись в это новое африканское Эльдорадо искатели наживы и приключений. Авантюристов не могли остановить ни сотни миль, которые надо было преодолеть по пустыне и тропическому лесу, ни бурные реки, ни угроза смерти от стрелы туземца, ни лишения и голод.

Как грибы после дождя росли в велде поселки старателей, в том числе и Кимберли — столица алмазоносного края. Вскоре весь район стал британским и был присоединен к Капской колонии.

Алмазная лихорадка была в разгаре, когда молодой Родс прибыл в Дурбан — порт английской колонии Наталь на побережье Индийского океана. Страна была недавно захвачена англичанами в результате жестокой войны с зулусами — коренным и весьма воинственным народом.

Вскоре Родс на фургоне, запряженном волами, отправился в район добычи алмазов. Был октябрь месяц, преддверие лета, на пути встречались жирафы и страусы, на просторах велда мирно паслись стада антилоп и зебр, попадались львы, слоны и носороги. Ехать пришлось по бездорожью, перешли Драконовы горы, перебирались через ущелья и реки. Месяц спустя Родс достиг цели — алмазного района. Ему открылась поразительная картина: словно огромный муравейник, на земле копошились тысячи старателей. Одним из них, вооружившись заступом и ведром, предстояло стать и Родсу. Первый камень, который он нашел, весил семнадцать каратов и стоил сто фунтов.

Но вскоре Родс стал скупать участки, благо деньги у него были — две тысячи фунтов, полученные от родных еще дома. Через два года Родс уже владел несколькими участками, приносившими немалый доход. Он скупил их за бесценок в разгар мирового кризиса, когда многие старатели разорились. К тому же он был целеустремлен, расчетлив и изобретателен в бизнесе. К удивлению других старателей, привез на прииски паровую машину, приобрел насос, но, главное, умел подобрать нужных людей. Дела его шли прекрасно, несмотря на волчьи законы, царившие среди старателей, и опасность быть убитым конкурентами.

Через десять лет Родс стал одним из совладельцев компании алмазных копей «Де Бирс» — по названию бурской фермы, где были найдены первые алмазы. Потом Родс занял пост секретаря компании (кстати сказать, существующей и сегодня), наконец — ее президента. Ему было тогда тридцать лет, а его ежегодный доход составлял — пятьдесят тысяч фунтов.

С этих пор богатство Родса росло как снежный ком. А вместе с тем утверждались его авторитет, влияние и власть. Он становится членом парламента Капской колонии, ее премьер-министром. В его голове зреют дерзкие, честолюбивые замыслы. Он думает создать Южноафриканскую федерацию, главой которой намерен стать сам. Более того, его планы идут еще дальше. Родс мечтает о расширении пределов Британской империи и, может быть, о ее господстве над всем миром. Недаром его будут называть «Африканским Наполеоном».