Вещий. Разведка боем - Юрий Корчевский

Мы неслись по ночной дороге, рискуя упасть и сломать себе шею. Через полчаса скачки остановились. Теперь огня видно не было, а дым в предутреннем полумраке неразличим.

– Боярин, дай рану перевяжу.

Федька соскочил с лошади, порылся в переметной суме.

– Снимай рубаху.

Я скинул рубаху, вытер ею живот – все равно порезана, да и в крови вся. Забросил ее в кусты. Федька посыпал на рану размельченного мха, перевязал чистой холстиной. Ратники всегда имеют мох и холст для перевязки ранений. Мох кровь останавливает, не дает ранам гноиться.

– Как себя чувствуешь, боярин?

– Пока нормально, утром, посветлу, рану посмотрим. Сейчас едем.

Мы поднялись в седла, но дальше ехали шагом. Не хватало убиться, коли лошадь споткнется в темноте. И так повезло нам – Федька врага вовремя услышал, опять же – татар всех положили, из пожара спаслись. Чем не везение? Надо будет по приезде домой свечки поставить святому Георгию и святому Пантелеймону. Не иначе – они помогли. Ведь хреновая ситуация была.

Начало светать. Мы подъехали к мостику, остановились. Напоили лошадей, обмылись сами. Лица наши были в копоти, мой живот – в подсохшей крови. Нечего людей пугать своим видом.

Тронулись дальше.

Впереди показался постоялый двор.

– Вот что, Федя. Езжай на постоялый двор, купи у хозяина рубаху. Не в таком же виде мне заезжать.

– Ах ты, беда какая, и у меня запасной рубахи нет. И вправду – невместно боярину голышом на людях показываться. Я сейчас, я быстро!

Федька ускакал. Я же спрыгнул с лошади, размял ноги. Порез саднил, но сильно не досаждал. Вскоре вернулся Федор, в руке он держал свернутую рубаху. Я надел. М-да, одно достоинство – что чистая. Многажды стиранная, непонятно какого цвета. Ладно, до первого торга доедем – там себе новую одежду куплю, а пока сгодится и эта.

Мы тронулись дальше. К полудню въехали в село – большое, на церкви – звонница. Остановились на постоялом дворе, поели сытно – физические упражнения да верховая езда нагуливают аппетит. Федька перенес обе переметные сумы в комнату, а я отправился на торг. Быстро подобрал себе рубаху, немного подумал и взял еще одну. Места много не займет – пусть лежит.

Вернувшись на постоялый двор, я снял холстину, которой был перевязан. Рана уже не кровила, края были чистые, без воспаления. Федька снова подсыпал свежего мха и туго перевязал меня чистой холстиной.

– Ну что, боярин, отдыхать будем или поедем?

– Поедем, Федя, до дома не так уж и далеко осталось.

Дальнейшая дорога проходила без приключений, и на четвертый день мы въезжали в Вологду.

– Ты это, Федя… Про царапину мою никому не сказывай. Лена, супружница моя, переживать будет.

– Нешто мы не понимаем?

Домашние встретили нас с радостью, да и я по ним соскучился. По-быстрому накрыли стол. Хорошо после дороги поесть домашнего, чувствуя себя в полной безопасности.

– Ну, какие новости? – спросил я Лену.

– В городе – никаких. Андрей, приказчик твой, несколько раз наезжал, спрашивал – не вернулся ли ты.

– Значит, нужен, иначе не заезжал бы. Сегодня отдыхаем, а завтра в деревню съезжу. Распорядись, чтобы баньку истопили.

– Сказала уже.

Когда подоспела баня, Лена решила идти со мной.

– Лен, я бы с Федором сходил – оба с дороги, обмыться надо.

– Воды много, после нас помоется.

Когда я разделся в предбаннике, Ленка охнула, дотронулась пальчиками до повязки.

– Где это тебя?

– На постоялом дворе, случайно.

Лена заглянула мне в глаза.

– Ой, обманываешь ты меня?

– Истину глаголю.

Лена помогла мне обмыться. Я лежал на лавке и блаженно жмурился. Обмыться в бане с дороги – уже полезно и приятно, а уж когда тебя любимая женщина мочалкой трет, вроде невзначай касаясь разных таких мест, так и вовсе хорошо.

Следующим днем я с Федором уже скакал в деревню. Наудачу Андрей оказался здесь, а ведь запросто могли разминуться. Пока Федор обнимался с боевыми холопами, Андрей доложил мне о делах.

– Плотника с семьей взял в холопы. Думаю, ругать не будешь?

– Кто таков?

– Перебежчик из Литвы, с семьею вместе. На торгу подряжался на работу. Взял я их, избу себе ставить разрешил, за одним и мастерство его посмотрим. О доме не уговаривался, пока за прокорм работает.

– И как?

– На избу посмотри – уже заканчивает.

Мы прошли в дальний конец деревни. Изба уже была почти готова, стояла под крышей. Быстро – сколько меня не было? Я наморщил лоб, вспоминая. Да месяца полтора. Из избы вышел кряжистый, бородатый мужик лет сорока. Для мастерового – самое то, опыт уже есть и силы. В самом возрасте мужик. Увидев Андрея, зашагал к нему.

– Здоровьичка вам.

– Ты не мне – вот боярину здоровья желай.

Плотник поклонился – степенно, с достоинством.

– Терентием отец назвал.

– Что, Терентий, не понравилось житье на Литве?

– Притеснял уж больно хозяин прежний.

– За дело небось?

– Как же – за дело… Работу спрашивал, а денег не давал. А у меня – семь ртов, окромя жены. Все кушать хотят.

– Как рядиться будем? Бревна на избу мои брал, земля – моя. Половина от заработка – моя. Устраивает?

– Без обмана? – Мужик смотрел недоверчиво.

Я засмеялся.

– Без обмана, Терентий. Сколько времени надо избу закончить?

– Дня три-четыре.

– Вот и хорошо. Потом к церкви приступишь. Помощники нужны ли?

– Попробую без помощников – сыновья уже большенькие, помогут. В подмастерьях ходят у меня.

– Вот и договорились.

– Молодец, Андрей, думаю – нужного человека сыскал. Сам видишь – строимся постоянно.

– У меня еще задумка есть.

– Поделись.

– Сейчас – подальше отойдем.

– Секрет какой?

– Нет, погоди, боярин.

Мы отошли от деревни метров сто.

– Чего видишь, боярин?

Я огляделся. Сжатое поле, лес, пеньков много от спиленных деревьев.

– Не понял, Андрей, чего я увидеть должен?

– Дык в лесу деревья попилили, целая поляна образовалась.

– К чему клонишь? Говори яснее.

– Самое время пеньки пожечь и выкорчевать – пахотная землица будет. Смерда на нее посадить – все прибыток будет.

Я хлопнул себя по лбу. Вот тупица, приказчик узрел, а до меня сразу не дошло.

– Молодец, спасибо за науку. Человек на примете есть?

– Есть – как не быть, иначе не разговаривал бы. Дозволения жду.

– Ты его получил. А за старания свои, что о деле радеешь, держи рубль сверх жалованья.

Я достал из кошеля рубль и отдал. За рубль корову хорошую дойную купить можно. Молодец, Андрюха, справный из него управляющий получается. На глазах растет, не ошибся я в человеке. Если так и дальше пойдет, надо поднимать ему жалованье, глядишь – рвения добавится, мозгами шевелить активнее будет, мне опять же хорошо. Да и уехать по делам можно будет со спокойной душой. Эвон – плотника нашел, хотя я и не заикался. Думки такие были, но не говорил о том Андрею.

О лесе вырубленном подумал, что мне и в голову не пришло.

Из деревни направился я сразу в храм Святого Николы, к отцу Питириму. Свечки поставить надо было – посулился ведь после схватки с татарами, да и поговорить насчет строительства церкви или часовенки надо.

Поставил я свечи, помолился у иконы.

Из придела вышел отец Питирим, подошел ко мне, осенил крестным знамением.

– Давненько я тебя не видал.

– Сначала в поход на Смоленск ходил, потом уезжал надолго. Только вчера приехал, помолиться пришел да пожертвования сделать.

– Доброе дело.

Я отдал Питириму мешочек с деньгами.

– Посоветоваться хочу.

– Внимательно слушаю, Георгий.

– Небольшую церковь, может быть – часовенку, хочу поставить, чтобы было где помолиться, преклонить колени.

– Благое дело. Бог не оставит твоего рвения. В чем совет хочешь получить?

– Лес есть, плотник есть. Хочу, чтобы звонница была, хотя бы об одном колоколе. Приятно, когда звон малиновый о службе напоминает.

– Похвально! А место видел?

– Нет еще, затем и приехал. Деревня небольшая, и прибыток невелик, потому большую церковь не осилю в строительстве – да и прихожан мало. Укажи место, плотнику распорядись. Скажи, когда посетить деревню сможешь, я возок предоставлю.

– Чего же откладывать? Осень на носу. Давай уговоримся на завтра.

Федор подал с утра к церкви возок и привез Питирима в деревню. Я на лошади их обогнал, прибыл первым.

Питирим осмотрелся, сразу ткнул пальцем:

– Тут Божьему дому самое место, на пригорке. Опять же – для погоста хорошо.

Вот ешкин кот! О кладбище-то я и не подумал. Пока деревня была мала да жителей всего ничего, об этом думать не приходилось. Однако деревня разрасталась, жителей изрядно прибавилось, стало быть, и об этой стороне бытия тоже пришло время задуматься.