Космический Рейнджер - Айзек Азимов

— Нет, — ещё громче ответил Старр.

Ещё одна пауза, более длительная. Потом снова голос:

— Мы просим твоих знаний не из страха за свою безопасность, а для того, чтобы без необходимости не предпринимать неприятных мер. Если мы не будем хорошо знать, чего ожидать от людей с другой стороны неба, нам придётся обезопасить себя и кончить жизнь всех людей в этом мире. Мы впустим океан во все купола, как почти сделали в одном. Жизнь людей закончится, как погасшее пламя. Его задуют, и жизнь снова не загорится.

Счастливчик громко рассмеялся.

— Заставьте меня! — сказал он.

— Заставить тебя?

— Заставьте меня говорить. Заставьте опустить корабль. Заставьте сделать что-нибудь.

— Ты думаешь, мы не сможем?

— Я знаю, что не сможете.

— Оглянись, и увидишь, чего мы уже добились. Твой связанный товарищ в наших руках. Второй твой товарищ, который стоял рядом с тобой, тоже в наших руках.

Дэвид повернулся. За всё время разговора он ни разу не слышал голос Верзилы. Он как будто совершенно забыл о его существовании. И тут он увидел, что маленький марсианин, согнувшись, неподвижно лежит на полу.

Дэвид опустился на колени, отчаяние перехватило ему горло.

— Вы его убили?

— Нет, он жив. Он даже не ранен. Но ты видишь: ты теперь один. Тебе никто не поможет. Они не смогли противостоять нам, и ты не сможешь.

Дэвид, побледнев, ответил:

— Нет. Вы ничего не заставите меня делать.

— Последний шанс. Выбирай. Будешь помогать нам, и твоя жизнь кончится мирно и спокойно. Откажешься — кончишь в боли и горе, а затем последует смерть всех людей в городах под океаном. Что выберешь? Отвечай!

Эти слова звучали в мозгу Старра, и он приготовился один, без поддержки друзей, отражать мысленные удары, которым он мог противопоставить только несгибаемую волю.

14. СРАЖЕНИЕ РАЗУМОВ

Так противостоять умственному нападению? Счастливчик хотел сопротивляться, но у него не было мысленных мышц, которые он мог бы напрячь, не было защитного оружия, которое можно было бы применить, он не мог ответить силой на силу. Он должен только сопротивляться импульсам, которые приходят в его мозг извне и которые он не может считать своими.

А как он отличит их от своих? Что он сам хочет делать?

Ничего не приходило ему в голову. Пусто. Но что-то должно быть. Он пришёл сюда, наверх, не без плана.

Наверх?

Значит, он поднимался. Значит, сначала он был внизу.

Внизу, в пропасти своего мозга, подумал он.

Он в корабле. Корабль поднялся со дна моря. Сейчас он на поверхности. Хорошо. Дальше что?

Почему он на поверхности? Смутно ему помнилось, что в глубине безопасней.

С трудом он наклонил голову, закрыл глаза и снова раскрыл их. Мысли шли с трудом. Он должен передать… куда-то… что-то…

Передать сообщение.

Сообщение!

Он прорвался! Как будто где-то глубоко внутри себя он нажал плечом на дверь, и она распахнулась. У него была цель, и он её вспомнил.

Конечно, корабельное радио и космическая станция.

Он хрипло сказал:

— Ничего у вас не вышло. Я помню. И не забуду.

Ответа не было.

Он громко закричал. Он подумал, что похож на человека, борющегося с сильной дозой снотворного. Напрягай мышцы, подумал он. Иди. Иди.

В данном случае он должен напрягать мозг, заставлять работать умственные мышцы. Делай что-нибудь! Делай! Остановишься, и они захватят тебя.

Он продолжал кричать, и звуки превратились в слова:

— Я это сделаю! Сделаю!

Что сделает? Снова ускользнуло.

Лихорадочно он повторял:

— Радио на станцию… радио на станцию…

Но слова звучали бессмысленно.

Теперь он двигался. Тело поворачивалось неуклюже, как на деревянных шарнирах, к тому же несмазанных, но поворачивалось. Он увидел передатчик. На мгновение он увидел его ясно, потом передатчик задрожал, стал туманным. Он напряг мозг и снова увидел радио. Видел передатчик, видел ручку регулировки частот, видел конденсаторы. Он мог вспомнить, как работает радио.

Он сделал шаг к передатчику, и в виски ему как будто вонзили огненные острия.

Он пошатнулся, упал на колени, потом с болью встал.

Сквозь налитые болью глаза он по-прежнему видел радио. Двинулась одна нога, потом другая.

Радио казалось далеко, в сотнях ярдов, оно было расплывчатым, его окружал кровавый туман. С каждым шагом усиливались удары в голове.

Он старался не обращать внимания на боль, думать только о радио, видеть только радио. Его ноги будто увязли в резине, но он заставлял их преодолевать сопротивление.

Наконец он поднял руку, но она остановилась в шести дюймах от коротковолнового передатчика. Дэвид понял, что выдержке его приходит конец. Как бы он ни старался, его измученное тело больше не поддастся. Всё кончено.

«Хильда» была парализована. Эванс без сознания лежал на койке; Верзила скорчился на полу; и, хотя Счастливчик упрямо оставался на ногах, единственным признаком жизни в нём была дрожь пальцев.

Снова в его мозгу прозвучал голос, всё такой же ровный, безжалостно монотонный:

— Ты беспомощен, но ты не потеряешь сознания, как твои товарищи. Ты будешь испытывать боль, пока не согласишься погрузить свой корабль, рассказать нам всё, что нам нужно, и закончить свою жизнь. Мы можем терпеливо ждать. Ты не можешь сопротивляться нам. Ты не можешь бороться с нами. На нас не действует подкуп. Не действуют угрозы.

Дэвид сквозь бесконечную пытку почувствовал, как в его вялом, затянутом болью мозгу рождается какая-то мысль.

Подкуп? Угроза?

Подкуп?

Даже в полубессознательном состоянии вспыхнула мысль.

Он оставил радио, мысленно отвернулся от него, и боль сразу стала меньше. Он сделал осторожный шаг в сторону, боль ещё уменьшилась. Он совсем отвернулся.

Дэвид старался не думать. Старался действовать автоматически, без предварительного планирования. Они сосредоточились на том, чтобы не дать ему воспользоваться радио. Они не должны осознать другой угрожающей им опасности. Безжалостный враг не должен разгадать его намерения и помешать ему. Он будет действовать быстро. Они не смогут его остановить.

Не должны!

Он добрался до медицинского шкафчика и раскрыл его дверцу. Зрение его затуманилось, и он потратил драгоценные секунды, отыскивая ощупью.

Голос произнес:

— Каково твоё решение? — Боль снова начала усиливаться.

Счастливчик держал её — квадратную бутылочку из голубого силикона. Пальцы его искали маленькую кнопку, которая отключает парамагнитное микрополе, плотно закрывающее крышку.