Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ) - Элеонор Бирке

Фейи вызвал на место происшествия трех военных следователей, в том числе Крабова. Заранее сообщив ему, что «крови там море». Крови на полу было не «море», но предостаточно. Собрать материал для анализов удалось без особого труда.

Судя по лабораторным отчетам, кровь принадлежала пятерым разным людям. Найденные группы крови… в пределах медицины. Два образца принадлежало своим, еще три — колдовские. В целом в анализах не выявили никаких отклонений. Кровь, как кровь. Партию образцов отправили для изучения генома. Однако это дело нескорое. Впрочем, Крабов итак понимал, что они ничего не дадут. Эти люди такие, как и все, просто с определенными способностями, с некой силой мысли, силой концентрации.

Солдаты утверждали, что один из колдунов во время взрыва пытался спасти всех. Позже он вылечил сломанную ногу солдатику по фамилии Дюбас, а двоих парней высвободил из-под завалов. Одна из женщин-колдунов тоже сильно пострадала. Заботливый пожилой мужчина называл солдатиков по-отечески: «мальчишки» и «сыночки»… Эту информации сразу же засекретили. С самих солдат взяли подписку о неразглашении любых подробностей. Зарождение симпатии к магам в рядах личного состава было недопустимо.

После того как зона скаканула, ее проверку проводили непрерывно в двадцать четырех точках вокруг города. В добавок в два раза больше мобильных станций мониторило движение магических полей выборочно.

Час назад Крабову в конверте с пометкой «Секретно» доставили очередной доклад. В нем говорилось, что впервые после начала системных измерений «зоны колдовства», она не увеличивалась примерно с обеда вчерашнего дня и до позднего вечера. Позже зона незначительно выросла, но больше с тех пор не расширялась. Было одно интригующее совпадение. В день, когда зона распространилась на километры, маг, с чьей кожи испарялась влага, пришел в неистовство. Он орал, что скоро все закончится, ведь «к нам присоединился сильный… «шебан» или «шебшин». Пришлось посадить мужчину на убойные успокоительные, так как он взбесился. Полезность его снижалась гиперболическими темпами.

«Как же мерзко проверять детей», — донеслось до слуха Крабова. Увидав следователя, парочка возмущенных офицеров тут же заткнулась. Крабов грозно зыркнул на них и подумал: «Правы! мерзость…»

Он вышел из своего сектора. Всего же в бывшем здании мэрии размещалось шесть разных секторов. В каждом велись особо важные и особо секретные разработки. Сектора были изолированы один от другого, и каждый имел свои проходную и охрану, свои протоколы пропуска и режимы работы. В целом владел информацией лишь генерал Фейи. Впрочем, возможно и он знал не все. За последний год здание прилично перестроили: поставили посты, заколотили выходы, кроме парадного и черного. Гаденько и незаметно в него водили и возили, то военных, то гражданских. Несколько последних дней через задний вход приводили школьников для проверки в будке чудес.

Следователь расписался, указал время, ключ от входа в управляющий центр будки чудес сдал. Его записи заверил дежурный. Коридор, ведущий к будке, закрыли при следователе, опечатали, за что Крабов тоже расписался; ключ от коридора уложили в металлический ящик и убрали в сейф. Сразу включили сигнализацию. Это сделал Крабов приложив магнитный браслет к специальному блоку, висевшему на стене. Браслет этот хранился у Крабова.

— Можете идти, господин старший…

— Вольно! — ответил тот, не дослушав уставные фразы.

В коридоре он встретил Глади в компании генеральши и ее супруга, а также (как выяснилось) их дальней родственницы. Глади перекладывала какие-то бумаги в папке, что держала в руках, а супружеская пара беседовала с Севильей. Генеральша поправляла узкий воротник на блузе пышногрудой помощницы Крабова, а генерал махнул ему, мол «вольно». Дамы были нынче на первом месте. Глади едва улыбнулась и опустила нос в бумаги:

— Закончили уже? Вы в общежитие?

— Позже, — закашлялся Крабов: — Хорошего вечера. Я пойду.

Четверка асинхронно махнула головами, отпуская следователя от себя. Мадам Фейи проводила следователя гнетущей тоской во взгляде, и ее отдаленная племянница изобразила нечто аналогичное.

Выйдя на улицу, Крабов прикурил у «черного» крыльца и уже двинулся в сторону общаги, но неожиданно приметил у стены собаку. Что-то знакомое было в ней. Бездомный пес посмотрел на следователя и залаял. Крабов проняло. Ни эту ли собаку несколько месяцев назад он встретил в лесу и едва не пристрелил беднягу? Потом пес мчался за его машиной, пока не отстал. Крабов остановился.

— Как ты тут оказался?

Лестница из пяти ступенек без перил, глухой забор вокруг квадрата внутреннего двора, джип и прикрытые зеленые ворота. Следователь втягивал дым, покашливал, а пес поскуливал. Мужчина присел на корточки и, отважившись, почесал псу загривок. Тот, к удивлению, не воспротивился. Пес тыкнул носом в колено Крабову и оставил на нем мокрый след. Крабов встал, и пес неспешно поднялся. Следователь отошел, и пес последовал за ним. Крабов вышел за ворота, остановился. По правую сторону тянулась прямоугольная череда кустов, а слева асфальтового цвета стена и окна бывшей мэрии. Бездомный мохнач неторопливо прилег рядом с сапогом Крабова и, громко выдохнув, вычистил от пыли стык дорожной плитки, которой была вымощена вся главная площадь Воллдрима.

— Извини, друг, я не чертов собаковод, кхы-кхы, — Крабов сплюнул.

Мимо проходили офицеры. Кому-то Крабов отдавал честь, с кем-то прощался за руку. Его помощница Севилья так и не вышла. Кстати почему ее до сих пор нет? У нее во всем Воллдриме было всего две задачи: работать в будке и… выйти замуж. Неужто будку чудес решили использовать без его ведома? Крабов посмотрел на часы, и не ясно, по велению ли интуиции или пес навел его на мысль, но он решил вернуться.

— Погодите, — раздалось сзади. Крабов обернулся, а Кайгы принялся устало рассматривать пришельца из-за угла.

Новый знакомый в третий раз решил навестить следователя. Он выглядел… рассеянным, что ли. Взволнованным? В накале эмоций — если сравнивать с прежними визитами.

— Я на минуточку, — сказал мечтатель в чудных шлепанцах и, на этот раз не в рубахе, но в майке и шортах. На море что ли собрался? — Возьмите! — он протянул следователю плоский голубой камень. Тот едва пульсировал и слегка светился фосфором… Впрочем, нет, не фосфором… но чем-то зеленоватым.

— Это зачем?

— Это если ты захочешь вернуться сюда, после того как все закончится, — мечтатель враз перешел на «ты».

— Что закончится?

— Не буду вдаваться в подробности, — он осмотрелся. К ним приближался офицер, и Рэмон выпрямился и, приложив руку к виску, гаркнул: — Так точно, сегодня будет доставлено, господин подполковник! Разрешите спросить?

— Разрешаю…

Офицер скрылся в тени ночи, и разговор вернулся в прежнее русло.

Мечтатель продолжил:

— Этот камень светится только в этом городе.

Он рассказал Крабову о свойствах каменного предмета мечты и о том, как тот работает. Рэмон показал Крабову картинку из какого-то старого потрепанного журнала. На ней был огромный валун, за который корнями держалось дерево с рыжей кроной.

— Что это?

— Это то место, которое ты должен будешь найти. Оно уже существует, но пока не работает. Послушай меня внимательно. Каждый раз, когда ты будешь давать этот камень хоть кому-то, у тебя в руке будет оставаться его копия. Каждая копия будет слабее оригинала. Таковы особенности предметов мечты. С этим я ничего не могу поделать. Это не в моей власти. Не могу утверждать, но возможно первая же копия окажется бесполезной.

— Ты наконец скажешь мне свое имя?

— Ты нашел Харма?

Крабов покачал головой.

— Отдай камень, кому посчитаешь нужным, — сказал он. — Но помни, что сам в таком случае ты можешь и не вернуться.

— А просто выбросить? Черт, я пока не решил, захочу ли я опять…

— Можешь выбросить… а может быть еще встретишь того, кому он может пригодиться.

Рэмон исчез, и Крабов понял, что тот так и не сказал ему имени.