Иная реальность - Алек Майкл Экзалтер

Васька Кирилла поразил, так как самостоятельно, без командира нашел, с каким автором ему следует ознакомиться во время самоподготовки. Сейчас Васька читал военную прозу Виктора Астафьева.

Об этом писателе сам Кирилл Дербанов не удосужился вспомнить, составляя для Васьки длиннейший список литературы, обязательной для прочтения. Все-таки Виктора Петровича, умершего на памяти Кирилла, он безмерно уважал за то, что тот был единственным из знакомых ему по книгам советских авторов, кто написал открытым текстом, почему во время Великой Отечественной недолечившиеся раненые из дивизионных медсанбатов рвались назад на передовую, а из фронтовых госпиталей толком не поправившись самовольно возвращались в свои части и подразделения.

Кирилл был полностью согласен с Виктором Астафьевым, что раненые отнюдь не спешили поскорее отдать свою жизнь за советскую Родину-мать и за коммунистического Сталина-отца. Солдаты всего лишь хотели вернуться к товарищам по оружию, чтобы увеличить свои шансы выжить и победить. Иначе говоря, возвратиться к своим, где все тебя знают, товарищи вовремя прикроют огнем, старшина по-свойски выделит лишние сто, двести грамм за счет и в память погибших, а командир взвода, роты, батальона понапрасну не пошлет на заведомо гиблое дело. Совсем иной коленкор, когда после госпиталя бойца посылают воевать куда взбредет в дурную башку мелкому штабному писарю. Это может быть и другая дивизия, и другая армия, и другой фронт, где вновь прибывший становится чужаком, жизнь коего совсем не жалко разменять ради выживания своих, с кем довелось пройти через черт знает что и выжить на зло врагу. В чужом подразделении новичка никто не знает и ждет от него, чужака самого худшего — трусости, глупости, и предательства. Иной оборот, если солдат вернется к своим, в свое отделение, взвод, роту, даже полк. В другой роте всегда узнают, как он воевал раньше и кто он такой. И он тут же станет своим, его станут прикрывать и оберегать. Это и есть фронтовая дружба и сплоченность на войне, где выживают самые умные и самые храбрые. В основном. Поскольку среди них процент потерь на порядок меньше, чем среди трусов и дураков. И Кирилл Дербанов, так же как и Виктор Астафьев, считал, что это доказано и проверено на протяжении тысячелетий войн всех против всех.

Скажем, если подразделение в дозоре или в рейде движется верхом на бронетранспортерах, не прячась от пуль и не трясясь от страха, что вот-вот угодит под перекрестный огонь из засады, это вовсе не означает, что все воины безрассудно храбры. Такое словосочетание могли придумать лишь никогда не воевавшие придурки или заведомые трусы. Храбрость, она всегда рассудочна и расчетливо взвешивает степень риска и шансы на выживание. На броне действительно можно попасть под обстрел. Но не всех же сразу достанут! Можно спешиться, залечь, укрыться за камешком, бугорком. А там, если получится, то и отбиться от противника. Иное дело, если под днищем БТРа взорвется противотанковая мина. Наверху есть шанс уцелеть, тогда как те, кто прятался от пуль, так и останутся в стальном гробу. На войне думать головой надо, а не руководствоваться хитрожопой, но безрассудной подсказкой инстинкта: прячься, а то худо будет. На всякой войне выживает не сильнейший, а самый разумный. Война, в отличие от слепого, бьющего наугад по площадям, естественного отбора, есть целенаправленная проверка, устраиваемая самим себе человеческим разумом, на способность выживать, добиваться своих целей и выполнять поставленные задачи. При этом абсолютно не имеет значения, кто ставит задачи и определяет цели — вышестоящее командование, жизнь, судьба, Господь.

* * *

В усадьбу Ефимыча Кирилл послал своего эффектора за рулем "порше" и двойника Кима Евграфова на переднем сидении, в то время как сам с частью команды скрытно занял позиции у крытой блестящей металлочерепицей белой двухэтажной виллы Якова Зембина. Ничуть не удивившись, обнаружив утонувшего Колядкина в ванне — наверное, поскользнулся, упал, ударился головой и не очнулся — Кирилл вместе Леоном в боевом режиме проник в блокированный со всех сторон зембинский особняк. Первый зам тоже был давно мертв. Его скрюченное тело головой вниз лежало в холле на ступеньках широкой лестницы, поднимавшейся на второй этаж. И этот, бедолага, поскользнулся, упал, свернул шею.

— Вирта! Рыбка в банке?

— Так точно, товарищ командир! И птичка в клетке. Всю фауну взяли у Колядкина.

— Жаль, на нас с Леоном никто не клюнул. Здесь все чисто. Кто там у нас вместе с киборгом, Старцев или Новоселкин?

— Анатолий Николаевич тебе привет передает. И спешит поделиться сведениями.

— Подождет. Предупреди Мефодия. Пусть берет Вальку с Ланой в охапку и немедленно чешет в Хатежино или ко мне в Дербановку.

— Уже сделано. Сам не поехал. Но Валентину с Ланой к нам отправил.

— Вольному — воля, спасенному рай. Или братец-то не сообразил, как мы его подставили по прямому проводу открытым кодом?

— Сказал: без претензий, дело есть дело, а дурака валять тоже иногда бывает полезно.

— Не разучился, стало быть, брательник извилиной от фуражки шевелить. Добро. Ингу с Игорем на БТРе навстречу Вальке. А мы домой, в Дербановку, концерт по заявкам слушать. И на бис артистов вызывать.

Тем не менее, в субботу днем в ночном клубе дербановского кремля не было ни зрителей, ни музыки, а негромкая беседа Кирилла и Вирты с полковником Старцевым проходила за столиком далеко от сцены. Собеседник был проверен на наностимуляторы и грамотно обездвижен. Ровно настолько, чтобы господин полковник мог удержать в правой руке стакан виски со льдом.

Полковник был большим профессионалом, с тремя тузами на руках не пасовал, но неожиданно оставшись без многих, казалось бы, железных взяток, хладнокровно записал себе в минус состоявшуюся сдачу. Все бывает: и карта у оппонентов оказалась посильнее, да и расклад выпал для него крайне неудачный. Расклад суров — начальники грустят и не менее грустно вспоминают, как они обмишурились. Начав по порядку, полковник Старцев поведал, как в четверг двенадцатого июля на него вышел командированный майор Купренко и предложил от имени неназванного клиента сугубо неофициально найти и обезвредить глупого хакера, случайно, по ошибке получившего по электронной почте поисковую программу, обладающую искусственным интеллектом. Затем искомую супер-пупер-программу надлежало бережно скопировать и передать файл из рук в руки представителю заказчика, а им, к удивлению Старцева, оказался небезызвестный отставной полковник Новоселкин. От него Старцев получал инструкции, деньги, оружие и спецаппаратуру. По приказу Новоселкина, не подлежавшему обсуждению и объяснению, Старцев и его люди ликвидировали давно находившегося в разработке Геннадия Тереховского, финдиректора "Омникомпа". Точно так же, с одновременным обыском по месту жительства было приказано срочно убрать сисадмина Петра Осова. А затем взяться за других подозреваемых из списка Осова. Разработкой Кирилла Валериевича Дербанова Новоселкин и неизвестные полковнику Старцеву люди занимались отдельно, тогда как он, Старцев выполнял лишь отдельные поручения вроде сегодняшнего грустного мероприятия по устранению Колядкина и Зембина. В частности, Старцев планировал вместе с Кимом Евграфовым нападение на хатежинский питомник тридцатого июля, хотя засаду на глубокоуважаемого Кирил-Валерича на дороге Царское Село — Хатежино организовали люди Новоселкина…

— Кирилл! Только не волнуйся! Вальку, скоты, нагнали на двух меринах-джипах. Взяли в коробочку. А Инга с Игорем не успели. Наши сделали, безусловно, поганцев, но поздно. Такси Валькино сплошь решето. Сама тяжело ранена, но она и плод живы. Я к себе в лабораторию, как только привезут, сразу ею займусь. Сделаю, все, что смогу.

— …Кирил-Валерич! Три часа назад мне было приказано всего лишь помочь человеку Новоселкина. А дальше он сам собирался вас доставить к нему. В каком виде, право слово, мне знать было не положено. Я тут вам все-все как на духу поведал. Все, что знал и смог узнать.

— Не всё, мой любезный Анатоль-Николаич, и не все детали. Мне хотелось бы полюбопытствовать, как мне отыскать нашего дорогого Сергей-Сергеича Новоселкина. Случайно не подскажете?

— С превеликим моим удовольствием. Но в обмен на небольшую конфиденциальную кондицию-концессию с вашей стороны.

— Какую же?

— Знаю, вы своих за здорово живешь не бросаете и не подставляете. В сентябре мне на пенсию. Зам начальника губернского управления — мой потолок. Меня устроило бы ваше слово бизнесмена, достопочтеннейший Кирил-Валерич, что я к тому времени стану первым замом директора по общим вопросам в ООО "Автокон". На большее претендовать не смею.

— Зачем же так себя принижать, драгоценнейший мой Анатоль-Николаич! Вы с вашим бесценным опытом и связями заслуживаете лучшей участи. К примеру, руководство управлением внутренней и внешней безопасности в финансово-промышленной группе АО "Видербанк". И членство в совете директоров, разумеется.