Станислав Ростоцкий. Счастье – это когда тебя понимают - Марианна Альбертовна Ростоцкая

вам приведу свежайший пример. Звонит моей подруге Ляле Шагаловой, которая играла Валю Борц в «Молодой гвардии», журналистка и говорит: «Людмила Александровна, я делаю материал о “Молодой гвардии” и очень бы хотела с вами побеседовать». Ляля говорит: «Пожалуйста, а о чем?» «Вы же понимаете, что все это была туфта, неправда, – говорит журналистка, – что никакой организации не было». Я сказал Ляле: «А ты бы спросила ее, почему Сталину так не понравился первый вариант картины?» Как это так, сказал Сталин, они сами организовались, а где же направляющая сила партии? И заставил все переснимать. И вот тогда появились Валько и др. Вот это, пожалуйста, называйте враньем, а ребята-то при чем? Господи, да это же так все просто и понятно: Сережка Тюленин как был хулиганом и бандитом до войны, таким же хулиганом и бандитом остался. Только хулиганить можно и из чувства патриотизма – это гораздо приятнее.

Советское кино

Я очень жалею, что истреблено понятие «советское кино». Правда, как удачно сказал критик Фрейлих, «это все равно что отменить понятие античного искусства». Все знают, что оно существовало. Замечательная норвежская актриса Лив Ульман сказала: «Как жаль, что больше нет советского кино, это был единственный кинематограф в мире, в котором была поэзия».

Каким образом нашу кинематографию, которая миром признавалась самой высоконравственной, что отмечал неоднократно даже Папа Римский, можно было превратить за такое короткое время в самый безнравственный кинематограф мира?!

Каким образом можно было за такое короткое время превратить великий (я не боюсь этого слова), новаторский и глубокий самобытный советский кинематограф, который диктовал многие художественные принципы миру, – в частности, неореалисты всегда признавали, что отцом неореализма является Марк Донской, а лучшим фильмом всех времен и народов был признан «Броненосец “Потемкин”» Сергея Эйзенштейна и т. д. – в жалкий подражательский кинематограф?!

…я, конечно, понимаю, что все, что произошло, связано не только с кинематографом, не только с Союзом кинематографистов. Все это произошло вследствие того, что произошло в нашей стране, – это, конечно, главная причина. И не в моих силах, и не в ваших силах, и не в силах следующих поколений изменить то, что уже произошло, или вернуть прошлое. Хотя я и сейчас не боюсь сказать, что считаю самым главным преступлением и самой большой трагедией ХХ века, которую уже начинают ощущать на своей шкуре многие, – распад Советского Союза.

Мы должны выяснить причины этого хотя бы в масштабе кинематографа и не обвинять эпоху, время, перестройку, а начать обвинять самих себя. Мы все время говорим: мы, мы, мы. А ведь мы – это каждый из нас, и каждый из нас внес в это определенную лепту – и в это разрушение, и в то, что происходит сейчас. И хорошо бы эту лепту осознавать сейчас для того, чтобы, требуя покаяния от всех людей, которые прожили 70 лет при Советской власти, не пришлось бы впоследствии требовать покаяния от других людей за все последующее, а я думаю, рано или поздно это покаяние тоже потребуется.

…я думаю, что то, от чего, наконец, все разрушится (и Союз, и будет разрушаться кинематограф), – это система конфронтации, сталкивания лбами друг с другом. Мы пережили эпоху такого количества лжи – я бы привел сотню примеров предательств, разгула ненависти и разобщенности, – что пора понять: нельзя по этому пути идти вперед – надо объединяться, хотя бы почувствовать общественную тенденцию, которая уже рождается в нашем обществе. Да, у нас в кино не было Беловежской Пущи, у нас был V съезд. Но сейчас уже все, даже государства СНГ, пытаются как-то начать объединять усилия хотя бы в экономике. Я никогда не понимал, почему Союз кинематографистов, Союз работников культуры, работников духовной области должен разваливаться точно так же, как и государство, почему он не может сохранить общность, почему он не может жить вместе. Меня все равно никто никогда не сделает врагом, скажем, Ланы Гогоберидзе и т. д. Все равно это будут мои друзья, за которыми я буду следить.

Но я хотел бы тем не менее сказать сегодня Рустаму Ибрагимбекову, Болоту Шамшиеву и Эльдару Шенгелая, что нельзя вести себя так непоследовательно. Очень грустно слышать сегодня: давайте, братцы, помогать друг другу, давайте будем вместе, – а мы же помним ваши речи. Мы же помним, как вы требовали самостоятельности, как вы требовали, чтобы никто не вмешивался в ваши дела, что вы все будете делать сами. И я это говорю не для того, чтобы рождать конфронтацию. Очень хорошо, что все наши друзья все-таки возвращаются к нам. Но возвращаться надо на равных правах. А будучи сторонником объединенного союза, я все же замечаю: как только Россия хочет тоже быть самостоятельной, России говорят: нет, подожди, все надо делать согласованно с нами. Но ведь это происходит не только с кино. Я не сторонник сепаратизма, но тем не менее вынужден об этом сказать. Я думаю, что было бы хорошо, если бы мы могли оказывать помощь не только детям Грузии, из-за которых у меня сердце разрывается… я понимаю, как трудно моим грузинским друзьям, но чтобы разрывалось сердце не только за это, а разрывалось сердце и за русских детей, которым тоже очень трудно.

И еще одна вещь. Мы все время требуем льгот для культуры. Мы требуем средств для культуры. Но для того, чтобы получать эти средства, чтобы нас не послали подальше, надо производить Культуру. А культуру ли мы производим? Вот тут вопрос сложный, потому что с помощью нашей критики очень часто поддерживается далеко не культура, а антикультура. И эта антикультура не рождает желания определенных людей помогать ей…

Интересное наблюдение. Я тоже являюсь членом экспертного жюри, которое все поносят совершенно несправедливо. Это жюри ведь не Армен Николаевич[148] назначил – его выбрали вы, его выбрал Союз. Так вот все сценарии, которым жюри отказывает в государственной поддержке, достаточно низкого качества и вполне определенной порно– и уголовной тематики, а вот те сценарии, которым мы не отказываем в этой государственной поддержке, начинают ставиться, а потом постепенно-постепенно начинают умирать ввиду отсутствия средств, а может, и по другим причинам.

Уже не раз говорил и еще раз хочу повторить: братцы, ну до каких же пор мы будем все, что происходит, терпеть, читать все эти ужасающие статьи о том, как в Латвии делают искусственные члены, что наши актрисы делают себе подтяжки (за это вообще-то они имеют право в суд подавать). А мы все это читаем, читаем о том, как на Новом Арбате построены новые бардаки. Мы