Солдаты России - Родион Малиновский

Андрей Хольнов бросился к Ивану, но поднять и вытянуть его из узкой ячейки не смог.

— Гринько убит! — вырвалось у него.

Подбежал Юрков, и они с трудом положили бесчувственное тело на дно траншеи. Хольнов снял каску и опустил голову... И тут из груди Ванюши вырвался тяжелый вздох.

— Жив, жив! — закричал Андрей.

— Кто жив? — тихо спросил Ванюша и ощутил на своем лбу приложенное Андреем холодное, мокрое полотенце.

Через некоторое время Ванюша с трудом встал на ноги и сразу же как подкошенный опустился на землю: к горлу подкатывал неприятный комок, а в голове был страшный шум и звон.

Богдан осветил фонариком тяжело раненного немца, свалившегося в траншею у траверса, и подтянул его к убежищу. А при выходе из убежища лежал на ступеньках солдат, около него стоял ящик с ручными гранатами. Богдан чуть было не запустил в неизвестного гранату, да вовремя увидел, что это Петька Фролов.

Контратака шестой роты оказалась успешной. Корсаков, услышав русскую речь по ту сторону траверса, стал выбрасывать из траншеи колючие рогатки и ежи, чтобы пропустить пришедшее на помощь еще одно отделение. Небо стало сереть, наступал рассвет. Все стихло.

Долго пулеметчики приводили в чувство тяжело раненного немца. Дали ему горячего кофе. Немец назвал адрес и попросил написать маме, что ее сын честно умер за Германию. Потом простонал и на все вопросы лишь отрицательно покачивал головой. Так и умер, ничего не сказав...

Ванюше уже утром помогли спуститься в убежище, и он лег на свою койку.

Бой явился тяжелым испытанием для двух русских аванпостов.

Начальник 1-й Особой русской бригады генерал Лохвицкий вскоре получил письмо командующего 4-й армией генерала Гуро и решил объявить это письмо в приказе по бригаде. В письме говорилось: «Во время усиленных разведывательных атак, произведенных немцами против наших линий в ночь на 19 сентября, русские солдаты проявили беспримерную храбрость. Два передовых поста 1-й Особой русской бригады были совершенно окружены неприятелем. Тем не менее бойцы этих постов продолжали упорно сражаться и облегчили этим выполнение контратаки, их освободившей. Ставлю в пример поведение этих храбрецов всем войскам армии».

Письмо было справедливым. В результате этой схватки немцы оставили убитыми свыше полусотни и, очевидно, вдвое-втрое больше потеряли ранеными. Долгое время после этого они вели себя спокойно.

Пулеметчики поправили траншею, пополнили боеприпасы и продолжали удерживать свой уже прославленный аванпост. Не хватало только Петьки Фролова, который был эвакуирован в русский госпиталь в Эперне. У Ванюши звон в ушах через неделю прошел, и он полностью восстановил свои силы.

Немцы применили газы. Несмотря на то что со стороны их позиций местность в сторону русских и французов спускалась пологим скатом, опыт применения газов успеха не принес: случилось так, что ветер внезапно переменил направление, и газовая волна покатилась на немецкие позиции. На той стороне поднялся переполох: послышались звуки рожков и клаксонов, удары в гильзы, предупреждающие об опасности; названивали колокола; по всей линии окопов загорелись костры. Сразу вмешалась французская артиллерия и своим ураганным огнем подняла у немцев еще большую сумятицу и переполох. Очевидно, эта газовая атака «обратного действия» принесла много жертв самим же немцам.

Как только утихла «газовая» суматоха, в середине октября 1-ю Особую пехотную бригаду сменила 3-я Особая пехотная бригада под командованием генерала Марушевского, прибывшая из Росии через Архангельск и готовившаяся в течение полутора месяцев в лагере Майи. 1-я бригада, на этот раз уже автотранспортом, отправлялась в лагерь Майи на отдых.

Глава четвертая

Длинная колонна «камионов» привезла части 1-й Особой пехотной бригады в лагерь Майи. Все здесь было знакомо и по-своему близко. Только теперь пулеметчики разместились в той части лагеря, которая примыкала к самому городу, так что ходить в свою корчму, стоявшую на дороге по направлению на Малый Труан, стало подальше, нужно было шагать почти через весь лагерь.

Первое время бригаде был дан отдых. Солдаты написали письма на родину и отогревались на скупом осеннем солнышке перед своими бараками. Никто не сидел днем в казармах: изголодавшиеся лагерные блохи тучами наваливались на солдат и причиняли много беспокойства. Никакая дезинфекция не помогала: после нее в бараках стояла невообразимая, трудно выветриваемая вонь, а блохи не пропадали и наскакивали на солдат с еще большим ожесточением.

Гринько по-прежнему увлекался фотографией. Желающих сфотографироваться опять было вдоволь. Так что самодеятельная походная фотография Ванюши работала с полной нагрузкой.

Неожиданно возникло еще одно прибыльное дело. Как-то подсмотрели солдаты, что Антон Корсаков и Ванюша сами читают письма на французском языке, которые они получают от своих «марен де ля гор», и сами им пишут ответы. Вот пулеметчики и нагрянули с просьбами: «Переведи, пожалуйста, мое письмо», «Ответь, пожалуйста, моей марене». Мы, мол, не постоим, заплатим.

Пришлось «пойти навстречу». Мзду за это дело Ваня и Антон, вернее, их товарищи по пулеметному расчету, брали натурой: за письмо и ответ — одна фляга вина; за вежливое письмо, требующее более изысканного текста, — подороже, тут уж пол-литра коньяку, киршу или рому. В составлении этих писем Антон и Ванюша поднаторели. А для облегчения заготовили несколько постоянных, текстов: один для простого ответа — обычно эти письма направлялись в деревни; другой для изысканного — городским интеллигентным женщинам.

Ванюша с Антоном были вынуждены распределить обязанности: так как Ванюша лучше знал французский язык, писал разборчиво и красиво, на него легли «изысканные» письма. Антон же штамповал «деревенские». У Ванюши была более обширная клиентура. Каждому хотелось, чтобы его письмо было написано на хорошей бумаге, красивым почерком и произвело впечатление на адресата. Ведь вместе с письмами от «марен» поступали зачастую и денежные переводы...

Женька-пижон первым делом навестил свою «маман». По настоянию пулеметчиков, он упросил ее угостить товарищей, и «маман» устроила нечто вроде приема у себя наверху, в личных покоях. Весь расчет первого пулемета во главе с Ванюшей она угостила белым бочоночным вином. Правда, это вино дешевле красного, но пулеметчики были не в обиде. Они понимали, что у «маман» каждый сантим на учете, иначе не проживешь, вылетишь в трубу. Закуска была тоже простая — в основном винегрет и отварная картошка. Хлеб был по карточкам, поэтому пулеметчики принесли свой. И хотя все было очень скромно, пир удался на славу!