Скорбь Гвиннеда - Кэтрин Куртц

— Остановите его! — закричал Ран.

Но оба уже сцепились не на жизнь, а на смерть и покатились по полу. Слуги Эвана с опозданием кинулись ему на помощь, но королевские гвардейцы, устремившиеся в зал, набросились на них. Джаван толком не успел разглядеть, как это произошло, — но внезапно кровь оказалась повсюду, и умирающий Эван остался лежать среди трупов своих слуг. Руками он зажимал глубокую рану на животе, из которой торчал кинжал.

В зале наступила мертвая тишина. Пошатываясь и хрипло дыша, Мердок поднялся на ноги, поддерживая раненую руку. Между пальцев у него сочилась кровь, прямо на только что преподнесенные в дар келдишские ковры. Регент взглядом призвал к себе Ориэля.

— Но этим — никаких священников! — рявкнул он, заметив, что к умирающим приблизились двое Custodes — Никакой пощады предателям! А ты!.. — Здоровой рукой он ткнул в Деклана Кармоди, который оказался ближе всех из Дерини, не считая Ориэля. — Мак-Эван должен быть раздавлен! Теперь вы все видите, почему мы хотели убрать его. Он строил козни против короля. Мне нужны имена его сообщников.

Вырви у него мозги перед смертью!

— Нет, прошу вас. Только не Деклан! — зашептал тревожно Ориэль, хватая Мердока за рукав. — Попросите Ситрика. Урсина. Даже меня! Кармоди еще не пришел в себя. Он может не выдержать!

Побагровевший от бешенства Мердок набросился на Дерини:

— Ты смеешь обсуждать мои приказы, Целитель? Ты хочешь видеть смерть жены и дочери? Сейчас мы это устроим!

— Ориэль, не надо, — прозвучал внезапно голос Деклана, спокойный и отстраненный, и он уверенно направился к корчащемуся на полу Эвану, отмахнувшись от двух других Дерини, устремившихся было ему на помощь. — Это ни к чему. Я и сам могу за себя ответить.

В наступившей тишине он опустился на колени рядом с Эваном и протянул к нему руку. Герцог с жалобным стоном попытался отползти подальше.

Но в этот момент Дерини словно что-то без слов передал умирающему, ибо Эван внезапно перестал дергаться, неотступно глядя на Деклана, и убрал руки от раны на животе. Губы его зашевелились, словно беззвучно шепча: Благослови тебя Бог, и в этот миг Деклан ухватил кинжал за рукоять и стремительно выдернул из раны. Тотчас герцог закрыл глаза и откинул голову, подставляя шею под удар — и Деклан полоснул ему по горлу, разом перерезав артерии и принеся несчастному мгновенное освобождение.

— Что…

Прежде, чем кто-то успел остановить его, Дерини ударил окровавленным ножом себя по запястью и ловко перекинул его в другую руку, когда фонтаном брызнула кровь. Он успел перерезать и второе запястье — но до горла добраться не сумел. Стражники перехватили оружие, вырвав его из скользких от крови пальцев, и прижали Деклана к полу, перетянув раны ремнями.

— Ты посмел бросить мне вызов! — прогрохотал Мердок, пробравшись через весь зал, чтобы взглянуть на раненого Дерини. — Как ты посмел?!

— Герцог скончался прежде, чем я успел допросить его, — отозвался Деклан далеким, почти сонным голосом. — Я не бросал вам вызов. Я просто решил, что не могу дальше так жить. Надеюсь, на сей раз Ориэлю уже не удастся меня спасти, — добавил он, сжимая и разжимая кулаки, чтобы кровь шла сильнее. — Я не позволил бы ему — да и вы сами бы не позволили, ведь вы сами истекаете кровью. Вы лишитесь чувств, если он вам не поможет. Можете даже умереть…

Скрежеща зубами, Мердок опустился на подставленный табурет и протянул руку Ориэлю, который принялся разрезать пропитанный кровью рукав. Тем временем архиепископ Хьюберт встал между Мердоком и Декланом.

— Тебе, наверное, известно, что самоубийцы отправляются прямо в ад, — прошипел он. — И я не дам тебе отпущения грехов.

— А я не стал бы вас и просить, — прошептал Деклан, запрокинув голову и обмякнув в руках своих пленителей. — У меня все же еще осталась какая-то гордость.

— Посмотрим на твою гордость, когда твоя жена и сыновья сейчас умрут у тебя на глазах! — выкрикнул Мердок, отталкивая Ориэля.

— Нет! Я же не ослушался вас! — Деклан попытался сесть, но стражники ему не позволили.

— Приведите их, — ледяным тоном велел Мердок. — А его — обезвредьте.

Мераша заструилась по жилам Дерини, прежде чем он успел осознать что происходит и воспротивиться — настолько испугался он за своих родных.

Это один из монахов Custodes ввел ему яд, уколов в шею длинной иглой, смазанной проклятым снадобьем.

— Ст-тражники это называют «деринийской колючкой», — прошептал испуганный Райс-Майкл, ухватив Джавана за локоть. Мальчик весь затрясся, когда стражники отправились исполнять приказ Мердока. — Это придумали Custodes. Но Джаван, скажи, они ведь не уб-бьют по правде семью Деклана?

Вместо ответа, Джаван лишь крепче обнял младшего брата, сам весь дрожа, ибо прекрасно сознавал, что регенты могут сделать это — и намерены исполнить угрозу.

Никакие мольбы не могли бы заставить Мердока изменить это решение — ни Алроя, ни принцев, ни даже Таммарона и нескольких придворных, не желавших омрачать так славно начавшийся праздник.

Пока двор ждал возвращения стражи, одурманенного Деклана связали и перетянули ему запястья потуже, чтобы остановить кровь, а Урсина с Ситриком также напоили мерашей. Несчастного Ориэля пощадили до тех пор, пока он не кончил заниматься раной Мердока — регенту пришлось угрожать и его семье, чтобы заставить подчиниться, — после чего Целитель также был обезврежен с помощью ядовитой «колючки». Мердок желал, чтобы все трое стали свидетелями наказания Деклана, дабы навсегда убить в Дерини мысль о сопротивлении.

Лишь женам регентов было дозволено удалиться в комнату за тронным помостом, чтобы не видеть того, что должно было случиться. Остальных стражники насильно удержали в парадном зале, дабы никто не мог уклониться от своего долга засвидетельствовать расправу над бунтовщиком.

Алрой не произнес больше ни слова; с посеревшим лицом, весь дрожа, он сидел на троне, и огромный зал теперь казался ему одной большой камерой пыток.

Рядом с ним стоял Хьюберт, зорко наблюдая за королем. Манфред заставил принцев разжать объятия и держался сбоку от Райса-Майкла, у которого был такой вид, словно он сейчас предпочел бы очутиться за тридевять земель отсюда. Ран встал рядом с Джаваном, не позволяя ему отвернуться. Когда стражники ввели Гонорию Кармоди с двумя малышами, принцу показалось, что его вот-вот стошнит, и он в самом деле сглотнул желчь, — он никак не мог поверить, что регенты, и впрямь, решатся на такое.

К огромному облегчению всех присутствующих, Мердок несколько смягчился — казнь этих троих невинных душ была проведена милосердно быстро.