Ричард Длинные Руки — эрцгерцог - Гай Орловский

Сэр Норберт поглядывал на меня с некоторой озабоченностью.

— Сэр Ричард, вы чем-то встревожены?

Я кивнул.

— Ну, вы же знаете… маги, маги…

Он покачал головой.

— Нет, это уже решенное, а чем-то еще. В чем вы не уверены…

Я посмотрел на него удивленно.

— Сэр Норберт, отдаю должное вашей проницательности. Я в самом деле чувствую, что сделал что-то не то…

— И не можете понять?

Я кивнул.

— Да, ускользает.

Он улыбнулся, некоторое время ехал молча, потом кротко обронил:

— Если никто не знает, что именно вы делаете, никто не знает, что вы делаете это не так.

Дорога все еще идет вверх, я начал оглядываться на конный отряд с беспокойством. Лошади в мыле, с металлических мундштуков капает желтая пена, животы блестят от обильного пота. Всадникам приходится понукать животных, чтобы не останавливались.

Дорога пугливо обходит любые руины, по слухам, там везде таится зло. Но дважды я видел настоящие мертвые города, сердце сжималось от странной архитектуры, в висках стучит, чувствую, что вон вдоль того ряда домов летали автомобили, а вон там проходило… происходило… нет, это не выразить словами, но всеми фибрами чую ультрахайтек, и душа рвется туда все облазить и все посмотреть, вдруг да где в забытом гараже супервездеход, что сам себе добывает топливо, сам себя ремонтирует…

Однажды то ли дорога не попыталась обойти одно огромное здание, то ли его выстроили у дороги: массивный рыцарский замок со всеми атрибутами: высокие башенки, зубчатая стена, ворота с подъемным мостом через ров с водой… Да только и рва уже нет, засыпало ветрами, и мост истлел, а башни стоят без крыш, где между стропил я рассмотрел черных ворон… но слишком крупных для ворон, к тому же вместо блестящих перьев там такая же угольно черная шерсть…

Сэр Норберт кивнул и сказал с натужным смешком:

— Вон такие твари и не дают моим людям как следует пошарить в подобных замках…

— Опасны?

Он кивнул.

— Я не трус, но туда не полезу. Чтобы рисковать, нужно хотя бы один шанс.

— А так шансов нет?

Он кивнул снова.

— Никому еще не удавалось оттуда вернуться. Мы даже не знаем, что берет этих тварей: серебро, железо, святая вода или какая-то особая магия.

— Узнаем, — ответил я. — Человек, такая тварь… до всего докопается.

— Докопаемся, — подтвердил он, поняв мои слова буквально. — Там столько сокровищ… Говорят, кто-то вообще вытащил зверька, что выполняет все желания. Сперва таскал золото, алмазы, волшебные мечи, а потом хозяин сообразил, что вообще может стать королем…

— И стал?

Он пожал плечами.

— Говорят, стал. Не в наших землях, восхотелось побольше территории, больше богатых городов… Но точно никто не знает. Каждый верит в то, чему хочет верить.

Он на минуту показался взрослым рассудительным человеком, но тут же вздохнул, глаза заблестели, начал вслух рассуждать, что бы он пожелал, если бы такого зверька отыскал сам.

Я слушал, слушал, все те же бабы и пьянка, хоть бабы не простые, а все принцессы да королевы, он еще не знает, что в постели нет разницы между дояркой и герцогиней, чудак, я знаю, а он все еще не понимает, хотя вдвое старше…

А что эти руины народ привычно обходит, так мы обходим точно так же ущелья или непролазные болота. Глупо пытаться идти напрямик, верная смерть, вот и проложены дороги по краю, все нормально. Это еще очень нескоро на такое вот непролазное болото придут люди и станут строить город, чтоб грозить надменному соседу. Для такого подвига готовы будут замостить болото своими костями.

— Как и везде, — ответил я вслух своим мыслям. — Еще не пришло время тотальной зачистки… А когда придет, нас уже не будут интересовать переломанные вещи древних. Разве что для музеев…

Норберт не понял, переспросил:

— Для чего-чего?

Я присмотрел ровную площадку под отвесной горой, солнце с той стороны, здесь блаженная тень, и даже ручеек журчит из расщелины.

— Привал, — сказал я. — В жизни всегда есть широкое поле для деятельности, но иногда не обойтись и без маленькой площадки для отдыха. Кто не согласен — соберите дров для костра. Кто согласен — выпотрошите и разделайте добычу, а то бедная собачка обидится, что зря старалась.

Сэр Норберт спросил с беспокойством:

— Да, но… а вы почему не покидаете седло?

— Мой конь устал меньше, — сказал я. — Отдыхайте. Я только загляну вон за тот гребень и тут же вернусь.

Он запротестовал:

— Нет! Мы должны охранять вас постоянно.

— Вы и будете, — заверил я. — Когда приедем на место. Сейчас я в полной безопасности… Боудеррия, слезай с коня!

Она насупилась.

— Это не дело, когда лорд отправляется лично в разведку, а его подчиненные отдыхают.

Сэр Норберт сказал быстро:

— Леди… права!

— В походе я не лорд, — ответил я громко, чтобы слышали все, — а один из вас. Словом, отдыхайте и ждите! Бобик, ты тоже жди!

Зайчик, едва дождавшись сигнала, стрелой сорвался с места. За спиной я не услышал топота: даже сэр Норберт и Боудеррия, так и не покинувшие седла, сразу поняли, что за мной гнаться бесполезно.

Зайчик несся, как стрела, довольный еще и тем, что вечного соперника оставили во временном лагере. Ветер треплет гриву, я зарылся в нее и некоторое время пережидал встречный ветер, потом успокаивающе похлопал по шее.

— Все-все, достаточно.

Он остановился так быстро, что не будь я готов к таким шуточкам, перелетел бы через голову и долго кувыркался бы впереди. Я слез, сердце взволнованно барабанит и груди.

Я же чувствую, что моя мощь постепенно растет, а это значит, пора переходить на новый уровень. Пусть и не слишком высокий. Воздух — хороший строительный материал, я вообще-то инстинктивно умею им пользоваться. Из памяти не выпало, у меня ничто не теряется, но просто не обращал внимания, что однажды уже добавлял себе массу в дворцовом зале, но там уцелели даже расписные плитки пола. Как-то инстинктивно пожалел их красоту, что ли, но не затронул процессом, и когда снова вернулся в тело человека, опять бегал по мраморным плитам, поврежденным разве что зубчиками низко опущенных шпор.

— Ну же, — сказал я вслух, — давай…

Зайчик фыркнул и, посмотрев на меня очень внимательно, отступил на пару шагов. Я напрягся, пытаясь удержать сознание, однако в ушах послышался звон, голова закружилась. Я поспешно сел на камень и сосредоточился на том, что становлюсь привычным птеродактилем, только крупным, а массу наращиваю из воздуха, только из воздуха, не трогаю даже этот валун…

Сознание померкло, но затмение длилось мгновение. Даже стремительно бегущий муравей с мелкой мошкой в жвалах убежал за это время всего на расстояние двух ладоней.