Кольцо власти - Крис Уэнрайт

Из толпы нобилей раздались приветственные крики: каждый спешил засвидетельствовать свое почтение новой хозяйке обширных северных владений. Ивар так и стоявший возле стола, заметил влюбленные взгляды, которыми обменялись Эрленд и Хайделинда. Конан, стоявший рядом, глядя на счастливую пару, довольно ухмылялся. Оруженосец почувствовал, как гнев закипает в груди. Только что, до прихода этого киммерийца, Ивар уже ощущал себя будущим владельцем Хельсингера — и вот такой ошеломляющий поворот судьбы!

Внезапно пришло решение: уж если он теряет и богатую жену, и ее владения, никто из присутствующих их тоже не получит! Если Хельсингер лишится наследницы, земли перейдут к королю Нимеду. И монарх вряд ли забудет человека, поспособствовавшего этому: он, Ивар, непременно получит и титул барона, и соответствующие титулу земли! Но сначала надо убить молодую герцогиню, и так, чтобы…

Острота ситуации придала мыслям оруженосца несвойственную им изворотливость. Затеять драку, втянуть в нее и нобилей, и гвардейцев, Эрленда, Конана… И в суматохе вонзить кинжал в сердце ставшей вдруг ненавистной женщины!

— Суда и справедливости! — закричал Ивар, кидаясь к герцогине.

Как бы забывшись, молодой человек наполовину извлек из ножен свой меч, и этот жест заставил киммерийца и Эрленда сделать шаг вперед, прикрыв собой Хайделинду. Казалось, замысел Ивара вот-вот осуществится: еще немного, и варвар с аргосцем кинутся на него, а тогда можно будет кликнуть гвардейцев, вступятся нобили… Оруженосец почти обнажил клинок, когда за спинами стоящих перед ним мужчин раздался холодный властный голос новой хозяйки замка:

— Расступитесь, месьоры! Владетели Хельсингера никогда не отказывают своим подданным в справедливом суде!

Уверенная сила, с которой прозвучал этот приказ, заставила Конана и Эрленда сделать шаг в сторону, и Ивар оказался лицом к лицу с молодой герцогиней.

— Ты просишь суда, оруженосец, но я не вправе творить его, ибо я сама убила твоего отца, и хотя, видят боги, казню себя за это гораздо суровей, чем могут то сделать люди, приговор себе вынести не могу. А справедливость… Высшая справедливость — в руках Митры!

Собравшиеся удивленно ахнули, поняв, что молодая женщина предлагает решить дело Божьим Судом и вызывает Ивара на поединок.

Кривая улыбка чуть тронула губы юноши: он понял, что лишь удачный выпад отделяет его от заветной цели. Если он убьет герцогиню в честном поединке, никто не вправе будет его осудить!

Клинки скрестились. Вскоре всем стало ясно, что Хайделинда гораздо лучше владеет клинком, чем ее противник: уроки фехтования, преподнесенные аргосцем, не пропали даром. Ее манера вести бой была жесткой и стремительной. Она не давала Ивару перевести дух, все время заставляя двигаться по кругу и отбивать ее выпады. Оруженосец сбил дыхание и стал делать одну ошибку за другой.

Уклоняясь от очередного удара, Ивар вдруг поскользнулся, и герцогиня ловким движением выбила оружие из его рук. Острие ее клинка тут же оказалось возле горла молодого человека, щеки которого залила! мертвенная бледность.

— Я могу простить тебя, — негромко произнесла владетельница Хельсингера, — если попросишь пощады.

Ивар хотел ответить, но не мог вымолвить ни слова: страх сковал его губы. Он только кивнул, испуганно и жалко оглядываясь на безмолвную толпу нобилей.

— Говори! — потребовала герцогиня.

— Пощады! — прохрипел Ивар. — Я хочу жить!

Хайделинда опустила клинок и, повернувшись, медленно пошла к столу, за которым сидел капитан гвардейцев и стоял большой кувшин вина. Гости разразились приветственными криками.

Внезапно судорога ярости исказила красивое лицо оруженосца. Подхватив с пола свой меч, он метнул его в спину удалявшейся женщины.

Все произошло так быстро, что никто не успел опомниться: гибель, казавшаяся неотвратимой, второй раз за сегодняшний день грозила Хайделинде…

Вдруг раздался оглушительный рев, стены замка сотряслись, и на пути мелькнувшей в воздухе смертоносной стали возникла огромная темная туша. Клинок ударил в нее и отскочил, со звонам упав на каменные плиты.

Гигантский медведь поднялся на задние лапы и, нависая над скорчившимся в ужасе Иваром, сделал к нему пару шагов. Заверещав, словно заяц, юный хлюст заметался, пытаясь нырнуть в толпу придворных, — тщетно. Люди стояли плотной стеной, оцепенев, словно в каком-то внезапном наваждении.

Туша медведя росла на глазах, голова его с задранной мордой, казалось, вот-вот коснется невидимых сводов зала… Ивар вдруг застыл, в ужасе глядя на эту картину. Глаза его вылезли из орбит, губы посинели… Схватившись за горло, оруженосец рухнул как подкошенный.

Он был мертв.

Торжествующий рев чудовища огласил стены залы, медведь стал быстро уменьшаться, очертания его тела менялись. Миг — и перед изумленными взорами предстал пропавший герцог Гюннюльф. Молча повернувшись, он зашагал к трупу брата, ногой отпихнул тело Гунхильды и, ухватив мертвеца за воротник камзола, поволок к выходу…

Киммериец первым поборол сковавшее всех колдовское оцепенение, но, когда он во главе ринувшейся на двор толпы оказался на замковой площади, там было пусто.

Куда девался герцог-медведь, навсегда осталось тайной.

На следующее утро пятерка всадников покидала Хельсингер. Конан распрощался с Эрлендом, который, несмотря на ранний час, вышел проводить их за крепостные стены.

— Пусть боги даруют тебе удачу, — похлопал он по плечу аргосца. — Пока, как я вижу, они благоволят к тебе.

— Без тебя и боги вряд ли были бы способны помочь нам, — серьезно ответил Эрленд. — Не знаю, как я могу отблагодарить тебя, но помни: ты всегда можешь на меня рассчитывать!

— Пустяки! — беспечно отмахнулся варвар, — Желаю счастья! А с такой женой его у тебя будет достаточно!

Кавалькада вытянулась вдоль края опушки дубовой рощи, где проходила дорога. Киммериец еще раз оглянулся на замок и увидел на вершине крепостной стены женскую фигурку, взмахнувшую белым платком. Вот и закончилась еще одна история, а на его жизненном небосводе появилась еще одна маленькая, но яркая звездочка…

Он ответил прощальным жестом правой руки и повернулся к спутнику:

— Давай, старина, споем, что ли!

Седой ветеран усмехнулся и хриплым голосом затянул:

Среди людей, степенных и уверенных,Все знающих и наперед решивших,И смирной жизнью их шагов размеренных,Неторопливых, как вода во льдах застывших,

Лишь изредка мелькают те, которые,Как меч, резки, блестящи и стремительны,К превратностям судьбе всегда готовые.Их не пугает непредсказанность события.

Дорога манит нас, копытами коней избитая,Огонь костра, наш дом под пологом ветвей,И сабель звон, и встречи, скоро позабытые…Вот так! И не завидуем мы судьбам королей!

Прохладный утренний ветерок ласково обвевал лица всадников, прислушивавшихся к словам песни и думающих каждый о чем-то своем. Конан еще раз оглянулся назад, но стены замка уже скрылись за поворотам дороги, и лишь над вершинами деревьев вырисовывался силуэт трех сомкнутых белых башен Хельсингера, похожий на сахарную голову.