Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год - Владимир Броневский

К вечеру пошли мы за город, в сад, вновь разводимый; он невелик, состоит из двух аллей, трех беседок и кажется назначен только для цветов. Сильный ветер и тучи понудили нас поспешить возвращением. Едва вошли в улицу, пошел проливной дождь, вода стремилась вниз с чрезвычайным шумом и несла опрокинутые на рынке скамейки, лотки, зелень и плоды. Мы вошли в английский трактир, развели в камине огонь, спросили кофе и трубки и смеялись приключению товарища, на скользком тротуаре споткнувшегося и упавшего в воду. Отворяются двери и с таким же смехом входят несколько английских морских офицеров. У одностихийных знакомство делается в одну минуту. Мы предложили им обсушиться, подали чай, разговор начался, подали пунш и оный не прерывался. Ветер шумел, дождь бил в окна и мы, положив провести время вместе, не без спора согласились издержки заплатить каждому за себя. Одни пошли в театр, другие остались приготовить хороший ужин. Театр кончился, трактир наполнился посетителями, товарищи наши собрались, и мы пошли в залу, где особенно для нас накрыт был стол, и к удивлению нашли его занятым. Театральный царь в короне и мантии, Диана с нимфами громко повелевали слуге подавать кушанье. Хозяин вошел и объявил им, что стол не для них, актеры встали, извиняясь, нам вздумалось пригласить их. Ловкость и изученные выражения актеров скоро умели оживить разговор. Скромность актрис скоро обратилась в непринужденную веселость. Раздалась музыка, чем содержатель театра желал заплатить учтивость за учтивство и сделать нам приятную нечаянность. После ужина актеры с своей стороны предложили услуги. Танцовщицы, легкие, как зефир, стройные как грации, танцевали тарантеллу, эспаньолу и другие национальные пляски. Певцы пели несколько лучших арий. Между тем стаканы звенели, вино лилось, и многие, повеся голову, рассуждали сами с собой; наконец тем, у коих голова была не так тяжела, захотелось отдохнуть. Ту т начался спор: кому какую занять комнату, бросили жеребий и не были довольны. Предоставили хозяину назначить каждому спальню, и на это не согласились. И так, кто мог идти, занял лучшую. Мне досталась прекрасная, пол парке, одеяло атласное, зеркало над постелью, и бедный амур, безжалостно прибитый к потолку, держал, надувши щеки, шелковый занавес. Я бросился в постель; но сон уже прошел, и встал, не уснув и часу.

По приглашению нашего консула Каркаса, отобедав у него на даче, поехали в Читта-Веккию, отстоящую от Мальты в 15 верстах. Мы не ехали, а катились по прекрасной, высеченной в камне дороге, стенки огораживают ее с обеих сторон. По положению острова, от средины к берегу покатого, стенки сии, возвышаясь одна за другой, представляют Мальту с моря кучей белых камней. В самом деле почва состоит из меловатого камня, во многих местах покрытого землей не толще двух вершков. Трудолюбие 100 000 жителей, население по пространству чрезмерное, землю, по-видимому, осужденную на вечное бесплодие, обратило в сады. Обрабатываемые земли требуют необыкновенных трудов. Камень сначала разбивают на мелкие куски, потом толкут и мешают с землей, для деревьев высекают ямы. Мальтийский камень имеет в себе такую влажность, что, несмотря на большие жары, все растения прозябают лучше, нежели в Сицилии. Для обрабатывания хлопчатой бумаги, растущей здесь в изобилии, заведены фабрики. Кроме апельсинов[68], предпочитаемых португальским, другие плоды, особенно дыни, на земле, привозимой из Сицилии, растут самые вкусные. Жители Мальты большую часть съестных припасов получают из Сицилии. Проехав несколько загородных домов, построенных в английском вкусе, которые тем более нравятся, что здесь их мало, мы увидели Читта-Веккию, стоящую на горе не высокой, но крутой. Город обнесен стеной, уже совсем запущенной, на воротах показывали нам арабскую надпись, в городе же в одном доме, называемом Palazzo de Giurati, сохранилась надпись пунического языка; но ни ту, ни другую никто истолковать мне не мог. При владычестве арабов он назывался Медина, а когда принадлежал кавалерам и был столицей острова, Читта-Нотабиле. В городе было тихо, улицы заросли травой, не встречая ни одного по ним идущего человека, дома казались пустыми. Нас привезли к соборной церкви Св. Павла, при которой хранятся древние сосуды и одежды. К сожалению, смотрителя не было дома, и мы должны были удовлетворить любопытство одной церковью. Врата оной отлиты из меди, дурные изображения из истории Священного писания показывают, что оные сделаны в средних веках, при упадке наук и художеств. Церковь огромна, в два яруса, стены обиты парчой уже очень ветхой. Алтари украшены кривыми колоннами, два образа древней греческой работы обращают на себя внимание. Настоятель монастыря вызвался показать нам пещеру апостола Павла. В версте от города посреди кладбища стоит часовня, закрывающая вход в нее. Сошед несколько ступеней вниз, мы вошли в святое жилище. Оно состоит из трех комнат, в одной высечено на стене распятие, в другой видно подобие одра, третья не докончена и, кажется, служила кухней; ибо одна стена черна от дыма. Апостол Павел, претерпев кораблекрушения у остр. Мальты, вышел в пристани Деталасус и, копая сию пещеру, был уязвлен змеей, которую, сотрясши с руки в огонь, благословил землю, покрыл ею рану, и с тех пор, как вверял нас монах, нет на острове змей, а земля имеет силу излечать от ядовитых угрызений. То и другое справедливо, ибо в самом деле в Мальте нет никаких пресмыкающихся, а мальтийская земли, мягкая, желтая, подобная мелу, на пальцах липнущая, производит пот и укрепляет желудок. Грот, который называют Калипсиным, находящийся на восточной стороне острова, мы не успели осмотреть. Итак, пещера апостола Павла и грот Калипсин, по мнению ученых, вероятно, сличавших положение мест с описаниями древних, находятся на острове Мальте, а не на островах Меледо и Фано, как другие думают.

В отдаленные века Мальта управляема была африканским князем Баттю. Гомер упоминает о сем острове под именем Гиперии и говорит, что на нем обитали феакийцы. Финикияне, поселив на нем колонию, назвали его Огигией. Греки завладели оным в 736 году до Р. Х. и дали острову имя Мелиты или потому, что на нем находили тогда мед, или же в честь нимфы Мелиты, дочери Дорисы и Нерея. От греков остров сей достался карфагенянам, многие надписи пунического языка найдены на нем Родосскими кавалерами. В продолжение войны за Сицилию римляне выгнали карфагенян и подчинили Мальту претору Сицилии. После падения Римской империи в половине V века по Р. Х. владели им вандалы, потом готы. В конце девятого столетия арабы сделались ее обладателями. В конце XI века норманны под предводительством графа Рожера выгнали аравитян, и Мальта с 1190 года принадлежала Сицилии. Карл д’Анжу, брат cв. Людовика, присоединил ее к своим владениям. Думают, что Жан Порцида положил на сем острове основание заговору, следствием которого была Сицилийская вечеря. После сего Мальта досталась королям Кастильским и Арагонским, и Карл V, испанский король, в 1630 году подарил ее изгнанным из Родоса кавалерам Иоанна Иерусалимского. С помощью христианских держав кавалеры укрепились, храбро защищались от турков, и впоследствии флот их с успехом защищал торговлю от хищничества варварийских морских разбойников. В 1798 году генерал Бонапарте на походе в Египет, как, вероятно, по тайному условию, высадил часть войска, и после нескольких выстрелов, столь сильные крепости сданы французам. Английская и российская эскадры блокировали Мальту два года. В продолжение блокады кавалеры, желая приобресть потерянную независимость, послали депутатов в С.-Петербург. Император Павел I, приняв, по желанию кавалеров, титло гроссмейстера, имел в виду благие намерения. Изгнанные из Франции роялисты в звании рыцарей нашли бы в Мальте убежище и, будучи таком образом отчуждены своего отечества, могли бы сопротивляться честолюбивым видам революционного правительства. Обет кавалеров покровительствовать мореходству христианских держав против турок, вероятно, переменил бы свое назначение. Введение греческого языка восстановило бы упадший орден, а Греция и Славония, получа сильное в европейской политике содействие, конечно, скоро возникли бы из своего ничтожества. Сильный российский флот соделал бы Мальту непреодолимой твердыней, свобода Италии в ней имела бы всегда готовых защитников правды, и если бы свершилось то, чего предвидящий монарх желал, то с достоверностью сказать можно, что Европа избавлена была бы от многих бедствий, которые она испытала в наше время. Как известно, Мальта за недостатком съестных припасов принуждена была сдаться англичанам прежде, нежели депутаты могли уведомить о снисканном ими высоком и надежном покровительстве. Орден короткое время пользовался своими преимуществами, потом уничтожен и теперь, хотя и сохранил еще своего гроссмейстера, но оный кроме титула не имеет никакой власти и как частный человек живет в Палермо. Мальтийцы отличаются нравами и обыкновениями, которых не изменили ни время, ни обстоятельства; они храбры, трудолюбивы, и хотя с неудовольствием, но терпеливо сносят свое порабощение. Учтивы к иностранцам и в образе жизни сходствуют с сицилийцами. Народ говорит испорченным арабским языком, дворянство же употребляет итальянский. Воздух, прохлаждаемый ветрами, здоров, но в городе летом бывают чрезмерные жары.