Государь (сборник) - Никколо Макиавелли

Глава XXXVIII

Каким должен быть командир, которому может доверять его войско

Валерий Корвин, как мы уже говорили выше, выступил с войском против самнитов, новых противников римского народа. Чтобы ободрить своих солдат и приучить их к неприятелю, он устраивал с ним небольшие стычки и, кроме того, перед сражением обратился к войску с речью, в которой со всей ясностью показал, сколь мало опасен такой противник для столь доблестных солдат и столь умелого полководца. Слова, вкладываемые Ливием в его уста, указывают, каким должен быть командир, на которого может положиться войско. Эти слова следующие: «Tum etiam intueri, cuius ductu auspicioque ineunda pugna sit, utrum, qui audiendus dumtaxat magnificus adhortator sit, verbis tantum ferox, operum militarium expers, an qui et ipse tela tractare, procedere ante signa, versari media in mole pugnae sciat. Facta mea, non dicta, vos, milites, sequi volo; nec disciplinam modo, sed exemplum etiam a me petere, qui hac dextra mihi tres consulatus, summamque laudem peperi» [93] . Эта речь, если нее как следует вдуматься, учит действовать в соответствии с высоким званием военачальника, и если кто-то будет поступать иначе, достигнув этого звания благодаря своей удачливости или честолюбию, со временем он его лишится и не обретет славы, ибо не титулы украшают людей, а люди титулы. Начало настоящего рассуждения наводит на мысль о том, что если выдающиеся полководцы прибегали к чрезвычайным мерам для поднятия духа закаленного войска перед битвой с незнакомым врагом, насколько важнее прибегать к таким приемам при управлении неопытным войском, никогда не встречавшимся с врагом лицом к лицу. Если необычный противник устрашает опытное войско, то еще больший страх должен наводить любой противник на новоиспеченных солдат. Тем не менее известно, что хорошие командиры не раз справлялись с подобными трудностями благодаря своему благоразумию, как, например, уже упоминавшиеся римлянин Гракх и фиванец Эпаминонд, которые, командуя молодыми солдатами, одержали победу над закаленными в боях и опытнейшими воинами.

Для этого они месяцами упражняли их в учебных схватках и прививали им навыки послушания и порядка; после этого они могли с уверенностью рассчитывать на них в настоящем сражении. Поэтому ни один военачальник не должен отчаиваться в обретении хорошего войска, если людей у него в достатке, ибо государь, имеющий в избытке подданных, но лишенный солдат, должен пенять не на людское малодушие, а на свою лень и неблагоразумие.

Глава XXXIX

О том, что полководец должен разбираться в местности

В число других вещей, знакомство с которыми необходимо для командующего войском, входит умение разбираться в природе данного края или местности, ибо, не располагая такими познаниями общего и частного характера, полководец не в состоянии предпринять ничего дельного. А поскольку для совершенствования в любой науке нужен опыт, для овладения названным предметом опыт необходим вдвойне. Такого рода познания и опыт лучше, чем каким-либо другим способом, приобретаются с помощью охоты. Древние писатели рассказывают, что герои, управлявшие миром в старину, росли в лесах среди охотников, ибо охота, помимо указанных навыков, учит многим вещам, полезным на войне. В жизнеописании Кира Ксенофонт сообщает, что когда правитель персов напал на царя Армении, он, расставляя войско перед битвой, напомнил своим людям, что им предстоит не что иное, как одна из неоднократно устраивавшихся ими охот. Тем, кого он посылал сидеть на холмах в засаде, он говорил, что они должны уподобиться охотникам, натягивающим сети между вершинами, а тем, кто двигался по равнине, – что они напоминают загонщиков, выманивающих зверей из их логовищ, чтобы они попадали в сети.

Об этом говорится, чтобы показать, что охота, как утверждает и Ксенофонт, есть прообраз войны, и поэтому заниматься ею необходимо и подобает высокопоставленным лицам. Во время охоты удобнее всего познакомиться со строением местности, ибо охотник запоминает те места, по которым он проходит, во всех подробностях. А если ты хорошо изучил природу одного края, то тебе нетрудно будет ориентироваться и в других, ибо всякая страна и местность имеет в себе много сходного с другими, так что, осваивая одну, ты познаешь и прочие. Но кто не привык понимать особенности одной местности, тот с трудом, разве что по прошествии длительного времени, сумеет разобраться в другой. А кто располагает такими навыками, тот в мгновение ока схватывает, как раскинулась эта равнина, где высятся те холмы, куда спускается эта долина и т. п., знание о чем в свое время он хорошо усвоил. Справедливость сказанного подтверждает Тит Ливий на примере Публия Деция, военного трибуна в войске консула Корнелия, выставленном против самнитов. Консул оказался в ущелье, где римское войско могло быть отрезано противником, и, распознав эту опасность, Публий сказал консулу: «Vides tu, Aule Corneli, cacumen illud supra hostem? Arx illa est spei salutisque nostrae, si eam (quoniam caeci reliquere Samnites) impigre capimus» [94] . А перед этими словами, сказанными Децием, Тит Ливий говорит: «Publius Decius tribunus militum, conspicit unum editum in saltu collem, imminentem hostium castris, aditu arduum impedito agmini, expeditis haud difficilem» [95] . Консул послал туда Публия с тремя тысячами солдат, и когда римское войско было спасено, при приближении ночи трибун решил отойти, чтобы спасти тем самым жизнь себе и своим солдатам, в связи с чем Тит Ливий вкладывает в его уста следующие слова: «“Ite mecum, ut, dum lucis aliquid superest, quibus locis hostes praesidia ponant, qua pateat hinc exitus, exploremus”. Haec omnia sagulo militari amictus ne ducem circumire hostes notarent, perlustravit» [96] . Рассматривая весь этот отрывок, легко убедиться, сколь полезно и нужно для военачальника разбираться в природе местности. Если бы Деций не располагал такими познаниями, он не смог бы судить о том, как полезно занять ту возвышенность для римского войска. Он не увидел бы уже издали, был ли холм неприступным, или можно было на него взобраться. Поднявшись на него и желая затем вернуться к консулу, он не смог бы сразу же определить возможные пути отступления в окружении врагов и занятые ими позиции. Так что Деций наверняка был сведущ в подобных делах, благодаря чему он занял названный холм и спас римское войско; позже он сумел выйти из окружения и спасти свою жизнь, а также жизнь бывших с ним солдат.

Глава XL

О том, что употребление хитрости на войне похвально

Хотя прибегать к обману всегда предосудительно, военные хитрости заслуживают одобрения и похвалы, и тот, кто с помощью хитрости одержал верх над врагом, заслуживает такого же поощрения, как одолевший его силой. Об этом свидетельствуют суждения авторов, оставивших жизнеописания великих людей; они расточают хвалу Ганнибалу и прочим отличившимся в подобных делах. Этому можно сыскать много примеров, и я не стану их повторять. Скажу только, что не может, на мой взгляд, принести славу коварство, с которым ты нарушаешь слово или заключенный договор, ибо хотя с его помощью иной раз приобретаются владения и власть, как говорилось выше, оно никогда не принесет тебе доброго имени. Я же говорю о тех хитростях, которые направлены против противника, не доверяющего тебе, и сводятся к чисто военным уловкам, как у Ганнибала, когда он на Перуджинском озере, чтобы отрезать консула и римское войско, изобразил притворное бегство, или когда, чтобы уйти из рук Фабия Максима, поджег рога обозного скота.

К подобной же хитрости прибег вождь самнитов Понтий, дабы замкнуть римское войско в Кавдинском овраге. Поставив свое войско за холмами, он переодел нескольких солдат в пастушье платье и, снабдив каждого из них стадом, расставил по равнине. Когда они попадали в руки к римлянам и отвечали на их расспросы о самнитском войске, то все в согласии между собой показывали, как им велел Понтий, что самниты осаждают Ночеру. Консулы, поверив в это, оказались в ловушке в Кавдинском овраге, где были окружены самнитами. Этот успех, одержанный благодаря хитрости, принес бы Понтию великую славу, если бы он послушался советов отца, предлагавшего либо отпустить всех римлян на свободу, либо перебить их всех, но только не останавливаться на среднем пути, «quae neque amicos parat, neque inimicos tollit» [97] . Этот путь в государственных делах всегда пагубен, как было уже показано в своем месте.

Глава XLI

О том, что, защищая отчизну, должно искать славы, но не бояться позора; в этом случае и те, и другие способы хороши

Как было сказано выше, консул и римское войско попали в засаду, устроенную самнитами, которые предъявили им постыднейшие условия сдачи (они должны были пройти под игом и безоружными вернуться в Рим). Консулы были поражены этим требованием, а все войско пришло в отчаяние, но римский легат Люций Лентул сказал, что, по его мнению, ни от чего не следует отказываться ради спасения родины, и так как жизнь Рима зависит от жизнеспособности его войска, необходимо сохранить его любой ценой; и что для защиты отечества хорош всякий способ, ведет ли он ко славе или к позору, ибо, сохранив свое войско, римляне могли впоследствии смыть с себя позор, а обрекая его на гибель, даже со славой, они утрачивали свободу и подписывали себе приговор. Совет легата был принят, и он заслуживает внимания и подражания со стороны всякого гражданина, родина которого окажется в сходных обстоятельствах, ибо когда на весы положено спасение родины, его не перевесят никакие соображения справедливости или несправедливости, милосердия или жестокости, похвального или позорного. Наоборот, предпочтение во всем надо отдать тому образу действий, который спасет ее жизнь и сохранит свободу. Именно так поступают и рассуждают французы, защищая величие своего короля и мощь королевства, и ничто их так не раздражает, как слышать от кого-нибудь: «Совершить то-то и то-то для короля позорно», потому что, как они говорят, их король не может испытывать стыда, какое бы решение он ни принимал, в благоприятных или неблагоприятных обстоятельствах – побеждает он или терпит поражение, – это все, по их мнению, не роняет королевского достоинства.