Поверить в чудо (трилогия) - Елена Сарафанова

— А Влад?

— Влад не считается. Как говорят боксеры, не та весовая категория, ведь, в случае чего, он не сможет оказать мне помощь. А ты сможешь, да и вообще, когда ты рядом, я чувствую себя спокойнее.

— Завтра слабость пройдет, — заметила Ольга, — и пройдет чувство зависимости.

— Я знаю, — ответил Барон. — Но сейчас мне нужна именно твоя компания, Оля. Поэтому, потерпи еще немного, ладно? Понимаешь, после этих перипетий охраннику лучше не видеть меня в таком состоянии, ведь раньше я никогда не был слабым…и таким до неприличия откровенным.

— Зато мне нравится ваша искренность, — подмигнула Ольга. — Наслаждайтесь ею, Георг, ведь когда еще выпадет такая возможность?

— Издеваешься? Не ожидал такого от тебя…

— Да ладно, какое издевательство? Так, лёгкая подколка, насмешка. Или вас и это раздражает?

— Наоборот, развлекает, ведь молодая красивая женщина не часто бывает интересной в общении, не говоря уже о наличии у нее чувства юмора.

— Можно подумать среди женщин юмор — большая редкость?

— Среди "белых" женщин — действительно редкость. Ведь большинство из вас — святоши, скромницы и монашки. Для "белых" чувство юмора в природе часто вообще не существует. Ты тоже должна была бы быть занудой, Оля, а совсем не такая…

— Возможно, — согласилась девушка. — А на счет моего отдыха не переживайте, я все равно отсюда никуда не уйду, хочу быть уверенной, что мы все сделали правильно. И вообще, я собираюсь следить за вами до утра…для надежности и чистоты эксперимента, так сказать.

"Пациент" смешно фыркнул в ответ, опустил ноги на пол и встал, бросив взгляд в зеркало на двери купе.

— Мне необходимо умыться, — недовольно пробормотал он и, прихватив с собой небольшой несессер, ушел приводить себя в порядок.

Через десять минут "черный" и "белая" пили чай с бутербродами и вели неспешный разговор. Хотя "черным" Брауниса теперь трудно было назвать, его аура стала темно-серой с вкраплениями небольших черных пятен.

"Со временем все выровняется, — подумала Ольга. — И если Барону хватит ума не пачкать жизнь свежей чернотой, то кто знает? Возможно, он будет доживать жизнь совсем другим человеком".

13

После чаепития Ольга в последний раз проверила состояние Георга и подзарядила его тело энергией, обратив особое внимание на работу сердца.

— Вам нужно хотя бы два раза в год принимать курс препаратов для укрепления сердечной мышцы, — сказала она, — и вообще я бы порекомендовала находиться под постоянным наблюдением кардиолога. Не обижайтесь, но в вашем возрасте, когда преследуют постоянные скачки давления, болят суставы и немеет под левой лопаткой, лучше не дразнить судьбу, а обратиться к врачу.

— Я уже думал об этом, — ответил Барон, — но когда случилось несчастье с сыном, у меня просто руки опустились. Не хочу сейчас рассказывать об Адаме, нет ни сил, ни желания, может как-нибудь потом…потому что мы обязательно еще увидимся, Оля, я это знаю на сто процентов.

— Откуда такая уверенность? — улыбнулась красавица.

— Я не какая-нибудь неблагодарная свинья и не собираюсь делать вид, будто со мной ничего не случилось, поэтому хочу…нет, просто должен!.. отблагодарить за сегодняшнюю ночь.

— Неужели вы собираетесь говорить о деньгах? — нахмурилась девушка.

— Нет, Оля, — заверил ее Барон. — Не хмурь свои красивые бровки, речь идет только об ужине в хорошем ресторане. Что скажешь?

— Ну, от такого предложения девушка не может отказаться, — улыбнулась Ольга.

— Вот и прекрасно! — обрадовался Браунис.

— Как сказал Экзюпери, — менторским тоном добавила Ольга, — мы в ответе за тех, кого приручили. А я чувствую ответственность за тех, кому спасла жизнь.

— Браво, — он поцеловал ей руку и с облегчением откинулся на подушки за спиной.

Они просидели за разговорами до утра. Оба были слишком возбуждены, чтобы спать и, в то же время, слишком уставшими, чтобы обсуждать что-либо важное, поэтому, чтоб не молчать, выбирали общие темы для обсуждения. Браунис рассказывал Ольге о Вильнюсе, а она делилась впечатлениями о столице Украины. В такой спокойной доброжелательной атмосфере они, наконец, встретили рассвет и оба окончательно убедились — опасность позади.

— Оля, — Барон взял в ладони девичью руку и пожал ее. — Я сейчас чувствую такую близость с тобой, которую знают лишь мужчины, объединенные войной. Бои, взаимовыручка, спасение раненого товарища под огнем противника — все это объединяет мужчин больше, чем принадлежность к определенному статусу, вере или семье. Вот и сегодняшняя ночь, словно тяжелая военная операция, связала нас невидимыми узами.

Ольга понимающе кивнула, а мужчина продолжил.

— Нет слов, чтобы выразить благодарность за мою спасенную жизнь, ведь без твоей помощи я бы ни за что с этим не справился, — Барон многозначительно покивал головой, — ведь даже не догадывался, что со мной происходит. А ты не только предложила помощь противнику, но еще и показала себя сообразительной, умной и очень храброй девушкой.

— Надеюсь, теперь мы…не противники? — спросила Ольга.

— Теперь мы — друзья, хорошие друзья, — мужчина протянул ей руку, и они сплели пальцы в крепком пожатии.

— Знаете, — через некоторое время задумчиво сказала девушка, — я давно уже стала фаталисткой, особенно в вопросе того, с кем и почему сталкиваюсь по жизни. Так вот, я уверена, что Божье провидение использует меня, как инструмент в своих руках. Думаю, мы не случайно встретились. Вероятно, кто-то там, наверху, посчитал, что вы еще не совсем пропащий, Георг, и заслуживаете шанс исправить свои ошибки, чтобы доживать жизнь со спокойной совестью.

— Ты действительно так считаешь? — взгляд Барона стал острым, — я подумаю над этим, — пообещал он и надолго замолчал, уставившись взглядом в окно.

В восемь утра услужливая проводница занесла в купе горячий чай и бросила на Ольгу вопросительный взгляд.

— У вас все хорошо?

— Да, уважаемая, — отозвался вместо девушки Барон. — Если хотите знать, эта красавица сегодня ночью спасла мне жизнь. Без ее вмешательства, умения и внимания я бы ни за что не дожил до утра.

— Господи! Я так рада, что все обошлось! — воскликнула проводница, возбужденно сверкая глазами, теперь ей было что рассказать напарнице о своем ночном дежурстве.

А ближе к полудню поезд, наконец, достиг столицы Литвы, Вильнюса. Ольга мило попрощалась с Полиной Григорьевной, которая даже слезу пустила в коридоре, а затем быстро выскочила из вагона, где на перроне её уже поджидал отец. Он крепко обнял дочь, расцеловал в обе щеки, а затем отодвинул от себя на расстояние вытянутой руки.