Поверить в чудо (трилогия) - Елена Сарафанова

На второй этаж дома Варгасов вела удобная деревянная лестница, украшенная резными балясинами. Ольга ласково провела рукой по перилам и задумчиво сказала:

— Красиво сделано, с любовью. Вероятно, вы много времени и сил потратили на то, чтобы привести дом в порядок после возвращения его в семью Варгасов.

— Почти восемь лет, — подтвердил отец. — Ремонт делали медленно, не хватало средств, да и времени тоже.

— Понимаю, — Ольга вместе с отцом, который нес ее вещи, поднялась на второй этаж и Витольд остановился, чтобы дать последние объяснения относительно дома.

— Дверь напротив лестницы — моя спальня, хотя я пользуюсь ею редко, так как рядом с университетом у меня есть квартира. Но в последние годы на лето я переезжаю сюда, в родительский дом, где гораздо прохладнее и комфортнее, чем в моей многоэтажке. И, если откровенно, мне хочется быть поближе к маме, потому что ее здоровье стало резко ухудшаться — сначала зрение упало, а теперь и ноги не слушаются и болят.

— Да, я обратила внимание, что бабушка ходит с палкой, — вздохнула Ольга.

— Вот-вот, — подтвердил Витольд, — но давай не будем о грустном, лучше я покажу твою комнату, она следующая по коридору.

Комната девушке сразу понравилась — небольшая, с высоким потолком, по-домашнему уютная и приветливая. Особую красоту ей придавали тяжелые золотистые шторы, прекрасно гармонировавшие с похожим по рисунку покрывалом на кровати и светлым ковром на полу. Среди мебели выделялись старинный шкаф, покрытый резьбой, а еще кресло-качалка у балконной двери.

— Эта сторона дома выходит в сад, поэтому в комнате после обеда темновато. Вот мама и декорировала все в золотисто-светлых тонах, чтобы с их помощью добавить света.

— Мне очень нравится, — сказала девушка.

— Ладно, — Витольд поставил чемоданы Ольги у шкафа и сделал шаг к двери. — Я пойду, а ты устраивайся. В конце коридора — ванная комната. Быстренько умывайся и спускайся вниз, на кухню, время праздновать твой приезд.

Праздничный обед Варгасов медленно перешел в ужин. Ольга, категорически отказавшись отдыхать, с удовольствием общалась с бабушкой, найдя много тем для обсуждения. Девушка откровенно рассказывала о своем прошлой и настоящей жизни, а Тильда, выложив на стол несколько тяжелых альбомов с фотографиями, начала посвящать внучку в историю семьи Варга-сов.

— Наши предки жили в Вильнюсе с давних времен. Около двухсот лет назад один из Варгасов разбогател, основав первую мануфактуру по производству тканей. И хотя Вильно (так назывался тогда наш город) был аннексирован Россией у Речи Посполитой, промышленная и культурная революция, которая бурно развивалась в Европе, достигала и нашего тихого города.

— Тихого? — засмеялся Витольд. — Мама, опомнись! В Вильнюсе, родине восстания Костюшко, никогда не было тихо!

— Не цепляйся к словам, сынок, — укоризненно сказала Тильда. — Я продолжаю, Оля. За заслуги перед городом, а еще благодаря крайне выгодному браку, Варгасы получили баронство и их дела быстро пошли вверх. Их дети учились в престижных университетах Европы…

— А вильнюсский университет уже тогда входил в тройку лучших учебных заведений Европы, — горделиво добавил отец, подмигнув Ольге, которая внимательно слушала рассказ бабушки.

— Благосостояние семьи росло, как и ее влияние в городе, но все разрушила Вторая мировая война, а вместе с ней и окончательный приход советской власти в Литву, — грустно закончила Тильда. — Новые хозяева не желали признавать заслуг семьи Варгасов и…

— Убирать им снег в Сибири, если бы не странный поворот судьбы, — снова вставил свое Витольд.

— Да, — кивнула Тильда. — Братья Варгас — Юлиан и Петрас — враждовали с молодых лет. Юлиан, старший, вел все дела семьи и руководил ткацкой фабрикой, а Петрас, мятежная душа, потянулся к революционерам и, считая брата капиталистом и эксплуататором, публично отрекся от него и переехал в Москву. Когда после войны в Литве окончательно установилась советская власть, Петрас возглавил одну из местных партийных ячеек и, как ни странно, помирился с Юлианом. В то время семья Варгасов потеряла все: фабрику, достаток, баронство и даже дом. И хоть наш дом не такой уж и большой, но новому руководству показалось, что здесь вполне может разместиться какое-то местное учреждение. Итак, Варгасов неизбежно ждала прямая дорога за Урал…и это в лучшем случае. Именно тогда Петрас нажал на все известные ему рычаги и не дал уничтожить семью брата. Хотя Юлиан и так уже умирал от тяжелой болезни, а его жена погибла еще в начале войны. Из семьи оставался лишь Валдис, единственный племянник Петраса, которого дядя полюбил, как родного сына.

— Это как раз и был мой отец, а твой дедушка, Оля, — сказал Витольд, показывая на пожелтевшую фотографию в альбоме. — Папе как раз исполнилось пятнадцать лет…

— Представляю, каким растерянным и одиноким он себя чувствовал, — вздохнула Ольга.

— Дядя официально усыновил его, и поселился вместе с ним на втором этаже родительского дома, проведя туда отдельный вход. Так был достигнут компромисс: Юлиан умер в родном доме, спокойный за будущее сына, а Петрас, которого уже достаточно утомила бурная партийная жизнь, получил, наконец, долгожданную семью, дом и спокойную обеспеченную старость.

— Петрас никогда не был женат, — сказал отец Ольге, наливая ей и матери очередную чашку чая. — Однажды он сказал мне, что для партийца высокого ранга иметь семью в сталинские времена было опасно. "Я не хотел, чтобы кто-то из влиятельных недругов мог отомстить мне через родню, — объяснял дед, — ведь знал много семей, где жены и дети партийных руководителей годами сидели в лагерях или были сосланы".

— А его мечты о счастливом коммунистическом будущем оказались мифом, как и для большинства советских людей, — вздохнула Тильда. — Хочу добавить, что Петрас выполнил обещание, данное брату, и всю свою дальнейшую жизнь посвятил Валдису.

— Папа окончил университет с отличием и не без помощи дяди устроился на хорошую работу. Вот, посмотри, — и Витольд показал очередную фотографию в альбоме, — здесь они с мамой отдыхают на море во время медового месяца.

— Бабушка, — ахнула Ольга, — ну ты и красавица! Да и дедушка ничего…

— Да, мы были красивой парой, — повторила Тильда. — Но сейчас настал твой черед, Оля, ты — следующее поколение Варгасов…и просто поражаешь своей красотой. Я смотрю и налюбоваться не могу: личико, как нарисованное, отличная фигура, ясный искренний взгляд, приятный нрав… Куда же смотрят киевские мужчины? Такой цветочек и до сих пор одна!