Несущая смерть - Джей Кристофф

– Хана? – позвал он.

– Акихито-сан. – Пётр в ужасе посмотрел на него. – Что ты сделать?

– Что? – Он взглянул на гайдзина, на шествующую к нему женщину, на ее покрытое шрамами лицо, искаженное яростью. – Я?.. Что, черт возьми, ты несешь?

– Что ты сделать? – повторил Пётр, повысив голос.

Кайя повернулась к нему, шерсть арашиторы встала дыбом, и тигрица громко зарычала. Женщина со шрамами на щеках в виде молний вновь издала крик, капитан зашипел и схватил Акихито за руку. Здоровяк выругался и оттолкнул гайдзина.

Кайя мчалась к нему, солдаты выхватывали оружие, и на каждом лице было написано возмущение.

Пётр тоже схватил его за руку, выпучив глаза, горевшие паникой.

– Акихито-сан, бежать ты!

И вдруг он услышал возглас Ханы. Святая сестра завыла, указывая пальцем. Акихито стряхнул с себя Петра и направился к женщине, высоко подняв боевую дубинку.

– Что с ней сделали?

– Нет! – заорал Пётр. – Нет, бежать, ты бежать!

– Какого черта вы натворили? – прорычал Акихито. – Если вы тронули хоть волосок на ее голове…

Женщина шагнула к нему.

Выхватила из-за спины клинок. Длинный, серповидный, жестокий. Пётр закричал, предупреждая об опасности.

Взревела Кайя. Пронзительно вскрикнула Хана.

Размытый силуэт из кожи и латуни – жрица приближается, кружась и мотая головой. Развеваются на ветру спутанные косы. Солнце, наконец, поднялось над горизонтом. Взмах серповидным клинком. Удар по горлу. Яркая вспышка ослепительно-красного. Тихое шипение…

Алая полоса от уха до уха.

Черный снег. Летит прямо с неба. Кружится… точно так же… как и он. Руки прижаты к шее, поток крови… почти обжигающий на пронизывающем холоде. Падает на колени. В голове глухой рев. Между пальцами пузырится пена, розовая, яркая.

Падает лицом в замерзшую грязь, но не верит своим глазам. Цепенея.

Вкус соли и меди на языке. Губы липкие. Те самые, которые он прижимал к ее губам, вздыхая, смеясь и шепча что-то в темноте.

Вместе.

В темноте…

39

Симфония костей и крови

В воздухе клубился дым. Бо и Масео, подергиваясь, лежали в луже собственных руин. Кин взревел и занес кулак. И Кенсай поднял железомёт и проделал сквозную дыру в ноге юноши.

Боль была умопомрачительная, яркая и тошнотворная, и с губ Кина сорвался непрошеный крик, когда он упал, врезавшись в стальную сетку, измазанную кровью друзей. Он увидел их незрячие глаза, разорванные белки, медленно наливавшиеся красным. Схватился за ногу, катаясь по полу, и латунь на бедре окрасилась в багряный цвет.

– Пойми меня, Кин-сан. – Кенсай навис над ним. – Я сохраню тебе жизнь. Чтобы притащить тебя к Первому Бутону в качестве доказательства ошибочности прогнозов Инквизиции – их никчемных предсказаний и Палаты Дыма. Ибо если ты – тот, кого они считают преемником Тодзё, то все, что они когда-либо напророчили, выглядит подозрительно. И, хотя ты мне нужен живым, это не означает, что ты должен быть целым и невредимым. Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем видеть, как мы теряем тебя часть за частью, прежде чем лишимся тебя полностью.

Кин схватился за ногу, не сводя глаз с Кенсая.

– Как вы узнали?

– Тебя кое-кто предал, – усмехнулся Кенсай. – Самый близкий и дорогой человек.

Кин моргнул, мысли заметались. Кенсай с натужным шипением наклонился и, нащупав застежки на шлеме Кина, стянул его, уставившись на лицо юноши.

– Это был ты, Кин-сан. Что бы ни бормотала Инквизиция в дымном угаре, я догадался, что ты – предатель, с тех пор как ты вернулся из Йиши. Мне известно твое истинное «я». Я помню слова, которые ты шептал в долгой ночной тишине. – Кенсай сжал кулак, зашипели поршни, и в воздух вылетел сноп бледных искр, когда он вырвал мехабак из груди Кина.

Юноша задохнулся от боли, когда из кожи выскочили входные разъемы. Второй Бутон рылся во внутренностях механизма, пока не извлек свернутый в спираль моток провода, маленький передатчик, черную кнопку крошечного микрофона.

– Я слышал их.

Кин застонал, прижимая руки к дырам, оставшимся в груди.

– Скажи мне, – продолжал Кенсай. – Ты подложил бомбу в мое жилище?

– Хай, – прошипел Кин, давясь кровью во рту.

– Мне следовало догадаться. Однако я жив. Провал за провалом по сию минуту.

– Я не хотел убивать вас, дядя. И не хочу, чтобы погибал кто-нибудь, кто умирать не должен.

– Ах, какое милосердие, Кин-сан. Но как же Аянэ? Ты хоть раз подумал, что с ней стало? А твой друг Даичи? Кстати, когда ты нажимал на спусковой крючок, целясь ему в голову, ты ведь и понятия не имел, что железомёт разряжен, правда?

– Хай.

– Но намеревался убить его. И поступил бы так почти со всеми. Пожертвовал бы другими. Просто ради возможности быть здесь, я прав?

– Лотос должен гореть. Потребности многих перевешивают потребности одного.

– Да. За исключением того, что этот один и есть она. Твоя драгоценная Юкико. И наверное, ты сам. А остальное – расходный материал, верно? Ты планировал сжечь солдат, что находятся снаружи. Братьев на борту судна, которые тебе доверяли. Уверен, ты бы с радостью отшвырнул мир, если бы встал вместе с ней в заключительной главе своей истории. И ты до сих пор называешь чудовищем меня.

Кин врезал Кенсаю по голени здоровой ногой. Раздался звонкий поцелуй металлов и глухой гул латунных барабанов. Второй Бутон пошатнулся и схватился за перила, чтобы не упасть. На юношу налетели лотосмены и принялись избивать кулаками и ногами.

Кенсай схватил его за ворот и отвесил пощечину, перчатка зазвенела, ударившись о поврежденную кожу.

Один из лотосменов начал говорить, и в его голосе, с хрипотцой, прозвучало беспокойство:

– Сятей-гасира, ваши раны… Если вы будете напрягаться…

Кенсай смотрел на Кина, и на идеальном мальчишеском лице-маске не было злобы.

Но слова сочились черным ядом, как падающий снег.

– То, что мы делаем, – ради любви, – прошипел он. – То, что она делает с нами… – Кенсай ослабил хватку, выпустив Кина, который рухнул на палубу.

Выпрямившись под ровное шипение шестеренок, Кенсай повернулся к своим лакеям, из легких Второго Бутона с шумом вырывалось дыхание.

– Он недостоин своей кожи.

Лотосмены набросились на Кина, защелкали застежками, чтобы сорвать с юноши атмоскафандр. Они были намеренно жестоки, скручивая штыковые крепления на запястьях и позвоночнике, награждая его синяками и кровавыми отметинами. Кин сдерживал стоны, не желая доставлять удовольствие очередному нависшему над ним ублюдку.

Еще один мастер-политехник отвернулся от консоли и поклонился в знак извинения.

– Прошу прощения, Второй Бутон, системы орудий снова подключены.

– Связь восстановлена, – отчеканил другой.

Рей для пробы задействовал стремена, Землекрушитель послушно сделал четыре громоподобных шага вперед, и все, находившиеся на мосту, ухватились за опоры, чтобы