Обретая надежду - Дж. Б. Солсбери

Я опираюсь на локти и улыбаюсь.

— Такая нетерпеливая.

Эшли смотрит на меня ярко-голубыми глазами с раскрасневшимися щеками.

— Ты даже не представляешь.

— У меня есть довольно хорошее представление. — Я немного приподнимаюсь и смотрю вниз между нами. — Я не знаю, как снять с тебя эту штуку.

Она двигает бедрами, прижимаясь своей наготой к моей.

— Нет необходимости. Там нет промежности.

Я смотрю на нее сверху вниз и улавливаю проблеск неуверенности в ее взгляде. У меня такое чувство, что этот сексуальный наряд предназначен не только для моего удовольствия. Не поймите меня неправильно, мне это нравится, но я чувствую, что она почувствует себя незащищенной, если я его сниму. Вот в чем фишка Эшли и ее сексуальной одежды. Иногда она носит ее как броню. Чтобы отталкивать людей, которые, как она знает, все равно отвергнут ее.

Мне нравится, как Эшли одевается. Я бы ничего не изменил в женщине, в которую влюбился. Но когда занимаюсь с ней любовью в первый раз, я не хочу, чтобы между нами была какая-либо ее броня, ни одна полоска ткани.

Я снова становлюсь на колени. Когда вижу ее там, на белом одеяле, ее длинные стройные ноги раздвинуты, все эти восхитительные изгибы обтянуты черными ремешками, которые так и просятся, чтобы их натянули и использовали, чтобы прижать ее к земле или поднять, я фантазирую о том, как весело нам будет в будущем.

Но не сегодня.

— Сядь, — говорю я.

— Что? Зачем? Я же говорю, все, что тебе нужно сделать, это…

— Эш, детка, сядь.

В ее глазах мелькает беспокойство, но она все равно садится. Я ползу вокруг нее к ее спине, ища застежки. Откидываю ее волосы в сторону и целую в плечо один, два, три раза, пока напряжение в ее мышцах не спадает. Расстегиваю застежку у нее на шее, и она вдыхает и напрягается.

— Моя великолепная жена, со мной тебе не о чем беспокоиться, — шепчу ей в кожу и расстегиваю следующую застежку на ее спине.

Провожу пальцами вверх и вниз по ее обнаженной спине, пытаясь успокоить ее, пока снимаю бретельки с ее плеч. Она опускает подбородок вниз, как будто пытается спрятаться за волосами. Я знаю, что это должно быть тяжело для нее, Эшли всегда использовала свою сексуальность, чтобы скрыть самую уязвимую часть себя. Свое сердце.

— Я никогда не причиню тебе боль. — Целую ее между лопаток. — Я всегда буду принимать тебя такой, какая ты есть. — Стягиваю лифчик и бретельки и бросаю их на пол, затем снова обхожу ее, чтобы поработать с низом. Зацепляюсь пальцами за резинку и спускаю бретельки и ткань вниз по ее ногам, но застреваю на коленях, которые она сжала вместе. — Поговори со мной.

Несколько секунд она ничего не говорит, глядя куда-то в сторону. Наконец закрывает глаза и говорит:

— Я боюсь того, что ты увидишь.

Броня.

Так не пойдет.

За последний месяц она рассказала мне все о своем жестоком детстве, о своей сексуальной истории (потому что я спрашивал обо всем этом), и об обоих своих абортах более подробно. Я хотел заверить ее, что в ней нет ничего такого, чего бы я не любил. Что нет такой части ее жизненного пути, которую я не понял бы и не принял. Я знаю, что люблю Эшли безоговорочно, но потребуется время, чтобы убедить ее в этом.

— Мне нравится то, что я вижу. Дай мне шанс показать тебе это. — Я поглаживаю ее бедра, уговаривая ослабить мертвую хватку коленей, и, в конце концов, она это делает. Я бросаю на пол остатки ее нижнего белья.

Поскольку мы оба сдали анализы крови с ускоренными результатами, благодаря медицинским связям Джесайи, а Эшли все еще принимает таблетки, я заползаю между ее ног и вздыхаю, устраиваясь в теплой колыбели между ее бедер. Толкаю ее нос своим, ее глаза наполняются слезами, когда они фокусируются на мне.

— Нет такой части тебя, в которую я не был бы отчаянно влюблен. — Она шмыгает носом, и я нежно целую ее, прежде чем провести губами по ее шее к плечу. — Я люблю твое сердце, твою страсть, твою силу и настойчивость.

Ее колени раздвигаются, и она приглашающе двигает бедрами. Я продвигаюсь вперед, медленно вдавливаясь внутрь, давая ей время привыкнуть, продолжая осыпать ее благоговейными поцелуями

— Чем больше я узнаю о тебе, чем больше ты делишься, тем больше я влюбляюсь, все глубже и глубже. — Еще пара сантиметров. Целую ее в губы и шепчу: — Я буду любить тебя всю оставшуюся жизнь. — Я двигаю бедрами вперед. — Ничто из того, что ты скажешь или сделаешь, этого не изменит.

Целую ее дрожащую нижнюю губу и толкаюсь до упора, пока мы не соединяемся самым интимным образом, лицом к лицу, губы к губам, сердцебиение к сердцебиению. Душа к душе.

— Хочешь знать, что я чувствовал сегодня вечером, когда держал тебя за руки и смотрел в твои глаза, давая клятвы любить тебя вечно? — спрашиваю я.

— Что?

Я медленно двигаю бедрами, сохраняя размеренный темп, проникая глубоко, пока с ее губ не срываются тихие всхлипы.

— У меня мелькнула мысль, что я благодарен… — Мое горло сжимается от эмоций, и я борюсь со слезами.

Эшли обхватывает мой подбородок, ее глаза блестят, и она целует меня.

— Все в порядке, ты можешь сказать мне.

Прижимаюсь своим лбом к ее, закрываю глаза и киваю, зная, что если ожидаю, что она откроется и раскроет передо мной свои самые темные секреты, то я должен быть готов сделать то же самое.

— Я был благодарен за смерть Мэгги.

Эшли втягивает воздух.

Я держу глаза закрытыми.

— Потому что, если бы она была все еще жива, я бы никогда не встретил тебя.

Она заключает меня в свои объятия, обхватывает ногами мою талию и прижимает меня так близко, что я не могу пошевелиться внутри нее.

Я зарываюсь лицом в ее шею и стону.

— Это ужасно, я знаю, но это правда. Я не могу представить себе жизни без тебя. Ты считаешь себя утешительным призом или кем-то, на кого я соглашаюсь. — Я отодвигаюсь назад, чтобы заглянуть ей в глаза. — Для меня ты — все. Мое сердце. Моя душа. Моя жизнь. Воздух, которым я дышу, кровь, которая питает мое тело. Ты дала мне повод надеяться, радоваться каждому новому дню и относиться к каждому удару сердца как к подарку, а