Бедовый месяц - Марина Ефиминюк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На вздохе подавились все. Дядюшка со стражем, так понимаю, от потрясающей щедрости столичного богача. Столичный богач от того, что потрясающую щедрость, по всей видимости, демонстрировать не намеревался и пытался намекнуть на торг.
Но кто торгуется с блюстителями порядка? Не успеешь глазом моргнуть, как окажется в ледяном чулане в компании лопат и околелого мага в шестом поколении, а неподкупные королевские стражи оформят привод. Спасибо, но больше не хочется. Меня только-только от первых трех избавили.
К дому мы подкатили в недобрый момент, когда из дверей вывалилась толпа сплетниц. Расходится они не торопились и с интересом проследили за нашим торжественным выходом из арестантской кареты. Встреча была неизбежной. Мысленно я порадовалась, что тетушка экономила на магическом освещении и не зажигала фонарь под козырьком. Темнота всегда сглаживала неловкие шероховатости. Даже те, что появлялись на лицах мужей от встречи с чужими кулаками.
— Здравствуйте, дамы, — проговорил Филипп глубоким голосом, особенно эффектно звучащим в ночных потемках.
Очарованные мягкими интонациями дамы с непривычки едва не полегли в снег. Вразнобой они пожелали доброго утра, спокойной ночи и крепкого здравия. И никто не заметил, что Рендел опирался не на трость, а на длинную прокопченную кочергу из участка стражей.
Клементина оценила печальный вид в полной мере. Безжалостный свет потолочной люстры ничего не скрывал. От изумления тетушка осела на дорожный сундук и открыла рот, силясь выдавить звук.
В любой непонятной ситуации слова из нее лились бурным потоком, цветистые и сочные. В этот раз ситуация была понятна, но до такой степени абсурдна, что госпожу Вудсток покинул дар речи. Впервые на моей памяти.
— Отстаивали семейную честь, — коротко пояснила я и стянула плащ, не дождавшись помощи от мужчин.
У престарелого защитника семьи руки были в саже, и он, оставив черный мазок, тихонечко обтер одну ладонь о пальто.
— Трость пала в неравной схватке со столом, — пояснила я. — Стол тоже пал. Штраф неизвестен.
Тетушка в немом вопросе бессильно указала руками на Филиппа.
— Ты сама говорила, что нашу репутацию в Энтиле уже не испортишь. А господину Торну очень надо смыть следы героической битвы, — с желчью прокомментировала я.
— И переодеться, — тихо добавил тот.
— Умыться и переодеться. Какое счастье, что для визитов он берет с собой сундук сменной одежды. Правда, господин Торн?
К своей чести, муж предпочел проглотить шпильку, а когда в ванной комнате снял пальто, стало очевидным, отчего ему не хотелось расстегиваться в холле. На рубашке не осталось ни одной пуговицы. Она разъезжалась в разные стороны и демонстрировала обнаженный торс, способный донести любую женщину до неуместного богохульства против развода. Никогда еще моя сила воли не подвергалась такому испытанию!
Я сломалась: буркнула себе под нос, что принесу целенькую рубашку, и обратилась в позорное бегство. По первому этажу из кухни неслось ворчание Клементины. Она отчитывала Рендела, но без привычного огонька. Может, выяснила причину массового побоища, доведшего дядьку до прокопченной кочерги?
К Филиппу я возвращалась с первой вытащенной из сундука рубашкой. Оказалось, что, не глядя, схватила исподнюю сорочку со шнуровкой на вороте, но копаться в вещах мужа постеснялась.
Полуобнаженный муж вытирал мягкой салфеткой умытое лицо и, задев губы, поморщился от боли.
— Давай обработаем рану, — предложила я, передавая рубашку.
— К утру заживет. — Он быстро оделся, замер и посмотрел на меня. — Пожалуй, ты права. Стоит обработать.
Скрестив руки на груди, Филипп сидел на краю медной ванны с высокими бортиками и с вежливым интересом следил за суматошными приготовлениями. Ноги у него были какие-то очень длинные. Все время натыкалась, пока искала, куда Клементина засунула плетеную коробку с лекарскими эликсирами. Не понимаю, каким образом мой муж умудрялся заполнить собой абсолютно все пустое пространство. Как вода, право слово.
Намочив уголок салфетки в заживляющем снадобье, я предупредила:
— Будет жечь.
— Может, подуешь? — предложил он.
— Ты ребенок? — фыркнула я и аккуратно промочила салфеткой рану.
Филипп скривился и с шипением втянул воздух.
— Больно? — всполошилась я и вдруг поняла, что действительно принялась ему дуть на рану.
Мы замерли. Он обалдело смотрел на мои надутые щеки. Кашлянув, я отодвинулась.
— Нет, подуй еще разок. — Он призывно помахал рукой и даже повернул для удобства голову.
— Обойдешься, — буркнула я и выругалась: — Как ты вообще позволил себя ударить? Ты же боксом занимаешься!
— Они неудачно пошутили, что я прикупил себе жену, но выставил из дома, потому что попалась бракованная, — спокойно пояснил Филипп. — И сватали какую-то девицу, а бракованную предлагали вернуть Ренделу. Тут бокс не поможет, только большая драка.
— Ладно… теперь я злюсь чуть меньше, — проворчала я. — Но ты маг в шестом поколении! Ты можешь раскидать толпу взмахом руки.
— И точно знаю, на какой срок потушат искру, если при свидетелях ударить с помощью магии, — уверил он и вдруг добавил: — Или оттаскать за волосы неодаренного человека.
— Не могу поверить, что ты меня отчитываешь. — В раздражении я швырнула салфетку в раковину. — Лечение окончено. Ты заслужил одну ночь помучиться. Может, дойдет, что не надо этими губами целовать неодаренных любовниц на глазах у жены.
Я хотела развернуться, но Филипп мягко перехватил меня за запястье.
— Постой, Тереза. Я должен сказать… Прости за ту абсурдную ситуацию в Сиале. Мне жаль.
— Насколько жаль? — чисто из принципа уточнила я, хотя не собиралась позволять себя… охмурять.
— Очень, — вымолвил он, и невольно припомнилось, как каждое утро у нас начиналось с моего сакраментального «мне очень жаль».
— Тогда отправь эту женщину за четыре королевства от Энтила, — брякнула я первое, что пришло в голову.
— Уже, — вдруг признался Филипп, и у меня поползли на лоб брови.
— Пинком под зад?
— Вернее, на драконьем дилижансе, — поправил он. — Она решила, что шантажировать нападением — неплохая идея. Пришлось купить ей билет в один конец и поехать за своей упрямой, несговорчивой женой.
— Ты заплатил за ее билет? — презрительно фыркнула я. — Хотя бы на деньги от продажи ее дома?
— Когда ты стала такой
