Бедовый месяц - Марина Ефиминюк

— Ты недавно дал ему отставку, — намекнула я, что имя представителя ему тоже известно. — Поэтому, Филипп, спасибо за визит. Выход там!

Раздалось сдержанное, но сердитое покашливание. Мы повернулись. Тот самый выход, горячо рекомендованный в качестве свободного, загораживал собой Рендел. Дядька опирался на трость, хмурил густые кустистые брови и по-прежнему выглядел генералом на военном совете.

— Господин Торн, — официально обратился он, — давайте-ка прогуляемся.

— С большой охотой, господин Вудсток, — торжественно согласился тот.

Дядюшка развернулся и с важным видом растворился в коридорчике. Не будь дураком, Филипп немедленно двинулся следом.

— Куда? — Я ошарашенно моргнула.

Ведь хорошо ругались! Может, еще чего-нибудь придумала бы обидного, как задорно выставить его на мороз, а он взял и сам выставился. Какой высокомерный тип!

— На выход, — невозмутимо подсказал муж.

Даже не нашла, чем возразить. Хотя попыталась: рот открыла, руку выставила для вдохновенной отповеди, но опустила обратно и варежку захлопнула. Он ушел. Я добилась цели, но очевидно, что не добилась ровным счетом ничего. Удалился-то Филипп в принципе, а не в столицу.

— О чем Рендел хочет с ним поговорить? — накинулась я на Клементину, вырвав из ее рук чашку и сделала глубокий глоток. Остывший чай горчил. — Что за гадость ты пьешь?

— Кофе, — подсказала она.

В общем, чай не горчил, а был просто кофе.

— Оставь их в покое, пусть прогуляются, — посоветовала тетка, возвращая себе чашку. — Поговорят по-мужски. Твой муж оплатил наши долги, Тереза. Какое решение ты ни примешь, мы с Ренделом обязаны проявить уважение. Но, заметь, я даже не стала предлагать ему присесть к столу.

Одним глотком, словно мысль о неласковом приеме ее угнетала, Клементина прикончила кофе и принялась убирать посуду.

Два часа прошло, мужчины не появились, а у меня началось неожиданное веселье. Почтовая шкатулка вдруг начала принимать письма. Казалось, в ней открылась черная дыра, и все потерянная когда-либо корреспонденция хлынула в наш дом! Теория не отвечала только на один вопрос: почему все эти странные люди обращались напрямую ко мне.

Началось почтовое бедствие почти невинно: какой-то чокнутый ни с того ни с сего потребовал никогда ему больше не писать и забыть его адрес. Минутой погодя совершенно незнакомый тип предложил знакомство с «мужчиной широкой души, страстной натуры и богатой комплекции».

Понятия не имею, что это значило, но из письма выпала портретная карточка, чуток кривовато перерисованная с иллюстрации в женском альманахе. Той самой, где красивый подтянутый мужчина демонстрировал дорогие часы. Они, к слову, на карточке тоже имелись.

Не успела я возмутиться, как в следующем послании мне посулили абсолютно всех королевских подданных превратить в писаных красавиц и красавцев. Главное, намазать на лицо чудодейственную пасту «Краса Эрминских гор». Стоила «краса», как весь горный хребет с Сумрачным пиком и живущей в его пещере снежной бабой. Конечно, если бы наш король когда-нибудь решил продать Эрминские горы.

Потом мне предложили не упустить уникальный шанс и немедленно вложиться в строительство курорта. Судя по приложенной карте, в этом месте не было ничего, кроме фермерских полей. Сомневаюсь, что фермеры в курсе, какое немыслимое курортное счастье им светило вместо хозяйственных угодий.

На письме от конторы ритуальных услуг у меня задергался глаз. Они с восторгом напоминали, что никогда не рано подумать о достойном погребении! У них сейчас идет распродажа гробов, и эту необходимую в хозяйстве вещь следовало заготавливать заранее. Тем более за сущие гроши.

— Что у тебя происходит? — не выдержала Клементина, выманенная из кухни почти беспрерывным громким кряканьем почтовой артефакта.

— Ничего не понимаю, — протянула в ответ. — Откуда они узнали наш адрес?

Перед мысленным взором всплыл прошлый вечер, когда я, пытаясь вычислить номер Вилсона, устроила собственную рассылку писем.

— Святые заступники… — пробормотала я, потерев переносицу.

Шкатулка печально крякнула, полностью со мной согласная. Она не справлялась, уже не разбрызгивала задорные искры, не вспыхивала магическим огоньком, а грустно выпускала жиденькие облачка дыма.

— Долго их нет, — протянула Клементина, поглядывая на входную дверь.

Действительно прогулка затянулась. Солнце постепенно укатывалось за крыши домов, тени в комнате перебежали с одной стены на другую.

— Они в таверне, — заключила я.

Тетушка поменялась в лице.

— Да быть не может! Твой дядька — здравомыслящий человек. Он не потащил бы аристократа в шестом поколении в эту дешевую питейную.

— Мага.

— Тем более! — фыркнула Клементина.

За окном постепенно смеркалось. Незаметно мы зажигали лампы. Тетушка уже открыто подходила к окошку возле входной двери и поглядывала на пустую дорогу. Ни мага в шестом поколении, ни прихрамывающего дядьки, которому требовался покой, не наблюдалось.

— Тереза, иди-ка сюда, — позвала она.

Сложив руки на груди, тетушка за кем-то следила через окно.

— Идут?

Сама от себя не ожидая, я с такой резвостью вскочила с кушетки, что уронила с колен открытый томик по основам права. Изучение буквы закона меня очень успокаивало. Не так, как божественная настойка, но вполне прилично.

Оказалось, что по вычищенной дорожке к входной двери несся весь цвет самого отборного общества сплетниц Энтила. Возглавляла процессию сама госпожа Персенваль!

— Явились голубушки, — процедила Клементина, и по всему было заметно, что она хотела врагинь приголубить. Желательно мужниной тростью, но трость улизнула из дома вместе, собственно, с мужем. Оставалось забористым ругательством.

— Что им надо? — нахмурилась я.

— Сейчас выясним, — пообещала Клементина и, выразительно задвинув засов, заперла дверь.

Отчего-то в Энтиле дожидаться, пока хозяева откроют, было непринято. Разок постучались и тут же вломились в дом. Останавливала разве что табличка, что в доме живет очень злая собака или зажжена магическая защита. Да и то, особенно недоверчивые соседи умудрялись проверить предупреждение опытным путем.

Выглядела встреча гостей форменным издевательством. Представительницам вражеской стороны пришлось стучаться молоточком, пока мы на них смотрели из окна. Госпожа Персенваль начала делать какие-то энергичные жесты руками. Клементина не осталась в долгу и тоже ей помахала.

— Да открой же им уже. Может, в городе Ратуша горит, а мы не в курсе, — буркнула я, отпирая засов.

Вместе с приоткрытой дверью в теплый холл ворвался поток морозного воздуха. Женщины, едва не сметя меня с дороги, ворвались в дом. Обтоптали чистый пол, натрусили снегом и о чем-то наперебой загалдели.

— Тихо, дамы! — рявкнула Клементина, заставив абсолютно всех заткнуться.

В повисшей паузе на весь дом