Источник волшебства - Андрей Смирнов

Что-то вынудило его идти дальше – он уже не был способен понять, что это Идэль влекла его за собой. Обычный мир исчез, пространство стало другим; вибрации, струны и сгущения проникали в него, раздирая на части. Он уже не шел – падал куда-то. Он прекратил борьбу, отдался потоку – это был самый быстрый способ умереть. Источник рвал его, как хищник рвет беззащитную жертву; связки гэемона лопались одна за другой, жизненные нити превратились в лохмотья, в спутанный комок остриженных волос… Дэвид не чувствовал, как падает, как Идэль, плача и крича, обнимает его, умоляя идти дальше… В бездне, куда он летел, было так темно и тихо… Не было ничего… Словно еще до рождения… Тишина и покой… Боль, агония умирающего оставались где-то рядом, но он потерял с ними связь: как будто за стеной буянили соседи, а там, где он, все спокойно и мирно… чужая агония, чужая борьба не имеют к нему никакого отношения. Мир угасал. Скоро все стихнет. Он ждал этого.

Но окончательное забвение не приходило. Кто-то отчаянно удерживал его на самом краю, оставался дрожащей натянутой нитью между ним и болью. Дэвид хотел разорвать ее, но не мог: этой нитью была Идэль. Он не мог причинить ей вред даже сейчас. Он просил отпустить его – она не слушала. Потом он ощутил, что его притягивает обратно. Он не хотел, даже сопротивлялся, но в какой-то момент ощутил, что боль – уже не рядом, она – часть его. Это было ужасно, как прикосновение раскаленного железа к коже новорожденного. Его гэемон продолжал распадаться; мучение было невообразимым, он не мог его вынести… но выбора ему не оставили. В какой-то момент он понял, что Идэль, не разжимая объятий, ползет, пытаясь тащить его за собой куда-то дальше; потом он понял, что уже не дышит сам – он дышит через нее. Это ему не показалось странным; наоборот, только так сейчас и было возможно дышать: она дышала за двоих, ему доставалась половина того, что попадало в ее легкие. Она была такой хрупкой… Он попытался помочь ей тащить себя и даже несколько раз сумел оттолкнуться от пола чужими руками и ногами. Своего тела он практически не чувствовал: как будто бы они вдвоем тащили труп; зато Идэль он ощущал так ясно, как никогда раньше. Словно его нервы подсоединили к ее телу. Последнее усилие. Они замерли. Здесь был полный ад. Бесконечная, невообразимая мощь. Такая сила, что способна раздавить любого… но он дышал ею через Идэль, она текла через них двоих, не встречая сопротивления, и после вечности томления Дэвид вдруг понял, что все еще жив. Он мог дышать и существовать здесь. Это было очень странно. Он отдался силе, и она перестала порабощать, он чувствовал себя так, как будто завис в нигде… на огромной глубине, где нет никого живого… но почему-то океан не убил его… он поднял голову. Это было также необычно, как водолазу – осознать, что он превратился в глубоководную рыбу, способную существовать на самом дне океана.

Мир прояснялся – медленно, медленно… Дэвид всплывал к существованию, еще не понимая, что происходит, но инстинктивно стремясь наверх, к свету… Боль утихла, потом совсем ушла. Ему как будто дали новое тело, которое не болит. Он открыл глаза и обнаружил, что полулежит, полусидит на полу; его голова покоится на коленях Идэль. Дэвид попытался встать. Идэль помогла ему. Он был слаб, и подводила координация движений. Но его путь к свету из глубин еще не закончился. Что-то в нем менялось. И продолжало меняться.

– Смотри-ка, – сказал он с легкой растерянностью, и слова – диковинные комки вибраций – сорвавшись с его губ, поплыли направо… налево. – Я еще жив…

Он тронул одно из слов пальцем, и оно распалось на сгустки поменьше.

– Тихо, – сказала Идэль. – Потом поговорим… Пока просто дыши.

Он пил энергию Источника, и сила текла сквозь него, не встречая препятствий. Сила создала его заново – таким же, как прежде, но все же немного иным. Он понял разницу, когда, подчиняясь инструкциям Идэль, стал выходить из Рунного Круга, постепенно приглушая уровень энергообмена с окружающей средой. Он как будто родился заново. Ощущения, которые он не мог описать. Он никогда не думал, что можно чувствовать мир – так.

Сначала ему казалось, что эта эйфория – просто обратное тому, что он испытывал, входя в Источник, но, когда Дэвид переступил последнюю границу, странности не исчезли. Напротив, их стало еще больше, поскольку собственные токи Круга перестали влиять на его восприятие. Он оглядывался вокруг и не мог понять, в чем дело. Он не вызывал Око – но видел энергетический пласт реальности яснее и лучше, чем прежде, когда он пользовался этой Формой. Мир был огромен, и материальный пласт был лишь его частью – не чем-то обособленным, отдельным от целого, а важной деталью общей мозаики. Появились новые способы ощущать мир – об их существовании он даже не подозревал. Прежде он пользовался своим гэемоном, но был похож на слепоглухонемого, вынужденного полагаться только на тактильные ощущения; теперь он видел и слышал.

И – что было особенно важно – он чувствовал Идэль, не поворачиваясь к ней. Единство, достигнутое там, в Источнике, хотя и перестало быть таким ярким, сохранилось.

– Что-то с моим восприятием… – недоуменно сказал он. – Все… другое. Глубже… полнее… я как будто прозрел…

– Изменился уровень твоей силы, – откуда-то сзади донесся голос Идэль. – Быстро и резко… стал намного больше. Я сама увидела мир таким совсем недавно, после инициации… А хеллаэнские дети видят его таким с детства.

Дэвид медленно повернулся. Только сейчас до него начало в полной мере доходить, что произошло.

– После инициации? Так значит – я…

– Да. – Идэль плакала и улыбалась одновременно. – Теперь ты один из нас. Я сама не могу в это поверить.

Позже, когда они оделись, забрали у скорпионцев свои вещи и переместились обратно в особняк, Дэвид захотел узнать кое-какие подробности. В частности, его интересовало, зачем Идэль врала, говоря, что пройти инициацию в Круге может только потомок Гельмора кен Саутита.

– Но это действительно так, – ответила она. Была середина ночи. Пели цикады, шумели деревья. Идэль и Дэвид стояли на широком балконе на верхнем этаже дома. Ветер был прохладным, но еще летним; осень лишь надвигалась на Кильбрен, и лето пока не сдало своих позиций.

– А как же я? – спросил землянин.

– Хочу рассказать тебе одну историю. – Идэль, облокотившись на перила, смотрела куда-то в ночь. – Своего рода семейное предание… Жил один принц по имени Лезиар. И до него, и после многие пытались понять, почему Источник принимает только наших, где в его структуре прописана способность отличать высокорожденных от простых смертных и как вообще происходит различение. Выяснить это так и не удалось. Лезиар предположил, что Рунный Круг следует рассматривать как живое существо; невозможно в его структуре – по крайней мере, в доступной нам части – найти какую-то одну схему, которая бы отвечала за оценку инициируемого и принятие решения. Вероятнее всего, Источник дает комплексную оценку, но, как и всякое живое существо, его можно обмануть. Для этой цели Лезиар предложил довольно интересный способ. – Идэль улыбнулась. – Если считать Круг – живым, то, поскольку у него нет человеческих органов чувств, логично предположить, что человека, проходящего инициацию, он воспринимает просто как скопление энергии. Подделать энергетику искусственным путем невозможно: во время инициации Круг все равно уничтожит все наложенные заклятья. Однако известно – это азы – что когда мужчина и женщина занимаются любовью, их энергии смешиваются; женская сторона силы переходит к мужчине, а мужская – к женщине. По мысли Лезиара, это смешение способно обмануть Круг: он примет двоих людей за одного, ведь в каком-то смысле во время секса они и становятся одним. Лезиар только теоретизировал, но проверять свои идеи на практике не спешил. В это же время жил один герцог по имени Октольд, у него была атта, наложница, которую он очень любил. Ее звали Нимра. Октольд хотел жениться на ней, но наши обычаи не допускают возможность брака с рабами. Атта не может переменить своего состояния; если он или она желают этого, это означает лишь, что перед нами – негодная вещь. Таково общественное мнение, но Октольд не хотел с ним считаться. В идеях Лезиара он увидел шанс изменить ситуацию, ведь высокорожденный, доказавший свою «голубую кровь» посвящением в Круге, не может быть атта, это нонсенс. Он провел Нимру к Источнику, занялся с ней любовью и… она прошла испытание. Для кланов это стало настоящим шоком. Случившееся угрожало стереть все грани между сословиями, разрушить всю существующую иерархию. Октольда и Нимру несколько раз пытались убить; но нашлись и те, кто воспринял случившееся с восторгом. Высокорожденные женщины приводили к Источнику мужчин, мужчины женщин, надеясь повторить то, что сделал Октольд, вот только… люди, которых они пытались провести в Круг, погибали. Случившееся с Нимрой оставалось единственным удачным случаем инициации постороннего. Это остудило консерваторов, и на Октольда и Нимру перестали покушаться. Попытались разобраться, в чем дело. В конце концов, восторжествовала версия, согласно которой Нимра также была потомком Гельмора кен Саутита, хотя и не знала об этом: например, с ее прабабкой мог позабавиться кто-то из высокорожденных. Лезиар оспаривал это мнение. Чтобы доказать обратное, он привел к Источнику молодую рабыню. Она погибла. Лезиар предположил, что все дело в том, что она не была колдуньей: ведь даже высокорожденные, чей Дар недостаточно развит, могут получить повреждения или даже умереть при посвящении. Поэтому Лезиар нашел в Хеллаэне чародейку, уговорил ее пройти испытание… Увы, она тоже погибла. Лезиара чуть позже убили родственники колдуньи. Все успокоились. Казалось, версия о том, что Нимре улыбнулась удача потому, что в ней текла кровь высокорожденных, стала общепринятой. Правда, в эту версию не вписывалось то обстоятельство, что Нимру до посвящения колдовать никто не учил; ее гэемон ничем не отличался от гэемона любого другого Бездаря. Но об этом предпочитали не вспоминать.