Тайны Второй мировой - Борис Соколов

В целом же в поэме Тихонова повторены основные факты очерка Кривицкого. Поэт честно признался в этом на допросе у следователя: «По существу, материалами для написания поэмы послужили статьи Кривицкого, из которых я и взял фамилии, упоминаемые в поэме. Других материалов у меня не было… Вообще-то все, что написано о 28 героях-панфиловцах, исходит от Кривицкого или написано по его материалам»{536}. Но Тихонов дал очень точную формулу мифа 28 панфиловцев, равно как и многих других советских мифов военного времени: «…Каждый с неотвратимой силой жаждал врага в могилу взять с собой…»

Теперь пора обратиться к действительным обстоятельствам боя у разъезда Дубосеково. Они были установлены в ходе следствия и суда по делу Добробабина. Бывший командир 1075-го стрелкового полка Илья Васильевич Капров 10 мая 1948 года показал: «Техникой дивизия была очень слабо насыщена, особенно плохо обстояло дело с противотанковыми средствами; у меня в полку совершенно не было противотанковой артиллерии — ее заменяли старые горные пушки, а на фронте я получил несколько французских музейных пушек. Только в конце октября 1941 года на полк было получено 11 противотанковых ружей, из которых 4 ружья было передано 2-му батальону нашего полка, в составе которого была 4-я рота (командир роты Гундилович, политрук Клочков)… Мой полк занял оборону (совхоз Булычево — Федосьино — Княжево). Примерно в течение 5–6 дней полк имел возможность зарыться в землю, так как подготовленные позиции оказались негодными, и нам самим пришлось укреплять оборонительные рубежи и, по существу, все переделывать заново. Мы не успели как следует укрепить позиции, как появились немецкие танки, которые рвались к Москве…

К 16 ноября 1941 года полк, которым я командовал, был на левом фланге дивизии и прикрывал выходы из г. Волоколамска на Москву и железную дорогу. 2-й батальон занимал оборону: поселок Ново-Николаевское — поселок Петелино и разъезд Дубосеково. Батальоном командовал майор Решетников, фамилии политрука не помню (его фамилия была Трофимов. — Б.С.); в батальоне было три роты: 4-я, 5-я и 6-я… Четвертой ротой командовал капитан Гундилович, политрук Клочков… Занимала она оборону — Дубосеково — Петелино. В роте к 16 ноября 1941 года было 120–140 человек. Мой командный пункт находился за разъездом Дубосеково у переездной будки примерно в 1 км от позиции 4-й роты. Я не помню сейчас, были ли противотанковые ружья в 4-й роте, но повторяю, что во всем 2-м батальоне было только 4 противотанковых ружья. К 16 ноября дивизия готовилась к наступательному бою, но немцы нас опередили. С раннего утра 16 ноября 1941 года немцы сделали большой авиационный налет, а затем сильную артиллерийскую подготовку, особенно сильно поразившую позицию 2-го батальона. Примерно около 11 часов на участке батальона появились мелкие группы танков противника. Всего было на участке батальона 10–12 танков противника. Сколько танков шло на участок 4-й роты, я не знаю, вернее, не могу определить. Средствами полка и усилиями 2-го батальона эта танковая атака немцев была отбита. В бою полк уничтожил 5–6 немецких танков, и немцы отошли… Около 14.00–15.00 немцы открыли сильный артиллерийский огонь по всем позициям полка, и вновь пошли в атаку немецкие танки. Причем шли они развернутым фронтом, волнами, примерно по 15–20 танков в группе. На участок полка наступало свыше 50 танков, причем главный удар был направлен на позиции 2-го батальона, так как этот участок был наиболее доступен танкам противника. В течение примерно 40–45 минут танки противника смяли расположение 2-го батальона, в том числе и участок 4-й роты, и один танк вышел даже в расположение командного пункта полка и зажег сено и будку, так что я только случайно смог выбраться из блиндажа; меня спасла насыпь железной дороги. Когда я перебрался за железнодорожную насыпь, около меня стали собираться люди, уцелевшие после атаки немецких танков. Больше всего пострадала от атаки 4-я рота; во главе с командиром роты Гундиловичем уцелело человек 20–25, остальные все погибли (некоторые не погибли, а, как Даниил Кужебергенов и Иван Добробабин, попали в плен. — Б.С.). Остальные роты пострадали меньше…»{537}

Капров также подтвердил, что никто из корреспондентов с ним в ноябре 41-го не беседовал, и поведал, как возник список 28 героев-панфиловцев: «Никакого боя 28 панфиловцев с немецкими танками у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года не было — это сплошной вымысел. В этот день у разъезда Дубосеково в составе 2-го батальона с немецкими танками дралась 4-я рота и действительно дралась героически, причем из роты погибло свыше 100 человек, а не 28, как об этом писали впоследствии в газетах. Никто из корреспондентов ко мне не обращался в этот период, я никому и никогда не говорил о бое 28 панфиловцев, да и не мог говорить, так как такого боя не было. Никакого политдонесения (упоминавшегося Кривицким[42]. — Б.С.) по этому поводу я не писал. Я не знаю, на основании каких материалов писали в газетах, в частности в «Красной Звезде», о бое 28 гвардейцев из дивизии имени Панфилова. В конце декабря 1941 года, когда дивизия была отведена на формирование, ко мне в полк приехал корреспондент «Красной звезды» Кривицкий вместе с представителями политотдела дивизии Галушко и Егоровым… В разговоре со мной Кривицкий заявил, что нужно, чтобы было 28 гвардейцев-панфиловцев, которые вели бой с немецкими танками. Я ему заявил, что с немецкими танками дрался весь полк и в особенности 4-я рота 2-го батальона… Комиссар дивизии Егоров мне приказал выехать rta место, к разъезду Дубосеково, на место боя 4-й роты вместе с Кривицким, Гундиловичем и др…. Фамилии Кривицкому по памяти давал капитан Гундилович, который вел с ним разговор на эту тему… Меня о фамилиях никто не спрашивал. Впоследствии после длительных уточнений фамилий только в апреле 1942 года из штаба дивизии прислали готовые наградные листы и общий список 28 гвардейцев ко мне в полк для подписи…»{538}

Таким образом, под случайно названную Ортенбергом цифру 28 потом набрали такое же число фамилий погибших и пропавших без вести бойцов 4-й роты, первые, которые вспомнил в беседе с Кривицким капитан Гундилович. Также вымышлены корреспондентом были и слова Клочкова — «Ни шагу назад!» в первом очерке и «Велика Россия, а отступать некуда…» — во втором. В этом Кривицкий признался в ходе следствия в 1948 году. Тогда же он отметил: «…Я использовал рассказы Гун-диловича, Капрова, Мухамедьярова, Егорова. В части же ощущений и действий 28 героев — это мой литературный домысел. Я ни с кем из раненых или оставшихся в живых гвардейцев не разговаривал. Из местного населения я говорил только с мальчиком лет 14–15, который показал могилу, где похоронен Клочков»{539}. Капров же и комиссар 1075-го полка Мухамедьяров тогда, в конце 41-го — начале 42-го, не стали разрушать легенду. Ведь она спасла их от суда и возможного расстрела. Сразу после боя у разъезда Дубосеково Капров и Мухамедьяров были отстранены от занимаемых постов за то, что допустили большие потери в полку и не смогли сдержать натиск неприятеля. Согласно донесению Мухамедьярова в политотдел 316-й дивизии от 18 ноября 1941 года, в ходе боев 16-го и 17-го ноября полк потерял 400 человек убитыми, 600 — пропавшими без вести и 100 человек — ранеными. Такое соотношение безвозвратных и санитарных потерь, 10:1, указывает как на значительное число пленных, так и на то, что большое число раненых было оставлено в беспомощном состоянии на поле боя и погибло от холода и потери крови. Такое соотношение было характерно для Красной армии, где привыкли не считаться с жертвами[43]. В том же донесении утверждалось, что полк нанес противнику значительные потери, уничтожив 15 танков и 800 неприятельских солдат и офицеров{540}.

Однако эти данные полностью опровергаются показаниями Капрова, сделанными в 1948 году. Он вообще не упоминает, что позиции 1075-го полка 46 ноября атаковала немецкая пехота. Если бы вместе с танками двигались германские пехотинцы, вряд ли командир полка спасся бы от неприятельских автоматчиков после того, как прямым попаданием танкового снаряда был разбит его командный пункт. Число же уничтоженных и подбитых неприятельских танков в ходе первой атаки Капров определил в 5–6 штук. О том, что в ходе второй атаки была подбита хотя бы одна машина, Илья Васильевич вообще ничего не говорит. Скорее всего, к тому времени у обороняющихся закончились боеприпасы, а противотанковые средства были подавлены немецкой артиллерией. Поэтому танкам удалось смять позиции 2-го батальона вообще без потерь. Первая атака танков, вероятно, была своеобразной разведкой боем, позволившей выявить позиции советской артиллерии и противотанковых ружей. Кстати сказать, вина Капрова в поражении все же была. Он практически равномерно распределил имевшиеся у него противотанковые ружья, тогда как их надо было сконцентрировать на участке 2-го батальона, который только и был удобен для действий танков. Шумиха, поднятая вокруг подвига 28 панфиловцев, спасла Капрова и Мухамедьярова от суда, и они отнюдь не были заинтересованы в крушении мифа.