РЯВанш! - Дмитрий Никитин

           Через переговорные трубы газ дал о себе знать на центральном командном посту. Перед тем, как надеть газовую маску, адмирал Точинай заявил, что русские сами обстреляли "Нагато" химическими снарядами, но время нахождения в отравленной зоне не должно быть долгим. Предложение командира линкора Дзинэ использовать турбовентиляторы котельных, чтобы выдуть газ с внутренних палуб наружу, Точинай отклонил - это могло замедлить ход дредноута и продлить его пребывание в газовом облаке. Первое время, когда центральный пост наполнился желтовато-зеленоватыми клубами, противогазы защищали адмирала и его офицеров. Но концентрация газа быстро росла. Резина масок тяжелела и разбухала, сдавливая лицо. Незащищенные участки кожи стали зудеть, началось сильное жжение, на кистях рук, на шее багровели ожоги. Потом у кого-то лопнул противогаз. Других рвало в маски, люди падали на пол в жутких судорогах. Газ убил всех, потом стал проникать через коммуникационную шахту в боевую рубку. Все находившиеся в рубке испытывали сильную боль, но выбраться откуда не давала заклиненная дверь. При очередном попадании новая взрывная волна выбила ее, и люди смогли покинуть рубку, спасаясь с остальными уцелевшими на верхние надстройки и корму.

           Какое-то время корабль управлялся из резервной кормовой рубки, находившейся достаточно высоко над палубой. Старший минный офицер, принявший обязанности командира корабля, делал резкие повороты, чтобы вывести "Нагато" из газового облака, появившегося, как думали, после русского обстрела. В кочегарках надели маски, в задымленных носовых и раньше работали в противогазах. Палубные команды получили приказ укрыться во внутренних отсеках и задраить люки, была отключена внешняя вентиляция, что это только усилило воздействие газовой волны, заливающей линкор с носа до кормы. Мучительная боль и дикий страх заставляли забыть о субординации, Вопреки тому, что говорили офицеры, оказалось, что на открытой палубе газ поражает слабее. Вспыхнула паника, началась давка у трапов наверх. Однако и на палубе находиться долго было невыносимо. Люди лезли на верхние надстройки, мачты, крыши возвышенных башен, прожекторные площадки на дымовых трубах. Многие, не выдержав, бросались в воду.

           Из залитых газом артиллерийских погребов прекратили подвать снаряды к кормовым орудиям. Была потеряна связь с машинным отделением и идущий без рулей "Нагато" окончательно потерял управление. Посылаемые вниз не возвращались. Корабль совершал беспорядочные циркуляции. Наконец, было принято решение остановить турбины, а в кочегарки - гасить топки. Тогда можно было попробовать спустить шлюпки. Но в машинных и котельных отделениях уже не оставалось живых, чтобы исполнить приказ. "Нагато" продолжал свое неуправляемое движение, сохраняя ход до столкновения с каменистой отмелью. При ударе о рифы в трюмах сдвинуло котлы, из разорванных магистралей хлынула нефть. Тушить охвативший кочегарки пожар было уже некому. Огонь постепенно добрался до незатопленных кормовых артиллерийских погребов. Боеприпасов там оставалось немного, но взрывы добавили разрушений корпусу корабля. Ну а поскольку большинство снарядов было химическими - концентрация газа вокруг лежащего на рифах дредноута вновь стала предельная. К тому же под действием пожара начинявший снаряды слезоточивый хлорпикрин превращался в менее быстродействующий, но гораздо более опасный фосген, отравивший изрядный кусок побережья. Над юго-восточной Цусимой веял тяжелый запах гниющих яблок. На "Нагато" от газа спаслись находившиеся всё это время на верхних надстройках или же там, где газовое облако было отогнано паром, рвущимся из поврежденных котлов. Они часто были обварены кипятком, но уцелели от химического поражения. Среди многочисленных погибших оказались вице-адмирал Содзиро Точинай и командир линкора Кошки Дзинэ. Находившийся на верхнем мостике главный конструктор "Нагато" Юдзуру Хирага не пострадал от газа, но сильно расшибся при крушении линкора. Оправившись от травм, он немедленно занялся разработкой противохимической защиты достраивавшегося дредноута "Мутцу", а также внесением соответствующих изменений в конструкцию только что заложенных линкоров "Тосо" и "Кага" и готовящихся к закладке линейных крейсеров "Амаги" и "Акаги".

           - Не пойму, всё же, что случилось, - Иванов отчаянно тер платком покрасневшие глаза. - Броню мы пробить не могли, тем более стреляли фугасными. Ну да, пожар могли вызвать, но ведь он начался, уже когда "Нагато" на берег выкинулся!

           В бригаде линейных крейсеров всё не могли прийти в себя после неожиданно скорой победы над вражеским сверхлинкором. Когда "Нагато" вдруг перестал стрелять, Иванов распорядился тоже прекратить огонь, дав противнику шанс спустить флаг. Орудийные башни "измаилов" замолкли, и палуба наполнилась высыпавшим наверх народом. Последние минуты жизни "Нагато" наблюдали с "Бородино", "Кинбурна" и "Бородино" в общем гробовом молчании. Кто-то крестился, поднимая очи долу, будто надеясь увидеть в облаках того, кто поразил богомерзкого врага своим чудесным незримым оружием, другие просто не могли поверить собственным глазам. Громадный корабль, сильнейший в мире, вполне еще целый и неповрежденный на вид, вдруг развернулся и пошел полным ходом на рифы, вылетел со слышимым за пять миль треском на мелководье, сильно накренился своей высокой мачтовой надстройкой, а потом еще и загорелся, окутавшись черным дымом.

           Над морем гремело и не прекращалось тысячеголосое "ура!". Наверное, если бы в этот момент японские эсминцы бросились бы решительно на наши корабли с командами, охваченными общим безумным ликованием, атака эта могла бы иметь успех. На палубах "Бородино", "Кинбурна", "Наварина" матросы орали как сумасшедшие, плясали, кидали вверх бескозырки, обнимались друг с другом, бросались качать на руках офицеров. А ведь всего несколько часов назад эти самые матросы устроили бунт против начальства и даже захватили два корабля, так что чуть не пришлось стрелять по своим. Но всё это было уже забыто. Офицеры вновь стали для матросов не злодеями-чужаками, а героями, отцами-командирами, которые привели к общей славной победе.

           - Извините, Константин Петрович, но мне кажется, зря мы сразу так уходим! - прервал размышления Иванова его старший офицер

           - Что мы, Виктор Николаевич, еще "Нагато" могли сделать? У нас ведь и снарядов осталось штук по двадцать на ствол. Ну, подошли бы, постреляли еще в упор. Так японцы корпус себе и без нас хорошо искалечили, аж трубы слетели.

           - Можно было бы Александра Васильевича здесь подождать, а то как ему пролив проходить на легком крейсере!

           - Нет, опасно! Пока здесь кружим, мы у японцев как на ладони. Глядишь опять самолеты прилетят или подлодки подойдут. Опять же, через четыре часа уже сумерки, а вокруг японские миноносцы. Пора в море выбираться! Мы и сами не в лучшем состоянии, особенно "Кинбурн". И у нас сколько угольных ям затоплено? Хватило бы до Шанхая! Пойду, подготовлю радиограмму командующему, отчитаюсь об успехах. А Александр Васильевич пройдет, нагонит нас. Что я, Колчака не знаю..

           Крейсер "Адмирал Бутаков" под флагом командующего Эскадрой Тихого океана адмирала Колчака приближался к островам Цусимы. Крейсер сопровождали эсминцы "Победитель", "Летун", "Забияка", "Лейтенант Дубасов", "Лейтенант Ильин" и "Лейтенант Ломбард". После полученных с "Бородино" радиограмм Колчак ожидал увидеть в проливе растревоженный муравейник. Но действительность превзошла все его ожидания. При подходе к Цусиме русские увидели кружащие в воздухе аэропланы и ходящие в разные стороны миноносцы. К устаревшим, типа "Асакадзе", присоединились новые - "Якадзе", "Таке", "Цуге" и "Кури". Из крупных кораблей был виден лишь один трехтрубный броненосец "Сикисима", курсировавший вдоль берега.

           - Подводную лодку ищут! - предположил командир "Бутакова" капитан 1-го ранга Сполатбог, наблюдавший эту картину вместе с адмиралом. - Кто-то из наших тут может быть, Александр Васильевич?

           - "Нарвал" или "Кит", - поспешил с ответом лейтенант Макаров. - Надо помочь нашим! Может, им уже воздуха не хватает. Отгоним японцев!

           Сполатбог неодобрительно глянул на молодого офицера. Вот ведь, рвется в бой не глядя. Весь в знаменитого отца-адмирала, царствие ему небесное.

           - Лодка, наверное, уже под водой ушла. Или потопили ее. А у нас угля и нефти в самый обрез! - командир "Бутакова" выразительно посмотрел на адмирала. - Дай Бог самим мимо проскочить. Вон сколько у японцев эсминцев.

           - Четырехтрубные старье! - задорно выкрикнул лейтенант Макаров. - Новых немного. А еще у нас крейсер!