Маг дороги (сборник) - Марина Дяченко

– Изрядно. Нам хватит.

* * *

– Ты некромант?

– Да! – Максимилиан чуть не поперхнулся очередным зернышком.

– Я знал, – проурчал Уйма. – Я знал… Чего боится Принц-деспот?

– Ничего он не боится!

– А что он любит?

– Захватывать чужие замки, города, рудники и рабов, – в глазах Максимилиана промелькнуло злорадство. – Воевать и сражаться! Вот что он любит!

– А еще?

Максимилиан молчал. Одно проглоченное зернышко требовало ответа только на один вопрос, и мальчишка внимательно следил за тем, чтобы не сболтнуть лишнего.

Уйма невозмутимо сунул Максимилиану в рот очередное «семечко»:

– Как сделать, чтобы Принц-деспот нас выслушал?

– Покажите ему силу, – Максимилиан поморщился. – Он уважает только силу.

Уйма подбросил на ладони новую серую горошинку.

– Дайте пожрать, – вдруг возмутился Максимилиан. – У меня живот пучит!

– Нету жратвы, – бесстрастно отозвался Уйма. – Не заработал еще.

Мальчишка стиснул губы. Уйма снова зажал ему нос; я отвернулась. Что-то мне подсказывало, что Оберон не стал бы допрашивать связанного пленника с помощью зернышек правды. Но ведь он великий волшебник и великий король…

И жизнь Оберона в моих руках. Да еще в Уйминых волосатых лапищах; я вздохнула.

– Как пройти в замок принца, чтобы нас не было видно? – вкрадчиво спросил Уйма.

– Через Соленую Бездну, – простонал мальчишка. – Эй, дайте мне хоть чем-нибудь эту дрянь закусить!

Я положила засахаренное яблоко ему в рот. Максимилиан зажмурился от удовольствия. Я дала ему еще одно.

На пятом яблоке я потеряла бдительность, и он цапнул меня зубами за палец. До крови.

От неожиданности я вскрикнула.

Максимилиан улыбался, довольный. На щеках у него играли ямочки.

* * *

Конец дня мы встретили в стороне от дороги, в чахленькой роще на вершине холма, откуда отлично просматривались и дорога, и замок Принца-деспота.

Замок не был построен людьми. Это ясно было с первого же взгляда. А скорее всего, это вообще был не замок, а что-то другое.

Ни стен, ни башен, ни окошек, ни бойниц. Ни флагов, ни балконов, ни подъемного моста. Сплошная серая глыба морщинистого камня, а на месте ворот – две колонны, массивные и толстые, как ноги раскормленного слона. Между колоннами – черная дыра, подсвеченная красными сполохами. К воротам вела дорога; на ее обочинах, между виселицами, теснились кособокие домишки и будочки. Не то деревня, не то базар.

– Взять _это_ приступом невозможно, – сказал Максимилиан. Он впервые заговорил без семечка правды в животе. Мы с Уймой удивленно уставились на некроманта.

– Мой прадед рассказывал, – Максимилиан мечтательно закатил глаза, – что раньше здесь было страшное место. Просто ужасное место. Сюда люди за много верст подходить боялись, и живые, и прочие. По доброй-то воле. А потом, когда Печать поставили, здесь долго было пусто. Пока прапрадедушка Принца-деспота, король Вырвиглаз, не пришел и не поселился. А вы идите, идите туда, внутрь. Идите, – он сладко улыбнулся.

– Что-то ты разговорился, – недобро заметил Уйма. – Давно своих катышков не жрал?

– А ты погрози мне, погрози, чучело. На рудниках поставят тебя насос качать, вот тогда вспомнишь свои угрозы. Когда плеточка по плечам – вжик-вжик…

Мне захотелось в полную силу огреть Максимилиана по белобрысой башке. Я еле удержалась. А Уйма, хладнокровный людоед, и ухом не повел:

– Насчет «вжик-вжик» поглядим, поглядим. А к Принцу-деспоту ты ведь с нами пойдешь. Мы у тебя дорогу спрашивать будем.

– Я не знаю дороги! – ощетинился мальчишка. Уйма потянулся за мешочком с семечками правды.

– Я знаю только, где вход, – быстро сказал Максимилиан. – Там старое кладбище. Очень старое. Прямо из склепа короля Вырвиглаза тоннель ведет в Соляную Бездну. Оттуда точно есть выход в замок. Но как идти – я не знаю.

– Не знаешь? – фальшиво удивился Уйма. – Ты ведь некромант…

Максимилиан замотал головой:

– Ты не понимаешь, дикарь. Это Соляная Бездна, самая страшная часть загробного царства! То есть почти самая страшная. Я туда не пойду.

– Но ведь кто-то там бывал? – спросила я. – Кто-то тебе рассказал про этот ход?

– Мой дед, – прошептал Максимилиан. – Он бывал… А я не пойду.

– Пойдешь, – усмехнулся Уйма. – Как миленький.

* * *

На закате нам наконец-то повезло – мы нашли озеро, полное рыбы. Я ловила посохом, Уйма – голыми руками, между нами шло молчаливое соревнование, и когда стемнело, на траве перед связанным Максимилианом валялась целая груда свежей, крупной, восхитительно пахнущей рыбы.

– Приспособить бы тебя чешую обдирать, – сказал Уйма, глядя на мальчишку сверху вниз.

– Давай, – с ухмылкой согласился некромант.

– Размечтался, – в тон ему ответил Уйма.

Котелка не было. Варить уху в шлеме Уйма отказался. Сам он ел рыбу сырьем, но для меня, сжалившись, испек на углях.

Что это была за вкуснотища! Максимилиан наблюдал за нами голодными глазами.

– Будешь кусаться? – спросила я его.

– Буду, – ответил он злобно. – Палец откушу.

– Ну и голодай, – Уйма сверкнул желтыми глазищами.

Я, подумав, насадила кусок рыбы на ивовый прутик. Протянула Максимилиану. Тот жадно схватил ртом угощение и, сопя и обжигаясь, сразу же проглотил.

– Смотри, – сказал Уйма. – Он тебя не пожалеет.

Я промолчала.

* * *

Когда стемнело, мы спустились с холма. На этот раз впереди шел Максимилиан. Уйма мягко ступал за ним: меч за плечами, на волосатый кулак намотана веревка-поводок. Я догнала людоеда и кое-как приноровилась к его шагам.

– Уйма? А что мы ему скажем?

– Кому? – на белом лице Уймы уже заметно подросла щетина.

– Принцу-деспоту.

– Что _ты_ ему скажешь, вот как. Ты посланец, ты королевский маг, тебя отправили за принцами. А я – так себе, глупый дикарь, мое дело – врагам шеи свертывать.

Мы прошли насквозь небольшое селение, тихое, пустое и темное. Если бы не запахи – дыма, навоза, вареной кукурузы – можно было б подумать, что тут давно никто не живет.

– Где они все?

– Затаились, – подумав, сообщил Уйма. – И правильно. Нечего тут.

Чем ближе мы подходили к серому замку, тем хуже становилось у меня на душе. Уже очень давно я не чувствовала себя такой одинокой. Уйма мне не друг, Максимилиан – и вовсе лютый враг. О чем мне говорить с Принцем-деспотом? А если…

Мысль была такой ужасной, что я остановилась. Уйма, как ни в чем не бывало, ушел вперед.

– Уйма! Погоди! А если он женат?!