Женщина нашего времени - Рози Томас

— «Раскрытый секрет»? Что это такое?

— Хорошее кино. Хотя роль и второго плана, но хорошая. Съемка закончилась в конце прошлого года, но из-за возникших после этого проблем фильм не может быть выпущен на экран до Рождества.

— Я мечтаю об этом, — сказала Харриет.

Неожиданно Каспар наклонился вперед и громко поцеловал ее в щеку. В конце застолья он снова стал радушным главой семьи, и все они выглядели, как обычная семья, отмечающая день рождения или каникулы. Харриет было радостно, и она думала, что Каспару тоже. В конце вечера они вышли на Олд-парк-лейн. Каспар осмотрелся.

— Репортеров нет?

— Нет, — мрачно подтвердила Харриет.

И даже если бы они были, это уже не имело значения. Поздно.

Каспар придерживался старомодных взглядов тогда, когда это касалось Линды. Он собирался отвезти ее ночевать в Литтл-Шелли, хотя было бы значительно удобнее для них обоих остановиться в Хэмпстеде у Харриет.

— Приезжайте в аэропорт проводить меня, — попросила Линда.

— Нет. Это сделают твой папа и Ронни. Пришли мне открытку с пальмами.

Линда крепко обняла ее. Стараясь сохранить равновесие вместе с нею, Харриет ощутила запах мыла и детской кожи и почувствовала ревность к Клэр. Она будет скучать по Линде все летние каникулы.

— Я позвоню тебе завтра вечером, — пообещал Каспар.

Харриет стояла, глядя, как они уезжают, а потом забралась в свою машину. Линда махала ей до тех пор, пока они не скрылись из вида.

Каспар сделал лучше, чем позвонил. Он явился собственной персоной прямо из Хитроу. Пока Харриет торопливо переодевалась, он вышагивал по квартире, брал и перекладывал ее бумаги, внимательно рассматривал коробки «Мейзу» и прототипы новых игр. Он прошел за ней вниз, сел на кровать, глядя на аккуратный ряд жакетов и блузок в полиэтиленовых мешках, висящих в ее шкафу. Ему, казалось, доставляло удовольствие открыто демонстрировать свою неосведомленность о ее мире.

— Ты — деловой руководитель.

Харриет красила губы помадой, не оборачиваясь к нему.

— Да. Но «Девушка Мейзу» звучит, по-моему, веселее, как ты считаешь? Руководитель — это любого разочарует.

— Тебе нравится жить здесь?

Он показал рукой на комнату и ступеньки, ведущие вверх. Она понимала, что Каспар имеет в виду. Она смотрела почти на все его глазами. Здесь все было так аккуратно выкрашено в белый цвет, обставлено мебелью с такой приятной и твердокаменной невыразительностью и с таким вкусом были развешены картины. С тех пор, как она переехала сюда, она не почувствовала себя полностью удовлетворенной.

— Тебе доставляет удовольствие твоя жизнь, мисс Пикок? Твоя квартира руководителя и твой офис?

— Я считаю, что это единственная подходящая мне жизнь, — ответила Харриет.

Каспар сиял. Он был большим и загорелым после поездки на Западное побережье Америки, и, казалось, переполнял жизнью ее аккуратную комнату.

— Следуй за мной, — скомандовал он.

Он отвез ее в такое место, которое, как она подозревала, называлось питейный клуб. Он был расположен в Челси, на той же улице, что и магазин, где она покупала свои серые замшевые сандалии Меркурия.

Она вспомнила, когда они проезжали мимо этого магазина, как она сломала высокий каблук, наступив на ногу Робина, и напомнила себе, что должна отнести туфли в ремонт. Это было не просто — перенести ее отношения с Робином на исключительно деловую почву, но на сегодняшний вечер она отбросила беспокойство.

Харриет никогда не замечала скромной двери и даже самого здания, которое было похоже на обычный частный дом.

Она послушно последовала за Каспаром в просторный холл с видом на зеленый сад за ним. С одной стороны здесь был биллиардный стол с несколькими краснолицыми мужчинами, собравшимися вокруг него. С другой стороны располагался переполненный бар, окруженный столами, заставленными стаканами.

Голубые облака дыма плыли над головами посетителей. Это выглядело и звучало как кульминация необычайно удачной вечеринки, которая уже, должно быть, продолжалась несколько часов. Посмотрев на часы, Харриет увидела, что еще только половина восьмого.

Пока они пробирались к бару, Каспара приветствовали как старого друга, а не как знаменитость. Он с удовольствием рокотал в ответ. Несколько человек бросили беглый взгляд на Харриет, как будто интересуясь, что она, а не он, может здесь делать. Они прошли мимо телевизионного комментатора новостей, держащего биллиардный кий как копье. Его лицо было так же знакомо, как и Каспара, но его никто исподтишка не рассматривал.

— Что бы ты хотела, Харриет?

Она огляделась вокруг. По виду тут никто не пил белого вина с содовой. Здесь не было костюмов, галстуков и калькуляторов. Это был мир вельвета, мятого хлопка и незнакомых периодических изданий. «Возможно, даже русских романов, — подумала Харриет, — и самой последней художественной литературы».

— Джин, — ответила она.

Она заметила также, что отдельные люди в этой толпе чувствуют себя комфортно и получают удовольствие, развлекаясь сами по себе, хотя позже могли разразиться и острые конфликты. Каспар здесь совершенно расслабился. Он передал ей полстакана джина, минимально разбавленного тоником, и без льда.

— Что это за место?

Он удивленно посмотрел на нее.

— Мой клуб. Каждому джентельмену необходим клуб. Это не «Атенеум»[6], слава Богу, но это мой дом, — он поднял свой стакан виски. — Добро пожаловать домой.

«Каспар, возможно, и притворялся, демонстрируя свою неосведомленность о ее мире», — размышляла она. Но она, безусловно, была незнакома с его миром. Она задумчиво пила свой джин.

Это был длинный вечер.

На какой-то стадии они поели в клубной столовой за длинным столом, но Харриет запомнила только, что все, что они ели, имело цвет и форму бифштекса и пирога с почками, и член клуба, сидящий рядом с ней, ел все одной рукой, поскольку его вторая рука находилась на ее ноге.

Перед едой были питье, разговор и неожиданно много смеха, а после еды еще больше выпивки и более горячий разговор. В конце концов, возник и конфликт, который она предчувствовала и в центре которого оказался Каспар. В эту минуту он неустойчиво стоял на ногах, подпираемый своими сторонниками, и пытался с размаху ударить кулаком маленького, похожего на гнома мужчину в зеленом вельветовом пиджаке, также окруженного сторонниками. Было ужасно много шума. Харриет была очень удивлена, когда обнаружила, что шум создавала и она сама. Однако минутой позже Каспар и его противник сидели, соприкоснувшись головами, а маленький зеленый мужчина плакал в свою рюмку.

Было уже очень поздно, когда Харриет и Каспар оказались, наконец, на тротуаре Олд-Черч-стрит.

— Боюсь, что я не смогу вести машину, — признался Каспар с глуповатым выражением лица, которое Харриет нашла очень милым.

Она держалась за его руку не в силу привязанности, а просто по необходимости.

— Я тоже.

Они взяли такси, которое отвезло их в Хэмпстед.

Каспар, вероятно, не мог управлять машиной, но он был в полном порядке, чтобы заниматься любовью. Он делал это в своей обычной прямой манере, однако Харриет почувствовала себя тронутой, полной слез и неудовлетворенной.

Она обвила руками его шею и прошептала:

— Я люблю тебя.

Однако он не ответил на ее слова.

Она потом убеждала себя, что это говорил джин, и надеялась, что он забудет.

Утром она оставила его спокойно спать на своей кровати, а сама отправилась на работу с чувством тяжелого похмелья. Она призналась в этом Грэму Чандлеру, который прищелкнул языком при виде ее, однако его неодобрение только наполовину было юмором.

Так прошло вступление Харриет в тот мир, который Каспар любил больше всего.

Глава 15

Лондон, март 1985 года

Управляющим фабрики был большой, энергичный человек, белая нейлоновая рубашка которого распахивалась посредине, обнажая эллипсы мышц, обтянутые белой футболкой. Рукава рубашки, закатанные до локтей, демонстрировали мускулистые руки, которыми он упирался в бока, прокладывая себе путь через фабрику. Операторы станков внимательно смотрели на Грэма Чандлера и Харриет, которые следовали за их начальником. Особенно внимательно они разглядывали костюм Харриет цвета морской волны с широкими плечами и узкой юбкой, ее волосы, кольцо с бриллиантом и плоский черный дипломат, который она несла в руке.

Харриет не согласилась с их предложением встретиться в конторе фабрики. Она остановилась возле ближайшего станка — дорогой и сложной новой машины из Германии, производящей пластмассовые детали для «Тревоги», чтобы поздороваться с обслуживающим персоналом. Она уже знала двух из них и помнила их имена, поэтому она представилась третьему и пожала ему руку.