Рота - Олег Артюхов

— Отчаянный и геройский ты человек, Василий Захарович, и путаник великий, — проговорил полковник, нервно покусывая губу. — Ладно. Чем могу, помогу. Пусть твои люди подыскивают Ганомаг, кажется, парочка есть на примете, тыловики покажут. Я прикажу. Берите у трофейщиков всё, что нужно, мне это добро всё равно не в тему. А боеприпасы для танка и пушек подкину. Отсюда до Крево менее полста километров и тридцать пять из них по оккупированной территории. Советую залить полные баки, чтобы хватило туда и обратно. Рацию имеешь, если что шумни. Волну и код возьми у связистов, я распоряжусь. И не задерживайся здесь. Дивизионный особист уже поди докладывает о вашем появлении начальству. А потому времени у тебя в обрез. Мне за вас тоже крепко достанется, ну, да, ладно, одним выговором больше, одним меньше.

— Не волнуйтесь, Михаил Фёдорович, мы задержимся не больше, чем нужно.

Спустя два часа наша колонна уже катила по грунтовой дороге на запад во главе с трофейным Ганомагом. После разгрома группы Гота линия фронта проходила в двух верстах западнее Молодечно, но я решил не соваться в только что освобождённый город и обойти его стороной, чтобы дуриком не нарваться на патруль или безопасников и зазря не огрести кучу неприятностей. А здесь в неразберихе оборонительных и наступательных боёв интенсивное перемещение войск позволяло нам затеряться. В идеале хотелось проскочить на ту сторону тихо и незаметно, а там как кривая вывезет.

Кто воевал, тот знает, что линия соприкосновения сторон — понятие весьма условное, поскольку сплошной фронт организовать практически невозможно, особенно здесь, в болотистой и лесистой местности. Элементарно не хватит войск и средств. Поэтому в любом фронте всегда есть дыры и окна, и иногда довольно большие. Вот в такую дыру мы и собирались нырнуть.

На выезде из очередной рощи нашу колонну остановили красноармейцы, которые энергично окапывались за околицей деревни. Как выяснилось, во время наступления их рота двигалась в передовом охранении, потом полк перебросили, а их оставили, как заслон на этом участке. Ротный командир долго не мог понять, что здесь делает спецназ, и какого хрена мы прёмся к чёрту в зубы. Успокоила его позавчерашняя бумага за подписями генералов Голубева и Кузнецова. Обманывая лейтенанта, я ещё больше усугублял своё преступление, но мосты за нами всё равно уже сгорели. Уточнив у ротного расположение замеченных немецких постов и узлов обороны, я предупредил, что завтра с той стороны через эту деревню пройдёт много людей, освобождённых из немецкого плена.

На месте сверившись с картой, я понял, что в сложившихся обстоятельствах на ту сторону мы сможем проникнуть только через урочище по заброшенной дороге лесозаготовителей, которая выводила в ближний немецкий тыл. Дальше на нашем пути лежали несколько малых и больших селений, среди которых выделялось большое село Лоск, весьма удобное для размещения немецкого гарнизона или расположения войск. Оно находилось на перекрёстке двух дорог вблизи реки, которая сама по себе была удобным естественным рубежом обороны. Практичные немцы не могли оставить этот узел и эту переправу без внимания. Дальше по ходу находилась пара крупных сёл, где тоже могли размещаться войска противника.

В сердцах я сгрёб карту. Обстановка не оставляла нам выбора. И вместе с тем прорываться с боем нельзя, поскольку терялся смысл рейда. Придётся рисковать и ехать открыто на глазах у немцев. На этот случай мы и запаслись трофейным барахлом. Лично мне достались чёрная эсэсовская куртка со знаками различия штурмбанфюрера, такая же чёрная фуражка, портупея с кобурой и удостоверением.

В начале двенадцатого колонна скрытно проехала через лесной выступ, пересекла асфальтированную дорогу и, свернув на старую грунтовку, втянулась в лесное урочище.

Примерно через час далеко позади раздалась редкая стрельба, и трижды хлопнули миномётные взрывы. Я облегчённо вздохнул, по всем признакам мы уже находились по ту сторону фронта, а значит пришла пора напяливать бутафорию. С недовольными физиономиями бойцы надели немецкие каски и накинули немецкие камуфлированные плащ-накидки.

Сам я, высунувшись по пояс, красовался в кузове ганомага в эсесовском прикиде. Рядом у пулемёта, изображая немца, стоял Сажин, за которым торчали головы его штурмовиков. Теперь любой встречный фриц увидит перед собой роту ваффен СС, с которой лучше не связываться. Что касается тридцатьчетвёрки, то с самого начала войны немцы широко использовали нашу пленную технику, тем более что раскрашена она была весьма необычно. Единственным нашим слабым местом было отсутствие опознавательных тактических знаков на машинах. Но кто их знает этих эсесовцев, да и не собирался я давать немцам возможности к нам приглядываться.

Довольно скоро выбравшись из урочища, мы проскочили через пустынную деревушку, мрачно проводившую нашу колонну безлюдной тишиной и, наконец, выехали на нормальную асфальтированную дорогу.

В полдень нам впервые встретились немцы, но армейский патруль лишь проследил за нами взглядом. Связываться с СС — себе дороже. Мы продолжали углубляться во вражеский тыл, и вместе с каждым оставшимся позади километром возрастал уровень опасности.

На окраине села Лоск я в бинокль разглядел многочисленную немецкую технику, из которой меня более всего обеспокоили танки и пушки. Достигнув околицы, я только на этом краю села насчитал двенадцать припаркованных танков. Корма нескольких виднелась за домами вдали, а вдоль дороги в два ряда расположились 105-мм гаубицы. Артполк, не меньше. Где-то там, среди частокола стволов должны быть и мощные шестидюймовки. По всем приметам в селе расквартирован пехотный полк, поскольку на дальней окраине рядом с танками я заметил броневики и немало грузовиков.

Недолго думая, я решил проехать через это гадючье гнездо спокойно и нагло. Как говорится, если борзеть, то достоверно. Да, и деваться нам всё равно некуда.

Ещё накануне рейда, проводя инструктаж, я строго-настрого велел всем бойцам утром тщательно побриться, а на вражьей стороне сделать лица кирпичом и молчать, как рыбам. На самый крайний случай прямого обращения запомнить и заучить всего три немецкие фразы: для ответа на любой вопрос немецкого офицера "ихь вайс нихьт" (я не знаю); для любого не офицера, или гражданского "хальт, гей вэг" (стоять, пошёл вон); для ответа на любое моё обращение, произнесённое по-немецки "яволь" (так точно).

Вслед за головным Ганомагом наша колонна вползла на окраину сельской площади. Ещё больше высунувшись из кузова, я издалека обратился к стоящему у дверей здания сельсовета лейтенанту-танкисту.

— Kamrad, ich Sturmbanführer Moltke. Wie fahren in Кrewo? Diese Straßen Teufel gebaut, nichts ist klar. (Товарищ, я