Волк. Зрелость. - Виктория Гетто

Яяри дель Стел набрала номер абонента. Пара гудков, потом сфера вспыхнула, и в ней появилось лицо человека:

— Привет, Ник!

— О, доса графиня! Ужасно рад вас видеть! Значит, мой заказ выполнен?

Аури улыбнулась:

— Разумеется, когда я могла отказать тебе, Коля?

Рогов–средний рассмеялся в ответ:

— Да тогда, когда вышла замуж за Сергея, разумеется!

Теперь засмеялись оба. Наконец, человек оборвал смех, взглянул на аури, та тоже стала серьёзной:

— Она здесь, Коля. Мы ради такого случая, даже клетку раздобыли! И на стену повесили.

— У неё нет никаких подозрений?

— Ни малейших. Будь уверен. И сколько мне её так держать?

На лице Рогова отразилась задумчивость, но буквально на мгновение, затем её губы сжались в ниточку, и он процедил:

— Три дня. Раньше не могу. Но воду ей давайте. А вот кормить не обязательно. И остальное тоже.

— Ты чего?!

Аури разозлилась не на шутку:

— С ума сошёл?! Я что — варвар, или садистка?

— Яяри, очень прошу. Ради меня! Мне надо, чтобы она сломалась. Очень надо.

Графиня зло посмотрела ему в глаза, но всё же смягчилась:

— Ладно. Но только три дня. И ни минуты больше!

— Я твой должник, Яяри!..

…К исходу третьих суток в клетке за стеной замка Яяла потеряла всякую надежду выжить. Бутылка из сушёной тыквы с водой — вот и всё, что ей давали. Голод терзал пустой желудок тупыми ножами изнутри желудка. Ни выпрямиться, даже шевельнуться было больно. Рёбра клетки промяли нежную кожу до ссадин, и боль была просто невыносимой. Измученная сверх всякой меры, она уже начинала терять сознание, когда клетку вновь подцепили крюком, подтащили к стене, и сильные руки охранников вытащили её из страшного орудия пытки. Всё тело горело от солнечных ожогов и соляной пыли, осевшей на нём. Роскошные некогда волосы свалялись в комки, разогнуться сама она уже не могла. Охранники вновь напялили ей на голову мешок, куда то потащили.

— Она?

— Да.

Голос женщины саури узнала. А вот второй, мужской, был тоже знаком, но очень смутно. Кто же это? Откуда она его знает? Если бы не туманящееся сознание… И она бы могла видеть? Едва не застонав, подняла скованные по–прежнему руки к мешку, но тупой удар заставил саруи опустить их и застыть неподвижно…

— Что же, выглядит она так, как и заслужила.

— Ты жесток…

— Никаких имён.

Короткая тишина. Потом последовал приказ:

— Загрузите её ко мне. Я возвращаюсь в Михонго. Спасибо.

— Больше никогда не проси ничего подобного у меня.

— Не буду. Только ты зря обижаешься.

— Ох, не знаю, что у тебя на уме, но с каждой минутой это мне нравится всё меньше и меньше, Коля…

— Я же просил, без имён!..

Коля? Имя похоже на… Да нет. Не может этого быть! И зачем ему?! Руки охранников вновь подхватили саури под локти, куда то потащили. Потом швырнули на жёсткое ложе. Яяла застонала от боли, задохнувшись на мгновение от удара о поверхность. Попыталась вытянуться — к её величайшему удивлению, это удалось. Затем поверхность затряслась, что‑то загрохотало, и она почувствовала, что они поднимаются. Потом последовало плавное движение вперёд, к горлу подступила дурнота. Но в следующее мгновение стало легче, да и шум двигателя изменился на более ровный и спокойный, без прежнего надрыва. Сколько они были в пути, она не поняла. Но очень и очень долго. Яяла пришла в себя, когда вдруг рёв мотора смолк. Наступила тишина, отдавшаяся звоном в ушах. Затем послышались шаги, её подхватили под руки, подняли. На этот раз это был явно один охранник, или кто там ещё. Начал её тянуть за собой. Лучше бы снял мешок!

— Лестница.

Предупредил? Осторожно нащупывая ступеньку за ступенькой, спустилась, так же поддерживаемая неизвестным. Наконец оказалась на чём то ровном. По ощущениям ступней — то ли камне, то ли бетоне, излюбленном материале для строительства людей. Услышала облегчённый вздох, не обращённый ни к кому:

— Дома…

И потом, насмешливое обращение к ней:

— Эй, саури, снять с тебя мешок?

— Да!

Выпалила она, не раздумывая ни секунды. Тишина. Никаких движений. И пересиливая себя, Яяла тихо произнесла пересохшим горлом:

— Снимите с меня, пожалуйста, мешок, хозя… ин…

Мгновение страшного ожидания, а потом пыльную ткань рывком сдёрнули с головы, затем рывком развернули, и колени саури подкосились:

— Здравствуй, Яяла. Ты просто не представляешь, как я рад тебя видеть! Особенно, в таком виде…

Рогов отступил назад и с нескрываемым удовольствием окинул взглядом измученную, грязную саури, прищёлкнул пальцами:

— Просто великолепно! Ты выглядишь настоящей рабыней!

— Ты?!

Его глаза мгновенно прищурились, словно человек прицеливался, затем тот буквально процедил:

— Как смеешь ты, рабыня, обращаться к своему хозяину на 'ты'?! Или тебе опять хочется туда?

Проследив за направлением его вытянутой руки, саури мгновенно забыла обо всём и рухнула на колени:

— Пощадите, хозяин! Простите мою дерзость!

…Она билась в ужасе от увиденного — над стенами висела не просто клетка, подобная той, в которой она провела трое жутких суток. В этой клетке внутри сидела мумия… Раньше бывшая человеком… А Рогов молчал, и саури не выдержала, внезапно провалившись в спасительную черноту… Довольно высокий потолок, чистый и светлый. Мягко. Голова лежит на чём то приятном. И — как же хорошо! Чистое тело не зудит, а те раны, что она получила в клетке, перестали болеть. Её что, лечили?! Рывком приподнялась на локте, второй рукой удерживая покрывало, осмотрелась — небольшая, но уютная комната с красивой мебелью явно человеческого производства. Она лежит на большой мягкой постели. Одеяло почти невесомо, но очень тёплое. И — роскошное постельное бельё. Только вот на самой Яяле ни единой ниточки нет. Она полностью обнажена. Возле кровати неподвижно застыл сервис робот имперского производства. Уж в этом саури разбирается. Рядом с кроватью — аккуратная стопка одежды. При первом же движении девушки робот шевельнулся, затем вспыхнула сфера голопроектора, из которой на неё взглянуло суровое лицо Рогова:

— Пришла в себя? Быстро одевайся и за ним!

Палец указал на механизм, и сфера погасла.

Одеваться? Снова взглянула на одежду возле себя. Помедлив, протянула руку. На ощупь — приятная ткань… Длинное, до пола платье чёрного цвета. В отдельном пластиковом пакете — нижнее… Это человеческое?! Чуть не заскрипела зубами, сообразив, на кого станет похожа. На самую распоследнюю продажную девку! Проклятие Тёмных Богов! Внезапно её губы искривились в презрительной усмешке к самой себе. А кто она теперь после всего? Да и есть продажная девка. Её ведь купили. И саури теперь — раба, рабыня. Но хочется, несмотря на всё, жить. Хоть как‑то, но жить, дышать воздухом, видеть солнце… Да, можно признаться, она — слаба. И у Яяли не хватит смелости совершить ашью, единственно достойный способ члена клана совершить самоубийство. Поэтому придётся подчиниться приказу своего… Хозяина… Только зачем она ему нужна? Чтобы замучить особо изощрённым способом? Путаясь в незнакомых застёжках, кое‑как оделась. Даже нашла в небольшом столике расчёску и привела свои волосы, кстати, тщательно промытые, в относительный порядок. Наконец, встала перед роботом, опустив руки и скрестив их на животе, тихо произнесла: