Политика и рынки. Политико-экономические системы мира - Линдблом Чарльз

Элиты всегда обогащаются и набивают себе карманы; и коммунистические элиты в какой-то степени поступают так же. В СССР мы отметили некоторое ограничение в области получения высшего образования для детей элиты. Кроме того, в СССР элите предоставляются автомобили, большие квартиры, загородные дома, прислуга, общение в высших кругах, медицинское обслуживание и привилегированный доступ к снабжению продовольствием, напитками, возможности зарубежных поездок46. Становится совершенно очевидным, что потворство своим желаниям — это в какой-то мере характерная черта кубинской элиты, хотя истинную величину этого явления трудно оценить47. В Китае, как сообщается, общественное влияние помогает заполучить «дефицитные товары, более высокую оплату труда, назначение на легкую и хорошо оплачиваемую работу»48. Не ясно, как сравнивать эти льготы со льготами, имеющимися у богачей в странах с рыночной экономикой, помимо собственно констатации их сходства.

Подведение баланса

Разумное заключение по такому предмету, как доход и богатство в коммунистических и полиархических системах, должно быть примерно таким: несколько промышленно развитых полиархических государств, исключая США, возможно, добились большего равенства, чем любая из европейских коммунистических стран. Однако если сравнивать по группам, страны, относящиеся к группе полиархических государств, почти наверняка являются значительно менее эгалитарными, чем страны, принадлежащие к группе коммунистических государств. Распределение частного богатства является в высшей степени неравным во всех странах с рыночной экономикой, основанной на частном предпринимательстве. Власть над богатством, однако, неравномерно распределена в системах обоих типов — она находится в руках богатых в странах одного типа и в руках правительственной элиты — в странах другого типа.

Коммунизм в менее развитых странах, таких, как Китай и Куба, добивается гораздо большего равенства, чем системы рыночной экономики достигают в сопоставимых по развитию странах — Индии, Мексике или любой из стран Латинской Америки. По сравнению с промышленно развитыми странами Китай и Куба стоят особняком. В обеих странах руководство в тот или иной момент заявляло о своей приверженности эгалитаристским целям в такой степени, в какой они выходят за рамки любых эгалитарных устремлений, когда-либо предпринимавшихся европейскими коммунистическими странами или каким бы то ни было полиархическим государством. «Однажды, — сказал Кастро, — мы все должны будем получать одинаково»49. И обе страны почти наверняка достигли большего уровня равенства, чем любая другая коммунистическая страна или страна с рыночной экономикой, за исключением некоторых самых небольших и самых эгалитарных полиархических стран — таких, как Норвегия. Нельзя, однако, предсказать, сохранится ли в будущем равенство на достигнутом уровне или же увеличится. На Кубе правительство уже отступило от своей исключительной приверженности идее равенства — и мы убедимся в этом в следующей главе. Эгалитаризм Мао подвергся нападкам немедленно после смерти китайского вождя.

Одним из эгалитарных достижений коммунистических стран, которые мы уже упоминали в главе 6, является масштабное сокращение безработицы. Поскольку коммунистические системы не признают, что безработица является проблемой, они не публикуют никакой статистики по этому параметру. Но наблюдатели соглашаются с тем, что безработица здесь не является такой проблемой, как в странах с рыночной экономикой. Работники остаются в штате на окладе в таких ситуациях, в каких в рыночной экономике штат бы распустили. Результатом, конечно, является в определенной степени расточительное, непроизводительное использование рабочей силы и некоторая неполная занятость — возможно, весьма значительные в Китае. Но почти каждый здоровый взрослый мужчина и большая доля женщин имеют гарантированную работу. Если их приходится увольнять вследствие того, что в них больше не нуждаются, их переход на новую работу совершается относительно быстро. Коммунистическая политика в данном отношении является альтернативой политике выплат пособий по безработице, которые не входят в систему социального обеспечения в коммунистических странах. Права на получение пособия истекают, в то время как коммунистическое право на работу — нет. Большинство мыслящих людей, возможно, посчитают, что тут есть разница: с одной стороны, рабочего сохраняют в статусе активного члена сообщества, а с другой стороны, ему помогают денежным пособием в те периоды, когда он изгнан из этого сообщества.

Глава 21

НАСТАВНИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ И МОРАЛЬНЫЕ СТИМУЛЫ

Просвещенная правящая элита модели-1 может выбрать вариант управления не посредством использования традиционной власти, а через «воспитание» масс — то есть посредством того, что мы назвали системой идеологического наставничества. Именно соединение наставнической концепции с концепцией модели-1 дает величайшую возможность революционного преобразования общества, каковую коммунизм фактически пока еще нигде не реализовывал, а именно: возможность проведения полной и окончательной революции, будь она кошмаром или утопией. В модели-1 присутствует видение информированной, теоретически просвещенной элиты. В наставнической модели из главы 4 имеет место всеобъемлющее «воспитание», предназначенное для того, чтобы уменьшить зависимость системы от бюрократической и иной власти путем активизации добровольной инициативы и разносторонней творческой изобретательности для предоставления выхода той социальной энергии, которую управление «сверху» высвободить не может.

Наставнический компонент в Китае

В настоящее время, хотя и не так явно, как несколько лет назад, Китай занимается созданием абсолютно новой формы организации общества при помощи беспрецедентно активного применения всех многочисленных форм убеждения и индоктринации — того, что в «наставнической» модели мы обозначили как «воспитание»1. «Большой скачок» 1958-1960 годов был массовой и, справедливости ради надо сказать, героической попыткой путем высвобождения потока «воспитанной» энергии добиться большего прогресса, чем можно было бы достичь посредством традиционного координированного планирования. Процесс сопровождался децентрализацией бюрократического контроля и управления производственными структурами, развитием коммун в сельском хозяйстве и интенсивной идеологической кампанией.

«Культурная революция» 1965-1969 годов была потрясением другого типа. Это была массированная кампания идеологической чистки, являвшая собой доказательство веры Мао в силу убеждения и его необычайной решимости преобразовать общество с помощью убеждения. Убеждение было использовано не с целью увеличения производства, а с целью «воспитания» людей, реформирования учреждений и организаций, которые, по мнению Мао, препятствовали продолжению революции в китайском обществе. Соответственно, это была вызывающая глубокий раскол и разногласия борьба за руководство революцией. Мао оказался во главе усиливающейся борьбы против бюрократического партийного аппарата, а потому все более нуждался в организованной поддержке со стороны какого-либо альтернативного источника; и такую поддержку он нашел в виде спешно мобилизуемых групп молодежи — «красных охранников». Их, в свою очередь, поддерживала Народно-освободительная армия Китая, для которой они были всего лишь одним из видов войск. Народно-освободительная армия в конце концов не только поглотила их, но и в значительной степени на какое-то время заменила собой партию, взяв на себя осуществление ее функций. «Воспитание» в принципе было центральной концепцией «культурной революции». Но в действительности оно сопровождалось запугиванием, принуждением, прямым насилием и военными действиями, граничащими с гражданской войной2.