Малабарские вдовы - Суджата Масси

есть получается, что Файсал Мукри и Сакина Шивна – двоюродные. Дом принадлежит деду и бабке Сакины, но, когда в 1910 году миссис Мукри овдовела, она перебралась туда же вместе со своими детьми, среди которых был и двенадцатилетний Файсал.

Первин отметила, что отец ее употребил имя Сакины без титула – в частных разговорах он вообще чурался формальностей. Похоже, первый фрагмент загадочной мозаики наконец-то сложился. Именно по причине кровного родства Сакина безоговорочно доверяла мистеру Мукри – вне зависимости от того, как одиозно он вел себя с другими.

– И какие у них были отношения в детстве? – поинтересовалась Первин.

– Миссис Мукри ничего об этом не сказала, а поскольку она в трауре по сыну, я не мог на нее давить. Мистер Шивна, отец Сакины, поведал мне, что они были близки, прямо как брат с сестрой, и, когда Файсал уехал учиться, Сакина очень по нему скучала. Потом, уже перед самым уходом, я переговорил в саду с младшим братом Сакины Аднаном и узнал кое-что еще.

У Первин было множество неотложных вопросов, но она не хотела прерывать рассказ отца и потому промолчала.

– Аднан сказал, что, когда Файсал появился в доме, он стал там старшим из мальчиков и попытался истребовать себе все привилегии, которыми до того пользовался сам Аднан.

– Какого рода привилегии?

– Аднан говорил с улыбкой, но я-то понял: раз он так хорошо помнит все подробности, значит, его это в свое время сильно раздражало, – произнес Джамшеджи спокойным тоном, к которому прибегал, когда читал вслух. – Аднан Шивна сказал, что после переезда его двоюродного брата Файсала к ним в дом ему реже доставались лучшие куски курятины и ягнятины, реже покупали новую одежду к каждому сезону. Теперь все эти привилегии доставались Файсалу, потому что он стал старшим. А еще Файсал очаровал Сакину, которая предпочитала его брату, причем настолько откровенно, что родственников начала тревожить их близость. Файсал официально покинул зенану через год после переезда в новый дом, но не поселился на другой половине дома и не стал посещать городскую школу – его отправили в медресе.

– В религиозный интернат! – ахнула Первин, вспомнив, какую именно школу собирался построить Файсал Мукри. Вот в чем корень его интереса к подобным местам.

– Когда Файсал уехал, Сакина была безутешна. Файсал возвращался в бунгало на каникулы, и ему позволяли входить в зенану, чтобы повидаться с матерью, – но он тут же оказывался рядом с Сакиной. Увидев, что их привязанность друг к другу все растет и может довести до беды, отец Сакины принял предложение одного состоятельного человека, который искал себе вторую жену. Это был мистер Фарид, он женился на Сакине в возрасте тридцати девяти лет; ей же тогда было пятнадцать.

Первин попыталась совместить в голове все эти даты.

– А когда Файсал Мукри поступил на службу к мистеру Фариду?

– Через три года после его женитьбы на Сакине.

– То есть Сакине-бегум было восемнадцать лет, она уже родила Насрин и Ширин. Файсалу Мукри исполнилось девятнадцать. – Первин задумалась. – Интересно, по ее ли просьбе муж нанял Файсала на работу. Такие просьбы – обычное дело.

– Скорее всего. Я тебе уже говорил, что старший счетовод на фабрике Фарида считал Мукри родственником мистера Фарида.

Первин вспомнила, как решительно Сакина поддерживала идею передать свои активы в вакф. Мукри, возможно, пообещал ей, что после этого оба они заживут в роскоши – и, скорее всего, без остальных. Мукри имел право выдать замуж других вдов: тогда бы в доме не осталось никого, кроме него и детей самой Сакины.

Если Разия об этом проведала, она, возможно, пришла к выводу, что Мукри – угроза существованию их дома. Испытывала ли она то же самое и в отношении Сакины – или по-прежнему терпимо относилась ко второй жене?

Первин видела единственный способ узнать правду о том, Разия ли убила Мукри: спросить самих женщин.

– Папа, я знаю, что ты за меня переживаешь. Я вчера тихо сидела дома и рано легла спать. Я полностью оправилась. Сегодня я бы хотела еще раз опросить обитателей дома Фарида.

Джамшеджи допил кофе, посмотрел на дочь.

– Я бы с радостью тебя сопроводил, но сегодня слушается дело мистера Редди. Так что тебе сегодня лучше поработать в конторе.

Первин сглотнула. После возвращения из Калькутты она дала себе слово никогда больше не перечить отцу. Он без единого слова принял ее обратно в дом, оплатил ей учебу в Англии, нанял ее на работу, хотя все другие фирмы ей отказали. Джамшеджи дал ей право на вторую попытку.

Но после этой второй попытки она стала поверенным, и долг повелевал ей действовать исключительно в интересах ее клиентки, Разии Фарид. Первин посмотрела отцу в глаза.

– То, что ты выяснил в Пуне, позволило нам расширить представления о деле, а вот твой разговор через джали ничего не дал для того, чтобы обеспечить безопасность вдов. Только я могу с глазу на глаз поговорить с Сакиной о ее отношениях с мистером Мукри, только я могу узнать у Разии и Мумтаз, знали ли они об их родстве.

– Это можно сделать в другой раз, когда у меня будет возможность тебя сопровождать. – Джамшеджи отложил салфетку – тонкий намек на то, что ему пора в суд. Первин явно теряла полученную фору.

– Еще одна причина, по которой я хочу съездить на Си-Вью-роуд, заключается в том, что мне нужно выяснить, существует ли скрытый проход между хозяйской спальней и комнатами жен. Тебе этим заниматься явно неуместно.

Джамшеджи озабоченно сдвинул седые брови.

– Какой еще скрытый проход?

Первин решила говорить без обиняков, представив свои вчерашние действия как нечто само собой разумеющееся.

– Помнишь, я запросила чертежи дома? Я попросила Элис взглянуть на план. Она заметила некоторые несоответствия и выдвинула предположение о существовании скрытого прохода – хотя, может, все дело в том, что там просто очень толстая стена.

– Я не считаю, что показывать чертежи мисс Хобсон-Джонс было уместно. – В голосе Джамшеджи звучало явное неодобрение.

– Я взяла ее на работу на временных основаниях. – Увидев изумление на лице отца, Первин пояснила: – Заплатила ей соверен и получила расписку. Я знала, что математические познания Элис будут нам полезны.

– Ее отец – советник губернатора! – кипятился Джамшеджи. – Ты не подумала о том, что она может обо всем ему рассказать и у нас будет множество неприятностей?

– Элис дала мне понять, что ничего не раскроет, а поскольку она теперь наш сотрудник, ее не могут заставить давать показания в суде.

Джамшеджи выдержал долгую паузу.

– Если полицейские все еще