Мамалыжный десант - Валин Юрий Павлович

– Это на Кёбанье окруженные фрицы упираются, – сказал Иванов. – Ничего, к вечеру увянут.

– Такой город, а ткнись – пристроиться негде, – осуждающе покачал головой водитель Сергеев. – Но здесь двор подходящий. Вот сюда транспорт поставим, часовому все видно будет, а с той стороны связисты подопрут – от них просматривается.

– Нам бы чего поменьше и на отшибе, – вздохнул Тимофей. – Но тут сплошь такая застройка, откровенно буржуйская. Придется осваивать.

Он написал на двери мелом «Занято» и литеру «К». Квартирьеры сели в «додж» и покатили за саперами.

Проверка ничего опасного не обнаружила. Только у двери на чердак нашли два фаустпатрона, но те просто брошенные валялись, без сюрпризов. Тимофей с саперами остался готовить помещение, машина ушла за начальством. Успели заколотить двери на чердак, затопили печь. Сержант Лавренко сходил к соседям-связистам для представления и установления контакта.

За углом торчала разбитая баррикада, окруженная надолбами, дома рядом выгорели. Набили салашистов там порядком; невзирая на холод, из-под камней уже попахивало. Мимо опрокинутого реактивного миномета шмыгали гражданские с ведрами и бидонами: с водой в городе было туго, набирали в затопленном коллекторе, а то и прямо в воронках.

Пришли машины с офицерами и имуществом, начали размещаться. Как обычно, выяснилось, что не все забрали. Тимофей взял «опель-пежо», покатил за забытым, заодно остатки угля загрузили.

– И как оно там, Тима? Я глянул – ох и богато живут! – Сашка принимал в кузове пачкающиеся мешки.

– У нас конторское помещение, без излишеств. Часы на камине есть, бронзовые, с оленями, тикают вроде. Вот и вся роскошь. Да укладывай плотнее, высыплется же, – поторапливал Тимофей.

Разместились, начали вживаться. Офицеры и переводчик сидели над картой в штаб-конторе, Тимофей разбирался на кухне в квартире на другой стороне лестничной клетки: плита была все же замысловатая.

Пришел старший лейтенант Иванов, принялся приглядываться к кастрюлям.

– Чего там, забуксовали с планами? – догадался Тимофей.

– На месте смотреть придется. По карте район вполне понятен, а как и куда входить – никаких догадок, – пояснил Иванов. – И все уже жрать хотят. Ставь, Тима, ставь.

Надымили, но начало вариться. Иванов в кастрюлях разбирался куда лучше: опыт городских готовок имел широкий. Тут и правда глупо одним котелком обходиться.

– Крутой офис, – сказал Иванов, красиво нарезая финкой луковицу. – Егор Дмитриевич говорит, здесь нотариус по наследственным делам обитал. Неслабо жил. Ты спальню на третьем этаже видел?

– Видел. Мы под кроватью на взрывоопасность проверяли. Но такое ложе снизу и фугасом не пробьешь.

Иванов ухмыльнулся:

– Мысли у тебя служебно-железные. Там когда на кровать любовались, так даже наш товарищ капитан лирическое о спящей королеве сказанул. Тут на улицах мадьярки пару раз мелькнули, вполне аристократических достоинств.

– Меня дома ждут. Пусть и не очень аристократических фамилий, но мне лучше и не мечтается, – пробормотал Тимофей, поднимая тяжелую крышку и проверяя воду.

– Наслышан. Меня красавицы не ждут, но подрываться на чем-то венерическом нет никакого желания. Что там? Закладываем?

Обед вышел недурным. После приема пищи провели инструктаж рядового состава, напомнив о бдительности, происках «Немзетура»[53] и вежливом отношении к честному мадьярскому населению. Научный состав опергруппы уже вовсю занимался подготовкой операции, Иванов осматривал «укрепрайон» на случай всяких внезапностей, а Тимофей поехал заправлять машину и изыскивать керосин для запасов освещения.

– А новый старлей вроде ничего мужик? – спросил Сашка. – Не орет, спокойный, без истерик. Не пойму, он из поваров, что ли?

– Угу, из ресторанных-столичных. Я видел, как он одним толчком венгра-автоматчика уложил.

– Правда, что ли?

– Не, я же вру всегда. Ты под керосин обе бутыли взял?

Спалось на новом месте как всегда – без снов. Имелась мысль пойти и глянуть еще раз спокойно: да что там за кровать такая королевская? Но не осилил сержант Лавренко, завалился прямо в кухне, развернув спальник на вытащенных из шкафа пустых мешках. Запасливая кухарка здесь работала, пусть у нее мирная, нормальная жизнь будет хорошей и без всяких господ.

Восьмого января наши войска зацепились за Неплиге[54] и подошли к станции Ракешрендозо. Контратаки немецко-венгерских боевых групп в парке и со стороны Зугло[55] были безуспешны. Окончательно очищен ипподром.

Люфтваффе сделал двадцать пять транспортных рейсов на город.

За сутки советскими войсками взяты сто шестьдесят кварталов.

Западнее Будапешта противник продолжает напирать. После ожесточенных боев нашими войсками оставлен Эстергом.

Ночью что-то гремело. Тимофей спросонок подумал, что фрицы дальнобойными кидаются, но утром оказалось, что авианалет был. Утром приходил лейтенант от связистов, рассказал, что ночью бойцы видели «искры и мигания» на крыше дома. Возможно, сигнальщики работают. Нужно было проверить.

Ходили с Ивановым и саперами на чердак и крышу. Следов полно, но гильз, тайных фонарей и раций не обнаружилось.

– Может, и показалось, – пожал плечами старший лейтенант. – Бомбы все равно вдалеке легли.

– Хорошо, что мы чердачную дверь над нами забили, – сказал Тимофей. – Оно спокойнее. Но лазит же кто-то.

– Следы смутные, снег подтаял, а наши и сами в самой разной обуви. Вон какая выставка, – кивнул Иванов на саперов.

Действительно, бойцы были обуты разнообразно: тут и сапоги кирзовые, и ботинки с обмотками, и просто гражданские штиблеты, позаимствованные ловким маленьким сапером Жорой вместо развалившихся сапог.

– Да не поджимай копыта, – махнул рукой Иванов. – Я не в упрек, а с чисто следопытской точки зрения. Но бдительность нужно усилить.

С крыши опергруппа полюбовалась на наши взлетающие штурмовики: казалось, «Илы» взмывают прямо с дворов домов – от придвинувшегося аэродрома до передовой были считаные километры, ох и рисково летуны работают.

Днем съездили в штаб корпуса. Работать предстояло на стыке 30-го стрелкового и 18-го гвардейского стрелкового корпусов: чьи войска первыми выйдут к объекту, пока было не совсем понятно, а подход опергруппы согласовывать желательно было заранее.

– Вроде все готово, считаные сутки остаются, но все равно томительно и нервно. Накануне всегда что-то непредсказуемое случается, – предупредил Земляков.

И как в воду глядел. Едва «додж» вкатил во двор, как выяснилось, что произошло ЧП.

– Да как он пропасть мог?! – наседал старший лейтенант Земляков. – Белый день во дворе, наших бойцов кругом полно. Это ж часовой, а не девочка младшего школьного возраста!

– Не знаю, товарищ старший лейтенант, – оправдывался Сашка. – Я с баллоном возился, руки замерзли. Зашел, согрелся, выхожу – нету его. Буквально минут двадцать прошло. Ну, может, полчаса. Шума не было никакого, я бы услышал.

Часовым стоял ефрейтор-сапер. Особой симпатии к нагловатому бойцу Тимофей не испытывал, но понятно: не ребенок, успел повоевать, такого крепыша беззвучно спеленать и утащить языком вряд ли выйдет даже у самых дерзких фрицев.

– Сам, что ли, гулять отправился?! – бушевал Земляков. – Ну, дисциплинка!

– Не шуми, Женя, – попросил капитан Жор. – Искать нужно.

Искали. Проверили соседние подъезды, хозяйственную пристройку, переводчик Лабодской расспрашивал венгров-жильцов, нечасто рискующих высунуть нос из подвала. Никаких следов. Вернулся капитан Жор от связистов – там, понятно, пропавшего ефрейтора тоже не видели.