Серп демонов и молот ведьм - Владимир Шибаев

Обозреватель смело подошел к руководству путины.

– По указанию начальства проверяю освобождение аспиранта Година Михаила. Где он?

Начальство спецслужб оглядело прибывших.

– Все безвинно призванные попались под полный дембель, – пробормотал военком. – Мы уж и комиссовали твою Мишу, как выбывшего в неизвестную братскую… армию.

– Среди погорельцев не значится, – подтвердил пожарный. – Хотя в сводках без водки не разберешь теперь.

– Ушел твоя Миша, – в бешенстве запрыгал Алик, изображая угря. – Ушел, как камбал на дна жизни. Не дал в нарду играть. Под пальца у Алик ушел, чилавек-анфибий.

Обозреватель и литератор отошли подальше от гнилой рыбы, выбрались к двум чахлым кустикам напротив служебного институтского заднего входа и уселись, удрученные, на полу-расколотые фанерные ящики с маркировкой «Свечи. Служба и эксперимент» и «Джайпан илектрек Компаней. Супермикраскоп – сканиравание душ», а поскольку не курили, то задумались каждый о своем.

С утра Сидоров обретался в газете, мечась между кабинетами. Сначала зазвал его в свою резиденцию зам по кадрам. Сидоров ожидал увидеть приказ об увольнении и внутренне сжался, решив, что все равно не выдюжит под поршнями обстоятельств. Если и уволят из этого обезумевшего желтого листка в восемь полос, идти совершенно некуда. Научные обозреватели нужны теперь только туго набитым политтехнологам, искать случайные ошибки облэлит в речах с предлогами нано– и микро-макро, да перегрызшимся олигархам технологических монстров в пресс-офисы. А там и своих родственников-болтунов пруд пруди. Дочка… пенсия военмора… самосожжение у ворот агентства печати… – мелькали обрывки горячечных мыслей. – Продать бумагу математика. Или заложить в крупный зарубежный банк, под проценты. За фунты… или, в крайности, за египетские драхмы.

Но кадровик встретил Алексея Павловича улыбкой и даже усадил, чего, по слухам, почти никогда не бывало.

– Вас на работе отсутствовало три дня, – покашливая, сообщил посеревшему сотруднику. – Но мы-то знаем, не нравится вам наша газета, кадровому сотруднику с космическим стажем, хоть ты утрись. Почему? Потому что хотите трудиться еще афективнее!

– В последнее время… дни, – заблеял обозреватель. – Было два-три неожиданно сильных… у нас материала. И крупно, в полподвала. Про затягивающее болото всяких мистических сект и друидских сообществ, камлающих психотерапевтов и сатанистских охвостий. И еще материал о матерях-одиночках, продающих детей за наличные ласковым иностранцам. Мне это пришлось по… вкусу, хоть и лихие, – не вполне соврал обозреватель. – Почему же не нравится?!

– Ладно, дело житейское, – отечески пожурил кадровик. – Были на выезде, на задании по сельскому церквостроению. Вот и баста. Только предупреждайте… руководство о планах. Вон Моргатый вовремя не сообщил по острому событию, а теперь молит алибю. Тут вам премия, – заговорщически подмигнул кадровик и кинул на стол конвертик. – Расписываться не надо, безналогово. Всем ведущим со стажем начислено. Обувку там растрепавшуюся купить, носки свежие, полотенца. А то и видок иногда на службе, газету не узнать.

– А мне… за что? – поразился загадке газетчик.

– Не наше дело, – сухо отрезал зам. – Наше дело – довести до сотрудника. Сами всю жизть получали: то в карман, то по харе. Знаем на своей коже. Вас предупредили, вызывает срочно Главный? Вы в курсах? Сейчас прямо и проследуйте, не мешкайте нигде.

Журналист поднялся, разглядывая конверт и мысленно перебирая все возможные гадости, что сотворил за последние дни.

– Кстати, раз уж вы зашли, – сообщил кадровик, глядя пустыми глазами, будто сквозь. —

Не только покойничками, слухами еще земля полнится. Болтают про опасный документ ДСП или даже OB в вашем кармане. Не хотите для надежности в мой сейф? Три замка против нынешних медвежатников, наборник не щелкает.

– Да нету… вроде… – замялся Сидоров. – Ничего особенного.

– Надумаете, срочно сдайте. Под роспись… под две. А то в городе кажный второй – мелкий хулиган, норовит в черепушку ломом клюнуть. Вынуждены курьеров на мотоциклетки сажать. Ох, время лихое. С лихим документом лучше и самому в сейфе отлежаться.

И обозреватель, вполне озадаченный, поплелся к необъятному кабинету Главного. Здесь ему пришлось ждать с полчаса, потонув в скрипящем свежей кожей кресле. Наконец новая секретарша показала ему бархатной рукой и кивнула чугунным загорелым челом. Сидоров проследовал к Черепу. Тот молча указал обозревателю на стул напротив и посмотрел на часы.

– Порученная статья еще не готова, – сухо, сглатывая слюну, сообщил Сидоров.

Череп погрузился в бумаги на столе.

– Нехватка материала. Сложный случай сращивания науки с неакадемической действительностью.

Череп полез в карман пиджака и стал разглядывать вытянутые записочки.

– Не знаю, сумею ли справиться с этим материалом. Вплелись мотивы, которые издали могут напоминать личные, а это всегда – хуже нет.

– Хуже чего? – выдавил Череп.

– Извините, – помотал головой обозреватель. – Мне что, заявление подавать? Об уходе.

– Куда? – справился Череп, поднимая на собеседника оловянные глаза. – Уходе куда?

– Ну… – замешкался Сидоров. – На вольные… свободные хлеба.

Череп улыбнулся, как может улыбаться свежему необученному нестроевому покойнику заслуженный постоялец кладбищ.

– А есть они сейчас, свободные? Корки сушить? Алексей Павлович, – нудно произнес он, – вы нас кончайте за… за нос водить, – сказал, будто у черепов имелись носы. – Тираж растет, и пока рост – заявлений в виде отсебятины не нужно. Уходят и приходят бригадой. Вы – формально в бригаде. Вы же пашете, а не валяетесь круглые сутки с дамами по диванам? Но, – и Череп поднял палец, – сушим весла по команде, ложимся по свистку. А вы… трудно даже слово подобрать… опытный, полу-матерый газетный подмастерье… лезете с мастерком поперек прорабов. Класть плитку на песок, штукатурить воздух. Почему полезли на последнем научном сборище в Институте, как кот в прорубь? Вас кто-нибудь аккредитовал? Моргатого засылали посидеть-поспать. А вам что, неймется прощаться?

– Как частное лицо. С личным мнением.

– Нет больше личных лиц, – в запале, зловеще произнес Череп. – Нет Мичуриных с Циолковскими, исчезли Тимуры без команды и передохли все матросовы без огневой поддержки «Катюш».

Обозреватель вздрогнул. Главный молча и неприязненно разглядывал глуповатого сотрудника.

– Кончилось время чистой науки, – тихо подытожил начальник газеты. – К несчастью. Канули в пропасть кружки юннатов и авиамоделистов, пионерские игрища у кострищ и студенческие посиделки за бокалом чая. Вы что – задумали всех нас спровадить в ад? Не слышу?