Исповедь книгочея, который учил букве, а укреплял дух - Вадим Рабинович

Итак, Честертон в его афористическом жесте-слове в ответ на жест-жизнь подвижника из Ассизи.

Но что это нам даст и чем поможет? Скорей всего в собственном смысле ничем. Зато в пристрелочном - да. Афоризм Честертона - жизнемер-эхолот, способный приблизить эту свершившуюся совершенную жизнь к нашей жизни, а далекий, столетиями микшированный голос того, кто жил по образцу, реставрировать и встроить в фонотеку голосов нынешнего столетия - пусть даже в виде однотонного эха среди панельно-блочно-пластиковых стеклообразных городов столетия нынешнего. Может быть, Честертоновы жесты-афоризмы сделают наше всматривание во Франциска продуктивным всматриванием. Ну и, кроме того, это будут очень красивые афоризмы, что вовсе не так уж плохо и даже очень хорошо.

Скорее же в путь - по веку двадцатому - в поисках того, кто затерялся (?) в своем двенадцатом...

"...Поэт, воспевающий солнце, прячется в темной пещере; святой, жалеющий брата Волка, столь суров к брату Ослу - собственному телу (впрочем, как мы видели, не столь уж суров. - В. Р.); трубадур, чье сердце зажгла любовь, сторонится женщин; радуется огню и бросается в снег; а песня начинается славой господу за сестру нашу Землю, что родит траву, и плоды, и пестрые цветочки, и кончается славой господу за сестру нашу Смерть".

(Из огня да в полымя... Франциск отличал полымя от огня по только им отличимому контрасту. А смерть и жизнь - неужели и впрямь тождественны?) "Все это вполне естественно, когда человек влюблен... Он был влюблен в бога и влюблен в людей... Но... любил не человечество, а людей, любил не христианство, а Христа".

(Может быть, наш урок следовало бы назвать так: ...любить. Но жить и любить и к тому же еще и петь для Франциска - одно дело.

"А жить - это петь, как известно" (Я).)

"...Вера великих мистиков подобна не теории, а влюбленности".

(Любить - жить. То есть делать как раз то, чему научиться нельзя. Тогда зачем все это, - если не в жизни, то в нашем сочинении?)

"Я принял его брата Волка и сестру Овцу, как братца Кролика и братца Лиса... дядюшки Римуса".

"Я не пытаюсь показать, как мал нищий монах на фоне огромного неба, - я хочу окинуть взором небо, чтобы мы поняли, как он велик".

(Рисовать небо с натуры. В целом. Без клеточек.)

Франциск - "землетрясение духа".

(Земность и дух. Примечательнейший оксюморон!)

"Никто не назовет его деловым, но человеком действия он был ..."

"...Франциск искал равенство, основанное на вежливости..."

...[Франциск]: "Сестрички мои птички, если вы сказали, что хотели, дайте сказать и мне".

(Его "школа" - для всех: не профилированная, не престижная, не для детей из хороших семей. Воистину: всехристианский, всесредневековый - прошу прощения - всеобуч.)

"Вся философия св. Франциска состояла в том, что он видел естественные вещи в сверхъестественном свете и потому - не отвергал, а полностью принимал их".

(Выходит, сплошь - чудо?) Но...

"Чтобы отстроить церковь, надо строить".

(А жизнь - жить, чтобы все было чудом... Действовать - жить. Слово за словом - поступок за поступком. Шаг в шаг и след в след.)

"Он назвал себя жонглер бога (Jongleur de Dieu)".

"...Франциск... сказал, что открыл тайну жизни, и она в том, чтобы быть слугой; стать вторым, а не первым".

(Переиначу: вечный ученик, школяр-трубадур; подпевала, но зато у бога; и никогда - не учитель, ибо Учитель - один...)

"...Он смотрел на мир так необычно, словно он вышел на руках...

Он стоял на голове, чтобы порадовать Марию...

...Земную радость может обрести только тот, кто смотрит на мир в свете радости сверхъестественной...

Он увидел себя крохотным и ничтожным, как муха на большом окне, увидел дурака. И вот, когда он смотрел на слово "дурак", написанное перед ним огромными буквами, само это слово стало сиять и преображаться".

(Обратите внимание: Честертон удивительным каким-то чутьем представил дурака, которого свалял наш Франциск-дурачок, словом "дурак", а слово удобопреподаваемо; а через него преподаваема и эта "дурацкая", угодная богу, жизнь.)

"...Когда Франциск вышел из своей пещеры, слово "дурак" он нес, как перо на шляпе, как плюмаж, как корону. Он не отказывался быть дураком. Он был согласен стать еще глупее, стать придворным Олухом Царя Небесного".

(Все это можно. Но встать на голову и... нормально увидеть мир вверх ногами? - Этому тоже не выучиться и не научить.)

"...Зависимость происходит от висеть.

...Бог повесил мир ни на чем.

...Тому, кто видит город вверх ногами, он кажется особенно беззащитным".

(Не потому ли Франциск любил свой Ассизи и все, что в нем; весь мир и все, что в этом мире?! Конечно, такому зрению не научиться, но выучиться жить так, чтобы так вот вдруг...)

"Циники говорят: "Блажен, кто ничего не ждет - он не разочаруется". Св. Франциск мог сказать: "Блажен, кто ничего не ждет - он радуется всему".

Немного погодя, но к тому же:

"Все вещи лучше, когда они - дары".

"...Попросил положить его на землю, чтобы показать, что не был ничем и ничего не имел. Но звезды, которые смотрели на худенького нищего... никогда еще не видели человека счастливее его".

(Урок небесам! - Но об этом потом. Не забыть бы только.)

"Франциск был... эксцентриком, хотя... всегда стремился к центру".

"Он ... прибегал к страстному языку жестов ...Все его жесты... выражали вежливость, и радушие... и... живость...

...Франциск положил начало средневековому, а тем самым - и нашему театру... Все было не картиной, а действием. Птица была для него как стрела - она несла к цели, и целью он считал жизнь, а не смерть. Куст останавливал его как разбойник; и, конечно, он радовался разбойнику не меньше, чем кусту".

"Он не звал природу матерью; он звал братом этого, вот этого осла, а сестрой - вот эту ласточку... Св. Франциск был реалистом в самом реальном, средневековом смысле слова".

(Конкретное частное, оно же и конкретное всеобщее. Это и было переживаемой объективной индивидуальностью для Франциска.)

"Он был поэт... Но... его можно назвать единственным счастливцем среди всех несчастных поэтов земли. Вся его жизнь стала поэмой. Он был не столько менестрелем, распевающим свои песни, сколько актером, который сыграл до конца свою роль. То, что он говорил, было поэтичней того, что он писал. То, что он делал, было поэтичней того, что он говорил. Его жизнь состояла из сцен, и каждую из них ему удалось довести до высшей точки (три из них нам предстоит заново перепоставить-пересыграть, - понятно, не вьяве, а в тексте. - В. Р.)... [возводя] в ранг искусства любое свое действие, хотя совсем об этом не думал".

"Искусство жить..."

"Худо ли, хорошо ли было его презрение к учености, ему и в голову не приходило ассоциировать воду с Нептуном или нимфами, а пламя - с циклопом или с Вулканом".

(А просто сестра Вода и брат Огонь - вот персонажи его неученой учености. Ученый неуч... Но... "господин наш брат". - Так он обращался к Солнцу.)

"...Каждый, от папы до нищего, от султана до последнего вора, глядя в темные светящиеся глаза, знал, что Франческо Бернардоне (так его звали до начала его жизни в боге. - В. Р.) интересуется именно им... каждый верил, что именно его он принимает к сердцу, а не заносит в список. Такое отношение к людям можно выразить только вежливостью..."

"Виноватая улыбка..."

(Только так и можно учить-жить: глаза в глаза...)

"...Говорят, он собирался к императору... чтобы защитить несколько птичек. Он был способен говорить с пятьюдесятью императорами из-за одной птички".

"По преданию, борясь с дьяволом, он лепил снежных баб и кричал: "Вот мои дети, вот моя жена!" По другому преданию, рассказывая о том, что и он не огражден от греха, он сказал: "У меня еще могли бы быть дети", как будто по детям, а не по женщине он тосковал".

(Абеляр без Элоизы? Ведь не святая же Клара - Францискова Элоиза?!)

"Зеркало Христа".

"Христос и св. Франциск отличались друг от друга, как отличаются создатель и создание".

(Подражание, всматривание в себя, зеркальная отражающе-подражательная жизнь. Взаимоотражение не в свете, а в зеркале - зеркалах...)

"Если вам покажется загадкой то, что случилось в Галилее, вы можете найти разгадку в том, что было в Ассизи".

"Он хотел положить конец крестовым походам - обратить Восток не силой, но словом... Он просто думал, что лучше создавать христиан, чем убивать мусульман".

Еще раз:

"...Сверхъестественное в его жизни столь же естественно, как и все остальное ..."

"Из мира уходил... поэт... Его нельзя ни заменить, ни повторить... Он оставил по себе великое и радостное дело, но одного он оставить не мог, как не может художник оставить свои глаза".

(И тогда нет никакого учительского дела Франциска? Неужели и в самом деле нет?)

"Франциск Ассизский... был поэт. Другими словами - он был из тех, кто может выразить себя... Поэт обязан своей неповторимостью не только тому, что в нем есть, но и тому, чего в нем нет... В св. Франциске, как во всех гениях, даже отрицательное - положительно. Пример тому - его отношение к учености. Он не знал и в определенной степени отрицал книги и книжную науку. И... с точки зрения своего дела он был абсолютно прав. Он хотел быть таким простым, чтобы любой деревенский дурачок его понял, - в этом суть его миссии. Он взглянул в первый раз на мир, который мог быть создан только что утром - в этом суть его мироощущения.