Семейка Лампри. Танцующий лакей - Найо Марш

Николас вертелся и метался по кровати. Он не привык к сосредоточенным и упорядоченным размышлениям. В голове бесконечной вереницей менялись образы и воспоминания. Он видел себя и Уильяма детьми. Он видел, как Уильям уезжает в школу после каникул, а Николас со своим домашним учителем провожают его на машине на станцию. Вот поезд трогается. Лицо Билла, прижатое к вагонному стеклу. Он слышит юношеский, смешно ломающийся голос Билла: «Ей бы хотелось, чтобы ты жил в Пенфелтоне, а я — где угодно. Но я старший. И уже ничего не изменить. Мама никогда мне этого не простит». Он видел Клорис, когда она, гостья Уильяма, первый раз приехала в Пенфелтон. «Мама, пригласи, пожалуйста, Клорис Уинн. Ник, это моя девушка. Смотри, не встревай!» И наконец он увидел Элизу Лисс и услышал собственный голос: «Я и не представлял, что может быть так. Даже не представлял».

Сандра Комплайн положила ручку. Она запечатала листок в конверт и написала на нем только одно слово. На площадке лестницы напольные часы пробили два. Огонь почти догорел, и ей было страшно холодно. Время ложиться. Постель была смята. Она тщательно привела ее в порядок, а потом оглядела комнату. Комната казалась безликой, за исключением небрежно лежащей одежды, которую она в тот день надевала, все было в полном порядке. Немного дрожа, она все сложила и убрала в шкаф. В зеркале мелькнуло ее отражение, и она остановилась перед ним, чтобы поправить волосы. Поддавшись внезапному порыву, она наклонилась вперед и пристально стала себя рассматривать. Потом, подойдя к столику у кровати, несколько минут перебирала там какие-то вещи и наконец легла. Аккуратно поправила простыню, накрылась одеялом. Потом протянула руку к столику.

В ту ночь дождь прошел только над плоскогорьем Ненастий. Хотя па большей части Дорсета снег лежал нетронутым, здесь его смыло дождем. За ночь холмы и деревья сильно изменились. В лесах Джонатана освобожденные от снега ветви поднялись вверх. Из-под снежных гор потекли ручейки, образовывая в белой массе глубокие скрытые промоины. Снег исчезал, и земля постепенно обретала свои прежние очертания. К рассвету места, которые под снегом казались небольшими ложбинами, становились глубокой колеей — так размыло дороги. В Глубоком овраге шум дождя заглушало журчание бегущей воды.

Когда наконец гости заснули, во сне их тревожили странные звуки: это с крыш и карнизов по желобам или просто в пустоту обрушивались снежные оползни. Стали видны дороги из Хайфолда в горы и деревню, расположенную на плоскогорье Ненастий и носящую то же название. Ливень оказался настолько сильным, что к утру все вокруг было покрыто грязно-серыми потоками.

В восемь часов утра, когда Мандрэг проснулся, дождь заливал окно его комнаты. Сквозь мутную пелену он увидел верхушки деревьев, уже свободных от снега.

Завтракали они вдвоем с Джонатаном, который сказал, что переговорил уже кое с кем из своих людей. Управляющий приехал из дома верхом и снова уехал по делам имения. Джонатан рассказал ему о происшедшей трагедии, и он предложил попробовать проехать по плоскогорью на лошади. Но даже если и удастся пробиться, двенадцать миль придется проделать шагом.

— Если я застряну, — сказал Мандрэг, — он может попытаться. Если я не вернусь через три часа, Джонатан, придется ему отправиться. А он не сказал, в каком состоянии дорога?

Оказалось, Бьюлинги ходили к воротам имения и доложили, что дорога «такое дерьмо, дальше некуда». Но они думают, что пробиться по ней все-таки можно. Но по плоскогорью, если лошадь и пройдет, то машина уж точно застрянет.

— А как та дорога, которая ведет вниз через деревню? — спросил Мандрэг.

— Эта, насколько я понимаю, немного лучше.

— В таком случае, если мне удастся проскочить через Глубокий овраг, я поеду дальше в деревню Ненастий и уже оттуда позвоню в дом священника в Уинтон Сент-Джайлз.

— Может случиться, что телефонные провода оборваны где-то между деревней и Уинтоном. Я думаю, что скорее всего так и есть. Ведь Бьюлинги прошли довольно далеко и не нашли обрыва.

— А нельзя проехать в Уинтон через деревню?

— Вот уж поистине окольный путь. Дайте мне подумать, Обри. Надо будет поехать по главной дороге на восток, повернуть направо у Пен-Джиддинга, обогнуть плоскогорье — но Бог знает, в каком состоянии там дороги. От Пен-Джиддинга идут только проселочные.

— Во всяком случае, я могу попытаться.

— Не нравится мне это.

— Джонатан, — сказал Мандрэг, — вам что, нравится и дальше держать тело Уильяма Комплайна у себя в курительной?

— Ну, что вы, дружище, конечно нет. Это ужасно, кошмар. Я никогда не приду в себя от этого уик-энда, никогда.

— Как вы думаете, один из братьев Бьюлингов сможет поехать со мной? Если я застряну, хорошо бы иметь кого-нибудь под рукой. А если не застряну, он сможет показывать мне дорогу.

— Да, да, конечно. Если вы все-таки считаете, что должны ехать, — Джонатан немного оживился и начал рассуждать, что следует делать, — вам надо захватить с собой фляжку с коньяком, дружище. С вами поедет Джеймс Бьюлинг. Так, еще нужны цепи. Вам ведь понадобятся цепи на колеса, правда?

— А в деревне Ненастий случайно нет полицейского участка?

— Господи, о чем вы, конечно нет! Это же маленькая деревушка. Ближайший констебль, я думаю, только в Чиппинге, а это уже за Уинтон Сент-Джайлзом.

— В любом случае, — сказал Мандрэг, — я думаю, что лучше сначала увидеться с Аллейном. Я все-таки надеюсь, что он согласится всем этим заняться и приедет сюда вместе со мной. Только боюсь, как бы все не осложнилось из-за разных формальностей.

— Дорогой мой, я тоже этого боюсь. Поэтому даже не знаю, что противнее для меня: полиция Чиппинга или ваш внушающий ужас знакомый.

— Он очень приятный человек.

— Вполне возможно. Я думаю, надо послать за старым Джеймсом Бьюлингом, пока он опять куда-нибудь не ушел.

Джонатан позвонил. На звонок явился Томас, которому так и не удалось до конца скрыть внутреннее возбуждение. Он доложил, что Бьюлинги все еще в доме, а через минуту-другую появился Джеймс, весьма озабоченный состоянием своих ботинок.

— Послушайте, Джеймс, — обратился к нему Джонатан. — Мистер Мандрэг и я ждем от вас совета и помощи. Высушите ноги у камина и забудьте о своих ботинках. Слушайте.

Он изложил план Мандрэга. Джеймс слушал с приоткрытым ртом, устремив глаза в дальний угол комнаты и неодобрительно сдвинув брови.

— Ну и что вы думаете, это возможно? — спросил Джонатан.

— Этим-то путем все двадцать миль будет, — ответил Джеймс. — Это ж такой крюк давать. До деревни-то проехать можно, да и после деревни вниз тоже ничего, а вот уж когда она повернет и вверх пойдет, вот где, если хотите знать, сэр, дело дрянь. Где скользить начнет, а ежели где не скользит, то заносить будет.

— Значит, Джеймс, вы думаете, это невозможно?

— Ну, сэр, если у вас в доме труп коченеет, то от одной этой мысли человек на все готов и уж чего не сделает.

— Полностью с вами согласен, Бьюлинг, — сказал Мандрэг. — Вы поедете со мной?

— Да уж конечно, сэр, — ответил Джеймс. — Когда тронемся?

— Сейчас, если вы не против. Как можно скорее. — Произнося эти слова Мандрэг почувствовал, как ему не терпится отправиться в путь. Скоро он опять увидится с Клорис, а желание увидеть ее было твердо и горячо. Но сейчас он на какое-то время просто должен освободиться от Хайфолда. Он должен под проливным дождем отправиться выполнять трудную задачу. Пусть в ближайший час или два он будет иметь дело только с плохими дорогами и скверной погодой, а не со странностями человеческих поступков. Готовность к такого рода трудностям была настолько чужда его обычному образу мыслей, что он и сам удивился. «Но мне не хотелось бы оставлять ее здесь. Может, подождать, пока она выйдет, и предложить ей поехать вместе? А вдруг ей не захочется? А вдруг я поставил ее в неловкое положение своими нудными откровениями? Может, она испугается, что во время поездки я стану вести себя как истинный Глупинг?» Он с ужасом представлял себе, что Клорис считает его человеком дурно воспитанным, слишком несдержанным, от которого следует побыстрее отделаться, пока он совсем не надоел, и направился наверх, полный решимости не поддаваться искушению и не приглашать Клорис с собой. Но, встретив ее на лестничной площадке, тотчас позвал с собой.

— Конечно, поеду, — ответила Клорис.

— Но это будет страшно трудно. Может, у нас ничего и не выйдет.

— Во всяком случае, мы вырвемся из этого дома. Я буду готова через пять минут.

— Закутайтесь потеплее, — крикнул ей вслед Мандрэг. — Я беру с собой старого Джеймса Бьюлинга. Мы подъедем к парадной двери, как только он разыщет мне цепи.

Он весело прошел к себе в комнату, надел еще один свитер, шарф и плащ. Захватил также портфель со своими записями, кнопкой и игральной карточкой. Неожиданно он вспомнил, что никто так и не прочитал его заметки, написанные для Аллейна. Ну и пусть. Если они хотели прочесть, надо было раньше вставать. Он не может здесь ждать до полудня. И кроме того, у них будет масса возможностей все обсудить, когда он вернется с Аллейном. Теперь к машине. Но прежде чем уйти, он разыскал Джонатана и, собравшись с силами, обратился к нему с просьбой. Даже при одной мысли, что надо еще раз зайти в курительную, его охватывал ужас, но он дал себе слово сделать это. Он почти надеялся, что Джонатан откажет ему, но этого не произошло.