Лев Троцкий - Георгий Чернявский

Постепенно надежды на международную революцию в ближайшее время рушились. Даже там, где революции произошли (в частности, в Германии и Австро-Венгрии), они пошли по иному пути, нежели предрекал Троцкий, и привели к демократическим, но не к социалистическим преобразованиям. Из концепции перманентной революции выбивался краеугольный камень: убеждение, что революция в России — лишь начало прорыва цепи империализма. Приходилось отказываться и от другой установки концепции, будто советский режим рухнет, если в скором времени не последуют революции в более передовых странах.

Однако отказываться от мировой, прежде всего европейской, революции Троцкий не собирался. Важным инструментом воздействия на социалистические силы за рубежом должна была стать особая международная организация. Подготовительную работу по ее созданию большевистское руководство начало с первых месяцев после прихода к власти. Дело, хотя медленно, продвигалось, и Троцкий был в центре усилий, которые осуществлялись в этом направлении.

В начале марта 1919 года в Москве удалось наконец созвать конференцию партий, пожелавших примкнуть к новому объединению. 4 марта конференция провозгласила создание III Коммунистического интернационала, а себя объявила его I конгрессом. Первую скрипку играли Ленин и Троцкий, который написал текст основного документа — «Манифеста Коммунистического интернационала к пролетариям всего мира». Его содержание он обосновал в обширном и красочном выступлении.[678] Если учесть, что программа Коминтерна была принята только через девять лет, становится ясно, насколько важным для нового объединения был этот временный программный документ (дополненный и видоизмененный, правда, документами следующего, II конгресса).

В нем крупными мазками создавалась тенденциозная картина тех ужасов, которые причинила человечеству мировая война, а затем делался поспешный вывод о «крушении капиталистического государства», о том, что гражданские войны навязываются трудящимся правящими классами, а «рабочий класс не может не отвечать на удар ударом». Объявляя о разрыве с «изжившими себя официальными социалистическими партиями», III Интернационал устами Троцкого провозглашал себя наследником многих поколений революционных борцов. Троцкий выступил на конгрессе также с докладом «Об РКП и Красной Армии»,[679] в котором собственно о РКП(б) почти не было ни слова, но подробно говорилось о создании дисциплинированной армии. Признавая, что Советской республике необходимо выжить, он не оставлял агрессивного тона, завершив доклад словами о готовности прийти на помощь западным братьям.

Словесный портрет Троцкого на I конгрессе Коминтерна запечатлел американский журналист А. Рэнсом: «Троцкий в кожаном пальто, военных бриджах и гетрах, в меховой шапке с эмблемой Красной Армии на лобной части смотрелся очень хорошо, но это была странная фигура для тех, кто знал его как одного из крупнейших антимилитаристов в Европе». Когда Троцкий закончил речь и покидал трибуну, запротестовал фотограф, не успевший сделать снимок. Кто-то воскликнул: «Диктатура фотографа!» Однако Троцкий, всегда жаждавший публичности, вновь поднялся на трибуну и ожидал, пока фотограф не завершил свое дело.[680]

Казалось, первые месяцы после конгресса подтверждали близость революционного пожара в Европе. Советские республики были провозглашены в Венгрии и в юго-западной части Германии — Баварии (последняя, правда, продержалась лишь две недели). Троцкий, поддержанный Лениным, был убежден, что Россия должна оказать военную помощь Венгрии. 18 апреля 1919 года они направили телеграмму украинским руководителям с требованием сосредоточить войска на юго-западном направлении с целью «облегчения Венгрии».[681] Но надежды, что венгерские события будут новым катализатором революции в Европе, не оправдались. Пока в высших большевистских кругах обсуждался вопрос о вооруженном вмешательстве, Советская республика в этой стране была разгромлена внутренними силами, поддержанными Антантой.

Такое развитие событий заставило Троцкого круто поменять международно-революционную ориентацию. Из своего поезда 5 августа 1919 года он направил в ЦК обширное письмо,[682] где выдвигал на первый план то, что вчера еще стояло на втором. Совсем недавно трубивший о развертывании революции в центре Европы, Троцкий вынужден был признать, что «инкубационный, подготовительный период революции на Западе может длиться еще весьма длительное время». Он, однако, не отчаивался и призывал повернуться к Востоку.

Наркомвоенмор полагал теперь, что в Азии Красная армия явится более значительной силой, нежели в Европе. «Дорога на Индию может оказаться для нас в данный момент более проходимой и более короткой, чем дорога в Советскую Венгрию». Для подготовки вторжения в азиатские страны Троцкий требовал создания в ближайшей перспективе могущественной промышленной базы на Урале и в Сибири. Но речь шла не только об экономической подготовке новой интервенции. Нарком мыслил более близкими категориями, считая, что успех Красной армии на Урале и в Сибири поднял престиж Советов во всей Азии, которым следует воспользоваться незамедлительно. Он полагал, что приостановка европейской революции может продлиться сравнительно долгое время, которое он, впрочем, измерял несколькими годами, но отнюдь не десятилетиями. «Ареной близких восстаний может стать Азия. Наша задача состоит в том, чтобы своевременно совершить необходимое перенесение центра тяжести нашей международной ориентации».

Все эти рассуждения можно было бы принять за осознание им коренных пороков концепции перманентной революции. Но такого рода соображения были далеки от духовного и идейного склада Троцкого. Чуть ли не с маниакальной настойчивостью он требовал сохранения курса на международную революцию. Речь теперь шла лишь о центре, где ее следовало бы разворачивать при опоре на выросшую советскую военную силу. Таковой центр в представлениях Троцкого перемещался с Запада на Восток. Но любое изменение ситуации могло возвратить Льва Давидовича к европейским планам. Планы похода в Индию и другие страны Востока не получили одобрения Ленина. Последний, все более склоняясь к первоочередному решению внутренних проблем, в то же время не исключал возможности похода на Запад в случае успешных военных действий против Польши.

Именно в этих условиях летом 1920 года проходил II конгресс Коминтерна, который в полном смысле стал его учредительным конгрессом, ибо принял основополагающие документы: условия приема, устав и подготовленные Лениным тезисы по аграрно-крестьянскому и национально-колониальному вопросам.