Англия изнутри: записки нелегала - Александр Донец

На фабрике была порезка овощей, сперва капусту резали на 4 части, потом срезали листья, чтобы она имела презентабельный вид. Все это время меня ставили не с той, с которой я хотел. Инга была далеко, а на перерыве подсаживаться к ней я не хотел. Все-таки я считал, что она с одним из литовцев, их я не боялся, хотя Андреас и был качек, в доме его все побаивались, но он как-то держался от меня на расстоянии и никогда не задевал, как других. Просто не хотелось ее компрометировать, одно дело узнать, как и что, когда мы случайно стали на работе вместе и совсем другое, когда я сознательно подсел к ней. Тем более что наши украинки ко мне пытались клеиться. В случае чего они бы обязательно донесли литовцам. Мне бы ничего не было, а Инга могла пострадать от ревнивого парня.

В целом работа на фабрике мне не понравилась, англичане были нервные, только и слышалось:

— Быстрее, что вы еле движетесь?!

В субботу вечером я позвонил белорусам, набрав Виталика. Звонить им у меня особого желания не было, но я обещал, а значит, хотя бы один звонок сделать должен был.

У них был Оранж, минута разговора с ним мне стоила 75 пенсов, поэтому я на всякий случай купил 10 фунтовую карточку и зарядил ее.

Я набрал номер Витали.

— Привет, — сказал я в трубку, — это Саня из Украины.

— А привет, Саня, как у тебя дела?

— Нормально, как у вас?

— Тоже нормально, с Юрой хочешь поговорить?

— А ты можешь ему трубку отнести?

— Да он рядом.

— Алло? — услышал я знакомый голос, — Саня, привет!

— Привет, ты что-то задержался.

— Ты вовремя позвонил, я завтра утром уезжаю в Лондон, сегодня последний день, отмечаем. Как у тебя дела?

— Хорошо, работаю на ферме, живу в городке, в доме, все условия, не то, что у нас там было.

— Что на ферме делаешь?

— Капуста.

— Все-таки, добился своего.

— Конечно.

— Что там с заработками у вас?

— Чистыми 170 фунтов получается за 5 дней, а если работать еще в субботу, то можно под 200 получить.

— Ну, молодец, Саня, я рад за тебя.

— Как там у вас?

— Ты уехал, мы еще недели три клубнику пособирали, а потом полный голяк, 100 фунтов в неделю максимум. Студенты уехали по домам, Римас с другом устроились в Лондоне на стройке, но там заработки маленькие, говорил, что получает 150 фунтов, если учесть что на квартиру, проезд, еду тратит, то чистыми мало получалось, фунтов 60 всего откладывает.

— Да, где-то так.

— Остались мы, супервайзеры теперь тоже работают с нами наравне, еще есть люди так, человек 20 всего. За счет этого получалось заработать, а сейчас я уже решил домой ехать.

— Что закадрил со студенткой? — спросил я.

— Нет, я так прикинул, что мне тут осталось, поэтому не стал.

— Это мой телефон, если что, звоните.

— Они здесь застряли, — сказал Юра, имея в виду белорусов, — куда им отсюда срываться?

— Ну, да.

— Ладно, Саня, не трать деньги, спасибо что позвонил, честно, рад тебя был слышать, как твоя девушка, приехала?

— Нет, визу не открыли.

— Ты еще долго здесь будешь?

— Не знаю, Юра, посмотрю, здесь мало, что от нас зависит, всякое может быть.

— Это да, ну все, давай, чтобы все у тебя здесь получилось.

— Ты тоже давай, удачи тебе.

— Тебе дать Володю, или Виталю?

— Нет, я с тобой хотел поговорить.

Работа на поле становилась тяжелее, утром было все холоднее, вода, капавшая с капусты, замораживала кисти рук. К тому же, были периоды, когда часа четыре лил, не переставая дождь. В эти моменты мы молча шли друг, около друга, не произнося ни слова.

В течении первых 2 часов мы промокали что называется до нитки, а потом на воду вообще не обращали внимание. Все, что мы видели через желтый капюшон, это льющуюся впереди нас воду и головешки капусты, которую мы дубасили нашими деревянными дубинками.

Что меня еще поражало, это то, с какой точностью Кларк сообщал нам о дожде.

Мы ехали как-то, и он сказал:

— Сегодня в 11–15 начнется сильный дождь, и он будет идти до часу дня.

— Хорошо, — кивнул я, про себя подумав, что это нереально, знать в точности утром, когда будет дождь.

На поле мы с Мариком обсудили эту тему, и он тоже согласился со мной, что так предсказать погоду человек не способен.

Мы улыбались и в 11–00, когда на небе светило солнце и ничего не предвещало дождь. Однако в 11–20 все начало меняться, причем очень быстро, а в 11–30 пошел дождь. Он действительно лил до начала второго.

Наше удивление с Мариком не знало границ.

— Как он мог знать погоду с такой точностью?! — задавал я себе вопрос.

На обратном пути Кларк попытался мне объяснить, что они платят в метеослужбу, и она дает им прогноз чуть ли не по минутам. Это делали почти фермеры здесь, программа, как я понял, государственная, а за счет частных взносов еще и получалась какая-то прибыль.

Про себя я подумал, что нашим фермерам бы тоже такое не помешало, все-таки они ориентируются на нашу метеослужбу, которая ошибается, как мне казалось в процентах 40, если не в 50.

Все-таки я не поверил Кларку и хотел еще несколько раз проверить его синоптическую службу. Должен сказать, что их метеослужба заслуживала уважения, свои деньги английские фермеры платили ей не зря. Даже если была погрешность в 30 минут, ее я не считал. Это была одна из многих вещей, которые, как я думал, нам, украинцам, стоило бы взять у англичан себе на заметку.

На поле, особенно первое время, мы почти все время разговаривали с Мариком. Время в этом случае пролетало быстрее и работа не казалось такой однотонной. Тем у нас было много, Марик рассказывал мне о Польше, как они живут, почему он начал ездить на заработки.

Марик делил Польшу на два периода, когда они были под Союзом и после. Тому, что они отделились и стали независимы от Москвы, Марик был рад, но то, что последовало после, не очень.

Он работал на стройке, но цены на все росли, а у него было двое сыновей, жена зарабатывала еще меньше чем он. Зарплаты хватало оплатить квартиру и вести крайне жалкое существование. Поэтому, не долго думая, Марик подался на заработки, ближе всего ему была Германия, там он отработал 4 года.

Про немцев Марик говорил только положительно, они проиграли войну и тем не менее смогли найти в себе силы чтобы возродится. Что произошло? Россия в итоге развалилась, а Германия наоборот, соединилась. Этот народ заслуживал уважения, — говорил Марик, — я работал с немцами, на полях, на стройках, хотя я считаю поляков хорошими работниками, но так, как работают немцы, не каждый поляк может.

В Англию Марик тоже ездил на протяжении 5 лет, но англичане у Марика не вызывали такой восторг как немцы. Те англичане, с которыми он работал, были вроде того бомжика Пола, с которым мы работали на фабрике.