Бандитская Одесса. Бандиты времен стагнации. - Виктор Файтельберг-Бланк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Какие таблетки, Таня? — спросила девочку мать, но дочь соскочила со стула и побежала в свою комнату.
«Все, попалась, — подумал про себя следователь, — девочка явно что-то скрывает».
Естественно, под сильным психологическим давлением со стороны матери и следователя Таня дрожащими руками открыла свою тумбочку и вынула оттуда кофточку, в кармане которой был спрятан маленький кулечек.
Таня раскрыла пакет и достала оттуда пачку с таблетками, передала их следователю и стала рыдать, умоляя маму понять и простить ее. Розыскник взял лекарство и с недоумением стал читать вслух: «гормональные таблетки, предохраняющие от беременности».
Следователь все понял, в отличие от матери, которая просто онемела, узнав, что ее 15-летняя дочь уже живет вполне взрослой жизнью.
После семейного скандала, который, к счастью, закончился пониманием между дочерью и матерью, Таня рассказала, что Марина призналась ей, что готова потерять свою невинность с Русланом, но боится забеременеть. Тогда подруга показала Марине на кухне таблетки, которые спасают от всяких нежелательных последствий после полового акта.
Да, следователь раскрыл тайну, но не Марины, а Тани, но все же его старания увенчались успехом, когда домой вернулась бабушка Тани после процедур в поликлинике. Следователь, ничего не говоря бабушке о Марине, попросил ее подробно рассказать, как Таня праздновала день рождения и обычно ли себя вела Марина.
Через 10 минут загадочное отравление Марины было раскрыто. Оказывается, выпив бокал шампанского, Марина почувствовала сильную головную боль. Увидев, как Марина страдает от мигрени, наивная бабушка предложила выпить ей таблетку от головной боли — кодеин, но она не знала, что данное лекарство не совместимо с алкоголем, а тем более, что у Марины на него аллергическая реакция.
Марина, выпив кодеин, отправилась домой. Но дойти до своего дома она не смогла, так как таблетки с алкоголем вызвали быстрое отравление, и Марина упала без сознания прямо на троллейбусной остановке. Проходившие мимо парни увидели лежавшую на земле Марину, взяли ее на руки и отнесли на скамейку, которая находилась прямо около дома пострадавшей. Один из парней расстегнул ей курточку, чтобы ей было свободней дышать, а второй достал ее мобильный телефон, по которому и вызвал «скорую помощь». Испуганные криком Марьи Ивановны, парни убежали, прихватив в спешке телефон Марины (телефон был возвращен в целости и сохранности отцу девочки). Марина, придя в себя, подтвердила слова Тани. Дело было закрыто, но Марина с тех пор не принимает лекарство из с чужих рук, несмотря на то, что это руки хорошего и доброго человека.
Глава CI
Зверье, зверьки и звери
Одесса, начало века. В одном из домов по Генерала Петрова проживает семья Грушовенко.
Глава семейства, Виктор Васильевич, — водитель директора небольшой частной компании, его супруга, Дарья Николаевна, — медсестра в областной больнице, их сын Алексей — ученик-старшеклассник. Словом, обычная одесская честная работящая семья. Живет семейство дружно, конфликта между поколениями, невзирая на сложный переходной возраст сына, нет.
В ту роковую пятницу супруги вернулись с работы чуть раньше обычного. Хозяйственный Виктор Васильевич начал тут же заниматься починкой домашней утвари, Дарья Николаевна пошла на кухню готовить ужин.
К семи вечера стол был накрыт, но Алеша почему-то задерживался — хотя он учился на второй смене, но уже давно должен был быть дома. Его, невзирая на голод, решили подождать.
Прошло еще два часа, и обеспокоенные родители сели уже не за стол, а за телефон. Обзвонили всех одноклассников и друзей сына — никто не знал, где он. Звонки в больницы, морги и милицию тоже не дали результатов.
Не появился Леша и утром, и супруги пошли в райотдел — в милиции им, однако, сказали, что «согласно закону» они о пропаже могут заявить лишь по истечении трех суток. «К тому же сейчас уик-энд», — «утешили» работники внутренних органов.
Действительно, бывает такое, что «ребенок» где-то просто загулял, однако родители знали, что их сын не может быть столь беспечным и невнимательным по отношению к ним. Он всегда предупреждал их даже в случае малейшей задержки. Теперь телефон был мертв.
Три дня тянулись мучительно, и в понедельник делу наконец был дан официальный ход.
Следствие выдвинуло несколько версий пропажи. Первая — парень попал в плохую компанию и находится сейчас, возможно, в состоянии наркотического опьянения. Не исключено также, что он впутался в какое-нибудь криминальное дело и поэтому теперь скрывается.
Другая версия была связана с торговлей людьми — преступники похищают детей с целью продажи их в сексуальное рабство или для использования при имплантации внутренних органов, чаще всего при этом их нелегально перевозят за границу.
Версия же о киднеппинге с целью выкупа исключалась, ибо финансовое положение семьи Грушовенко было, как и у других честных семей, более чем скромным.
Розыск начали, понятно, со школы, но там милиция не узнала ничего нового — никто из учеников не был в курсе того, куда направился после занятий Алексей. Опросили весь круг знакомых мальчика — с тем же нулевым результатом. Но далее события стали развиваться с ужасающей быстротой, причем по такому же ужасному-в прямом смысле слова — сценарию.
В один далеко не прекрасный для них вечер супруги обнаружили перед своей входной дверью полиэтиленовый мешочек. В нем был клочок бумаги с рукописным текстом и еще кое-что, от чего мать, не читая записки, сразу упала в обморок. Отец нашел в себе мужество прочесть ее…
На листке отрывистым неразборчивым почерком была написано:
«Короче! Лexa у нас. Вот его палец. С нами шутить не надо. А то знаете, что с ним может быть. Не думайте даже обращаться к ментам! Или вообще не увидите его, либо найдете его труп. Сейчас ничего не делайте, позже мы скажем, что делать дальше. Но только если менты об этом ничего не узнают».
В мутном полиэтиленовом мешочке находился окровавленный палец ребенка…
Самая маловероятная версия пропажи сына оказалась реальной, радовало родителей хотя бы то, что Леша жив и находится на родине, скорее всего даже в Одессе, а не продан в сексуальное рабство куда-нибудь на Восток.
Судя по почерку, записку писали подростки. Не исключалось, что взрослые преступники просто попросили какого-нибудь абсолютно не замешанного в похищении ребенка написать ее.
Во время проведения почерковедческой экспертизы специалисты обратили внимание на очень интересную деталь — заглавная буква «И» была написана с перекладиной не в ту сторону. И впоследствии это малозначительное, казалось, обстоятельство сыграло решающую роль в поимке преступников.
Экспертиза отрезанного пальца ребенка позволила сделать ужасный вывод: отрезали палец с руки уже покойника…
На пакете обнаружили отпечатки и нескольких «живых» пальчиков — пусть они и были не очень четкими, но это было бесспорной нитью к расследованию преступления.
Оперативная обработка отпечатков и проверка соответствующей картотеки позволили с высокой степенью вероятности утверждать то, что принадлежат они некоему Александру Звереву, ранее судимому, по прозвищу Зверь.
Совсем недавно Зверь вышел из колонии, где отбывал наказание за разбойные нападения, грабеж и квартирные кражи.
Особой изобретательностью Зверев не отличался — все преступления он совершал в том районе, в котором жил.
А жил он с незапамятных времен именно там, где находилась школа Леши. Словом, все детали складывались в одну ясную картину.
На квартиру к Звереву был тут же направлен наряд милиции. Увидев людей в форме, Зверь бросился наутек, однако далеко уйти ему не удалось, и вскоре он был доставлен в районное отделение милиции.
Пока в райотделе шел допрос, в квартире оперативники проводили обыск. Нашли там находящуюся в розыске аудио- и видеотехнику, другие украденные ценные вещи.
В воровстве Зверь незамедлительно признался, но вот свою причастность к похищению и убийству школьника категорически отрицал.
Не было главной улики — трупа, более того, повторная экспертиза отпечатков пальцев опровергла первоначальный вывод о том, что отпечатки на пакете с отрезанным пальцем принадлежат Звереву…
Отпечатки на подброшенном родителям пакете были лишь на первый взгляд идентичны «пальчикам» рецидивиста Зверева. Дальнейшие же оперативные мероприятия полностью опровергли его причастность к похищению и убийству Леши Грушовенко — у вора было железное алиби: в это время он опустошал чужие квартиры. Следствию нужно было возвращаться на исходные позиции — к анализу записки похитителей.
Странным казалось то, что преступники не требовали от родителей Леши никакого выкупа. Зачем же тогда нужно было похищать ребенка и присылать родителям в качестве подтверждения своей причастности к этому отрезанный палец?
