Мракобой - Дино Динаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последние вызывают все большее опасение. Хоть убежище у меня надежное и ни разу не подвело, но что-то на душе неспокойно.
Я трогаю бетонную стену. Ууш беспокойно ерзает. Мне никогда не удается застать его безмятежно спящим. Ууш воин и из тейпа воинов. Он мог сталь хозяином города и все повернуть по-другому, если бы не пуля в голову.
— Вставай! — говорю. — Сегодня за водой идти! Воды почти не осталось!
Воду мы берем в Первой Городской. Ууш по каким-то своим причинам ненавидит это место. Судя по тому, что там я еще не встречал людей, другие тоже стороной обходят это место.
Раньше, понятно. Место использовали под временный морг, но потом покойников вывезли. Место относительно безопасное, но Ууш все равно на измене. В такие моменты он начинает вести себя вполне разумно и осторожно, и я начинаю думать, не притворялся ли он до этого. Вернее, не так. Вполне возможно это защитная реакция организма, который не желает смириться с ужасными трагическими событиями, приключившимися с ним.
Я с себя вины не снимаю. Я не стал извлекать у него пулю из головы, не сам конечно, но не стал прибегать к помощи прекаирата.
И, наверное, был неправ. Сколько убыров бегает по Москве и не сосчитать. Кто-то вовсю эксплуатирует аппарат и плевать ему на чужие исковерканные судьбы, на то, что кто-то превратится в чудовищ. Стоило войне чуть всколыхнуть человечество и на поверхность всплыла вся муть. Неужели все это и есть человечество? А все остальное-культура, интеллигентность, вежливость — всего лишь маска, прикрывающая пугающее животное нутро?
Я кипячу кофе на сухом спирте, проверяю автомат. Патронов мало, но потребность в них сильно упала, когда я прогнал последнего мародера из Нескучного. Теперь малочисленные москвичи в курсе, что в саду обосновался тот, кто зовет себя Мракобоем и стреляет нежеланным гостям по ногам. И количество нежелательных, да и вообще гостей стало стремиться к нулю.
Власти в городе нет никакой. Периодически нахожу трупы, которые никто не убирает и не расследует. Причем убиты не монстрами, а обычными гражданами, если судить по пулевым и ножевым ранам.
Ууш кофе не пьёт. Как не пьет ничего кипяченного и горячего. Исключительно холодную воду.
— Здоровый образ жизни? — понимающе говорю.
Он одобрительно гугукает. По его гугуканью я могу составить русско-уушевский словарь.
Однако пора выдвигаться. Шуша, ночной зверь, остаётся отсыпаться дома. Дом, милый дом. Хоть ты и находишься в колодце.
ГКБ № 1 имени Пирогова. Ленинский проспект, 8. Ад.
Больница состоит из нескольких отдельных корпусов. Они возвышаются бетонными скелетами без окон. Я никогда не был в большинстве из них и не только потому что они навевают грусть и безнадегу. В них таится нечто опасное. Кожей чую. Существует большая возможность, что за мной наблюдают. И вообще, Нескучный сад становится горячей точкой, что убеждает меня, что отсюда пора уносить ноги. Много лет колодец служил мне надежным укрытием, но чутье говорит мне, что те времена канули в лету. Что-то происходит вокруг, а за 4 года выживания я немного заматерел и подрастерял чуйку. Как ни прискорбно, я устарел. В городе действует кроме убыров несколько совершенно отмороженных на всю голову банд, наглых и безжалостных. Здравствуй сучье племя, младое незнакомое!
Источник воды находится в ближнем корпусе. Из его окон я смотрю на весь больничный комплекс, скопище юдоли и боли. Для многих несчастных это место явилось промежуточным пунктом с этого света на тот. Помню, сам попал в инфекционку по ерундовой причине, смешал молоко и рыбные консервы. В качестве выздоравливающих был направлен на помощь медперсоналу.
Стоим, смеёмся с сестричками. Лето. Ветерок треплет легкомысленные халатики. Больные смеха ради под халатики не надели трусы. Девчонки от жары сделали то же самое.
И вдруг одна девчушка, посерев лицом говорит шепотом:
— Боже! Опять!
Старый санитар толкает носилки на колесиках. Тележка отчаянно скрипит. А на ней накрытое с головой тело. Жутко воняет. Тот же самый летний веерок, что трепал халатики лолит, точно так же треплет покрывало покойника все в пятнах лекарств и застарелых органических потеков. Мимо нас старый санитар катит смерть.
Точно такое же чувство охватывает меня сейчас, когда я смотрю на торчащие гнилыми зубами здания горбольницы. Что-то там все же скрывается, но доселе не лезет сюда.
Ууш начинает поскуливать. На самом деле неча тут торчать. Нам нужно не само здание, а его подвал. В свое время, время победы демократии над здравым смыслом, ловкие люди организовали в подвале юдоли скорби сауну с бассейном и траходромами.
Матрасы сгнили и торчали пружинами. Бассейн высох и оброс лишайником. Зато вода никуда не делась. Ловкачи в свое время поменяли трубы. Вода из них шла чистая и практически не пахла. Хоть что-то полезного принесло торжество капитализма в нашу столицу.
В подвале темно. Есть только одно цокольное окно, но оно далеко. Ууш дрожит от страха, не знаю, как мне самому хватило смелости спуститься сюда в первый раз. Молодой был, не опытный. Все исследовал руины, планы чертил. Хотел сделать мир лучше.
Ууш разгоняет мускульный фонарик и выдает ровный свет что твой прожектор. Силищи в нем немеряно.
Подвал заставлен железными шкафами для переодевания. Заветный кран находится за ними в укромном уголке. Проходим туда. Ставим канистры под кран. Я достаю спрятанный барашек, надеваю на штырь, кручу.
Надо бы подставить канистру под струю, но в самый ответственный момент Ууш перестает нажимать пружину, и фонарик гаснет. Напрасно я зову Ууша. Он не отвечает. В темноте я трогаю его за плечо. Он сильно вздрагивает. Он что-то почуял и буквально превратился в камень. Никогда я еще не видел его таким напуганным. Он возвышается в темноте неподвижной глыбой. Лишь ноздри изуродованного лица с шумом всасывают воздух.
Я уже сам начинаю кое-что слышать.
Хозяйка подвала.
Подвал тянется на многие метры и имеет сложную конфигурацию. Сейчас мы с Уушем находимся в крохотном аппендиксе в самом углу. Место для того, чтобы спрятаться, идеальное. И я слишком поздно понимаю, что это одновременно смертельная ловушка. Чтобы выбраться отсюда имеется единственный выход-узкий проход за шкафами.
Тем временем вокруг начинают происходить совершенно уж жуткие вещи.
