Катрин. Книга третья - Жюльетта Бенцони

Он направился к двери, надевая на ходу шлем. Арно наклонился, чтобы поцеловать жену, но она сама обняла его.

— Где Готье? И остальные?

— Нормандца отдали на попечение монаха, сведущего в медицине. Рана его не опасна. Я уже послал за матерью, ребенком… и всеми прочими. Почтенный аббат предложил нам свое гостеприимство. Не тревожься ни о чем и постарайся успокоиться. Сегодня ты пережила слишком много волнений.

Он хотел уйти, но она удержала его, вспомнив о Морган, которую оставила в лесу за деревней.

— Надо сходить за ней, она, наверное, заждалась. Впрочем, она могла сорваться с привязи и убежать.

— Я сам приведу ее, — пообещал Арно, — как только… Он не договорил, ибо раздавшийся совсем близко погребальный звон колоколов лучше всяких слов завершил начатую фразу. Катрин выпрямилась. Точно так же звонили колокола, когда она отправилась в деревню. Но сколько событий случилось за это время, как все разительно изменилось! Ей казалось, что прошла целая вечность с той минуты, как она вывела оседланную Морган из конюшни Сатурнена. Закрыв глаза и прислонившись к спинке кресла, она слушала похоронный звон, и на душу ее снисходил покой. Колокола возглашали отходную для кровожадного бандита, который сровнял с землей замок Монсальви и едва не сжег ее вместе с Арно. Однако на огонь она не таила зла и протянула озябшие руки к пламени, чуть не погубившему ее всего несколько мгновений назад.

Вытянув длинные ноги к камину и подставив подошвы огню, Бернар-младший с видимым удовольствием потягивал вино, настоянное на ароматных травах. Из-под полуприкрытых век сверкали зеленые глаза. Арно наклонился вперед, обхватив руками колени, и смотрел на друга, не говоря ни слова. Катрин же, уютно устроившись в своем высоком кресле, нетерпеливо ожидала, когда кончится это тягостное молчание, наступившее столь внезапно. Тишину нарушало лишь потрескивание дров. Аббатство было погружено в глубокий сон. Монахи Монсальви, сломленные усталостью тяжкого дня, погрузились в блаженное забытье, из которого их вырвет звон колоколов, призывающий к утренней мессе, и они побредут среди ночи, моргая со сна и поеживаясь от холода, в ледяную часовню.

Ужин был роскошным и радостным. В аббатстве хватало запасов и вина, и еды, так что гости засиделись допоздна. В первом часу Изабелла де Монсальви поднялась, чтобы удалиться в отведенную ей келью вместе с маленьким Мишелем, которого она оберегала с ревнивой, почти маниакальной заботливостью, отчего все чаще хмурилась Сара. Мари де Конборн также ушла к себе по приказу Арно, и за ней незаметно последовала цыганка, ибо Катрин попросила верную служанку присматривать за неприятной молодой особой. В зале остались только Арно, Катрин и их спаситель. Им хорошо было в обществе друг друга, особенно здесь, в тишине и покое аббатства, после веселого сытного ужина. Ничто им больше не угрожало. Вокруг деревни раскинулся бивуак солдат Арманьяка. Иногда вместе с порывами ветра, летящего с гор, в старые стены монастыря бенедиктинцев проникали звуки свирели. Солдаты тоже пировали.

Катрин наслаждалась чувством внезапно обретенной безопасности. Давно она не ощущала себя такой спокойной и счастливой. Спать ей не хотелось: после обморока она отдохнула вполне достаточно. В первый раз явь обретала очертания мечты: сбывалось все, о чем она грезила в дни тяжких испытаний. Совсем недавно смолкли песни крестьян, которые танцевали и веселились, празднуя победу над хищными стервятниками Ла Тремуйля. Среди них был и бедный Этьен, во время карнавала минувшего дня он изо всех сил дудел в кабрету, дабы на свой манер отблагодарить избавителей. Какая же это была чудесная ночь! Настоящая весенняя ночь, усеянная звездами и полная надежд. Она была добрым предзнаменованием для всех людей Монсальви, избавленных наконец от кошмара.

Бернар д'Арманьяк вдруг с хрустом потянулся и зевнул с риском вывихнуть себе челюсть. Затем он взглянул на Арно.

— Что ты теперь будешь делать?

— Что я могу делать? — угрюмо промолвил Арно. — Отстроить заново замок? Наш край обескровлен, земля требует всех рабочих рук. Да и нельзя возводить замки, пока свирепствует война. К тому же я объявлен вне закона, и владения мои больше мне не принадлежат! Пусть сначала возводится Овернь, тогда поднимутся из руин и замки. Иначе башни вознесутся над пустыней. Крепость неприступна, если у подножия куртин колосится пшеница.

— Так что же?

— Ты сказал мне, что собираешься вновь начать войну против Ла Тремуйля и ведешь переговоры с коннетаблем Ришмоном. Ришмон, как и герцог де Бурбон, мой сюзерен, хочет затравить хищника, терзающего страну. Полагаю, самым лучшим для меня будет пойти с тобой, оставив семью на попечение аббата.

— Я уже думал об этом, — ответил Бернар, — однако у меня есть для тебя кое-что получше. Твою семью нельзя оставлять здесь. Аббат стар, монастырь плохо укреплен, а крестьяне доведены до предела нищеты. Я повесил Валета, но Вилла-Андрадо недалеко отсюда. Когда он узнает о смерти своего лейтенанта, то может заявиться в Монсальви со всем войском. У меня слишком мало солдат, я не смогу дать тебе надлежащую охрану. И еще одно. Ты можешь поставить Ришмона в неловкое положение. Пока жив Ла Тремуйль, ты останешься мятежником в глазах короля — если же Ришмон примет тебя, его обвинят в пособничестве. Королева Иоланда вернется из Прованса с наступлением теплых дней. Только она может повлиять на короля. Я вызову тебя, как только настанет благоприятный момент…

— Значит, ждать? Опять ждать! — яростно воскликнул Арно, вскакивая с места. — Я воин, а не созерцатель! Чего я должен ждать?

— Ты должен ждать, пока я не вызову тебя.

— А пока я должен сидеть за веретеном?

— Ах ты чертов горец! Кто тебе это предлагает? Твое веретено будет похоже на наконечник копья, как две капли воды. Знаешь, отчего я оказался здесь? Мы направлялись в Карлат. Тебе известно, что моя мать, выйдя замуж за отца, принесла ему в приданое это виконтство. Крепость Карлат — ворота в Верхнюю Овернь и ключ к богатствам южных долин. Комендантом там Жан де Кабан, старый вояка, увы, слишком старый! Меч стал тяжел для его ослабевших рук. А епископ де Сен-Флур, который перешел на сторону герцога Бургундского, уже давно облизывается, поглядывая на Карлат. Мы не можем допустить, чтобы у нас похитили самый прекрасный цветок из венца моей матери. Я хотел сделать комендантом Карлата одного из моих офицеров, но теперь у меня есть для этого более подходящий человек. Я предлагаю тебе взять крепость.

Как только Арно заговорил о своем намерении присоединиться к войску Бернара, Катрин почувствовала, что у нее закипает кровь. Когда же было произнесено слово «крепость», она взорвалась.