Сумерки - Дин Кунц

Кристина поцеловала его.

Джой, похоже, не заметил его ухода.

Чарли устремился назад, следуя по той же узкой тропе.

Он шел быстро, так как на подъем требовалось больше времени, а его-то как раз оставалось немного.

Самым трудным за всю его жизнь оказалось это решение оставить сейчас Джоя и Кристину одних.

Джой с Чубаккой ждали под каменным козырьком, пока Кристина принесет сухих веток для костра. Под огромными разлапистыми ветвями ближе к земле на стволах елей и сосен оставалось множество сухих сучков со старыми шишками, которые хорошо идут на растопку. Они были сухие, потому что верхние пушистые ветви задерживали снег. Более того, сгибаясь под тяжестью снега, верхние ветки надламывали сушняк, и Кристине было совсем не трудно заготовить хворосту для костра. Она быстро собрала целую охапку и вернулась назад.

Вскоре у входа в каменный мешок, где нашли убежище они втроем – Кристина, Джой и Чубакка, – уже потрескивали в огне сухие сучья. Едва Кристина ощутила, как от костра потянуло жаром, она поняла, что, несмотря на теплую одежду, холод пробрал ее до костей; это окончательно убедило ее в том, что сидеть здесь в ожидании Чарли без огня было бы крайне опасно.

Джой сидел, привалившись к стене, устремив на костер пустой взгляд ничего не выражавших глаз, которые были бы похожи на кусочки мертвого стекла, если бы их не оживляли отражавшиеся язычки пламени.

Чубакка лег и принялся зализывать раны на лапах.

Кристина не знала, сбил он лапы или порезал, однако было видно, что раны причиняют псу боль, хотя он даже не скулил.

Каменные стены вокруг них начали отогреваться, и поскольку ветер не проникал в их пещеру, скоро в ней стало удивительно тепло.

Кристина стянула перчатки, расстегнула карман куртки и достала оттуда коробку с картечью для дробовика.

Она открыла ее и положила рядом с уже заряженным ружьем, на случай, если Чарли больше не вернется.., а вместо него придет кто-то другой.

Глава 60

Когда Чарли добрался до гряды, ему не хватало дыхания, а ноги – от бедер до икр – пронизывала пульсирующая боль. Плечи, шея, спина ныли так, словно он по-прежнему волок на себе тяжелый рюкзак, и он то и дело перекладывал ружье из одной руки в другую, чтобы размять затекшие мышцы.

Вряд ли можно было сказать, что он был не в форме; живя нормальной жизнью у себя дома, в Оранже, он дважды в неделю посещал гимнастический зал и через день по утрам пробегал по пять миль. Если даже он начал уставать, то каково же Кристине и Джою? Даже если ему повезет подстрелить пару фанатиков, сколько еще смогут продержаться два близких ему человека?

Он старался не думать об этом, так как боялся – ответы на эти вопросы будут не очень обнадеживающими.

Чарли, пригнувшись от ветра, который задувал с такой яростью, что мог свалить с ног, бегом пересек узкое скалистое плато. Шел такой густой снег, что видимость на голом гребне не превышала десяти-пятнадцати метров и была еще хуже, когда налетал порыв ветра. Такого снега Чарли в жизни не видел; казалось, он падает не просто хлопьями, а охапками, пачками хлопьев. Не знай Чарли точного направления, сейчас он шарахался бы как слепой из стороны в сторону, но он безошибочно вышел на цепь гладких валунов, лежавших по краю гребня, и распластался на земле в облюбованном заранее месте.

Здесь, лежа между скальными выходами гранитной породы на самом краю гряды, он мог спокойно ждать. Отсюда хорошо просматривалась та самая извилистая тропа, по которой немногим раньше поднимались они втроем и которой теперь наверняка воспользуются фанатики.

Он подался чуть вперед, стараясь разглядеть кромку леса, как вдруг всего метрах в девяноста ниже по склону заметил какое-то движение. Он вскинул винтовку и прильнул к окуляру прицела: поднимались двое.

Чтоб вам...

Они уже были здесь.

Но почему только двое? Где остальные?

Тут он заметил, что пара приближается к участку тропы, который не просматривался сверху, и решил, что они замыкающие в группе; передние же уже, видно, прошли поворот и скоро должны снова показаться выше на тропе.

Один из обнаруженной двойки был среднего роста, одетый во что-то темное. Второй – непомерно высокого роста, в синем лыжном костюме, поверх которого коричневая парка с капюшоном и меховой опушкой.

Должно быть, этого гиганта видел Чарли, когда приходил к Спиви, – чудовище Кайл. Чарли содрогнулся. От одного упоминания этого имени у него побежали мурашки.

Чарли рассчитывал, что ему придется некоторое время – минут десять или даже больше – ждать их появления, как вдруг выяснилось, что они уже рядом. Очевидно, они карабкались вверх, не останавливаясь, чтобы проверить, нет ли впереди засады, отбросив всякий страх. Приди Чарли двумя минутами позже, он столкнулся бы с ними на самой гряде.

По смешанному сосняку и ельнику тропа огибала скалистый выступ. Двое замыкающих скрылись из вида.

С трепещущим сердцем Чарли навел прицел на то место, где тропа появлялась из-за выступа. Сектор стрельбы был ограничен прогалиной, составлявшей метров восемь. Расстояние до цели метров шестьдесят пять, то есть пули будут ложиться на один и три четверти дюйма выше прицела, значит, чтобы всадить пулю в сердце, надо целиться в нижнюю часть груди. В зависимости от того, насколько близко друг к другу идут эти выродки, на открытом участке могут одновременно оказаться трое из них, причем первый уже будет приближаться к следующей не простреливаемой зоне. Он не особенно надеялся уложить троих; они будут следовать гуськом, закрывая друг друга, так что хорошенько прицелиться во второго можно лишь после того, как упадет первый. К тому же после первого выстрела они наверняка кинутся искать укрытие. Допустим даже, что в этой суматохе он уложит и второго, но третий так или иначе успеет спрятаться прежде, чем он возьмет его на прицел.

Следовало рассчитывать на двоих.

На сером фоне прогалины показался первый. Чарли поймал его в перекрестье и увидел, что это женщина. Довольно миловидная молодая женщина. Он растерялся. Из леса вышел еще один, и Чарли перевел винтовку на него.

И снова женщина, хотя и не такая молодая и миловидная, как первая.

Умно. Они пустили вперед женщин в расчете сбить его с толку. Они полагались на его совесть, которая не позволит ему стрелять в женщину. Их совесть в этом отношении молчала. Это было даже смешно. Они, истые верующие, возомнившие себя божьими наместниками, но расценивающие его моральные устои как более строгие и прочные, чем их.

И их план сработал бы, если бы не одно "но": он воевал во Вьетнаме. Пятнадцать лет назад он потерял двух близких друзей и едва не погиб сам, когда в одной деревне навстречу им вышла улыбающаяся девушка, а как только они остановились, чтобы поговорить с ней, она подорвала себя гранатой. В своей жизни ему уже приходилось иметь дело с фанатиками, с одной разницей: те были скорее фанатиками от политики, чем от религии. Хотя какое это имеет значение? И политика и религия, случается, несут в себе одну отраву. Чарли прекрасно знал, что слепая ненависть и жажда насилия, подчас поражающие праведников, могут превратить женщину в безумного палача, не менее страшного, чем любой одержимый идеей собственного мессианства мужчина Канонизированное безумие и варварство не имеют ограничений по признаку пола.