Восхождение самозваного принца - Роберт Сальваторе

— Суд идет, — провозгласил он.

Шея священника находилась вровень с перилами.

— Виновен, — объявил Де'Уннеро.

Когда он ударил Кастинагиса ладонью в переносицу жуткий звук разнесся по часовне: это хрустнули сломанные шейные позвонки священника.

Эйдриан считал себя смелым и хладнокровным воином. Однако прошло немало времени, прежде чем он сумел прийти в себя.

— Что ты натворил? — с трудом выговаривая слова, спросил он, выходя из-за колонны.

— Я сделал то, чего не успел закончить тогда, в Палмарисе, — ответил Де'Уннеро.

Если он и был недоволен тем, что юный рейнджер явился свидетелем его мести, то умело скрыл свои чувства.

— Что же, нам теперь опять придется скитаться по лесам? — спросил Эйдриан, которому было невероятно трудно собраться с мыслями.

Де'Уннеро презрительно усмехнулся, словно его этот вопрос совершенно не волновал. Бросив взгляд на юношу, он молча вышел из часовни.

Эйдриан следил за каждым его шагом, подмечая, с какой легкостью двигался Де'Уннеро и какое умиротворение испытывал он после содеянного. Юноша не знал, как все это понимать. Да, он сам тоже убивал людей, но сейчас… убийство Кастинагиса было каким-то иным, на редкость отвратительным и отталкивающим.

Вместе с тем Эйдриан едва ли мог осуждать Де'Уннеро, которому здорово досталось от этих напыщенных и лицемерных монахов. Рейнджер посмотрел на мертвого Кастинагиса, тело которого по-прежнему опиралось на перила. Надо обязательно что-то придумать, найти какой-то способ, чтобы Де'Уннеро не пришлось снова возвращаться в глушь…

Эйдриан потянулся за рубином.

Вскоре трое спутников наблюдали, как мечутся языки пламени, охватившие часовню Эвелина. Вокруг нее бегали испуганные жители Кертинеллы, которые были не в силах совладать с пожаром.

Де'Уннеро, явно удовлетворенный свершившимся правосудием, первым повернулся и зашагал в лес. Теперь их путь лежал дальше на север.

Сведения, которые Садье удалось собрать в Дундалисе, блестяще подтвердились, и она повела Де'Уннеро и Эйдриана через лес, к той самой роще, где находились гробницы Элбрайна и Мазера.

Бывший монах сразу же принялся за дело, проворно разбирая камни гробниц. Вскоре, однако, он почувствовал, что происходит нечто странное. Его работа не подвигалась ни на шаг. Де'Уннеро отбросил еще один камень, отошел и присмотрелся к результату своих трудов. Гробница по-прежнему оставалась нетронутой.

— Магия, — догадалась Садья.

Де'Уннеро кивнул. Он обернулся к Эйдриану. Юный рейнджер рассеянно глядел куда-то в лес.

— Могила окружена магической защитой, — довольно громко произнес Де'Уннеро, стараясь привлечь его внимание. — Ты можешь разобрать, какого она свойства?

В ответ юноша озадаченно посмотрел на него. Потом неуверенно пожал плечами и сказал:

— Может, нужно произнести какое-то заклинание.

— Ты понимаешь, что нужно что-то предпринять? — уже настойчивее спросил бывший монах. — Я не в состоянии разобрать камни.

Теперь и Эйдриан посмотрел на гробницу, но ничего не сказал. Молчание затягивалось.

— Я подозревал, что тут не все так просто! — наконец прервал тишину разозленный Де'Уннеро.

— А может быть, нам даже повезло, — возразила Садья. — В ином случае кто-нибудь давно наведался бы сюда и поживился.

Им обоим показалось, что только сейчас до Эйдриана дошло, в каком положении они очутились.

— Земная магия, — медленно произнес наконец юный рейнджер, глядя на могилы. — Сила изумруда госпожи Дасслеронд.

— Значит, самоцветы, — подытожил бывший монах. — Но тогда ты можешь разбить эти чары своей магической силой.

Юноша колебался.

— Дасслеронд очень сильна в земной магии, — заметил он, качая головой. — И там есть что-то еще. Я это чувствую.

— Что именно? — нетерпеливо спросил Де'Уннеро.

— Вскоре узнаю, — сказал Эйдриан.

Он направился к невысокой скале, что находилась рядом с рощей. По пути сюда он заметил в ней небольшую пещеру. Юный рейнджер сбросил с плеч мешок и, порывшись в нем, извлек завернутое в плотную ткань зеркало.

Он обратился к Оракулу, и зеркало показало ему непонятную картину: поле со множеством снежных холмиков, внутри каждого из которых горело по свечке. Эйдриан сразу же понял смысл этого безмолвного послания. Светящиеся снежные холмики должны были привлечь духов его отца и отцовского дяди. Однако до первого снега было еще далеко. Юноша знал, что Де'Уннеро не захочет здесь зимовать, а потому попытался найти какой-нибудь другой способ.

Через час Эйдриан вышел из пещеры, зная, что выбор у него невелик. Он неслышно миновал лагерь, разбитый Де'Уннеро и Садьей, и поспешил к роще, достав из мешочка гематит, графит и солнечный камень.

Сперва он попробовал сокрушить камни могил мощным ударом молнии. Но здесь ему повезло не больше, чем Де'Уннеро: удары молнии оказались им нипочем.

Тогда Эйдриан взялся за солнечный камень, обладавший способностью разрушать чужие магические чары. Он ясно ощущал силы, оставленные Дасслеронд охранять обе могилы. То были крепкие земные узы. Юноша сосредоточил весь свой гнев к предводительнице эльфов, чтобы с его помощью разбить эти узы или хотя бы ослабить их. Вскоре он понял, что с таким же успехом мог попытаться похитить силу у самой земли. Здесь действовало какое-то старинное заклятие, превосходящее по силе возможности Дасслеронд. Скорее всего, предводительница эльфов вошла в какой-то завет с силами земли, возведя вокруг могил невидимую защиту.

— Это ты там грохотал? — спросил Эйдриана Де'Уннеро, когда тот вернулся в лагерь. Попытки рейнджера сокрушить камни разбудили бывшего монаха и Садью.

— Все напрасно, — ответил юноша. — На это место наложено заклятие, которое мне не преодолеть.

— Неужели нет никакой возможности? — разочарованно спросила Садья.

— Придется дождаться первого снега, — объяснил им Эйдриан. — Другого выхода нет.

Де'Уннеро это явно раздосадовало. Однако он сдержался и просто кивнул.

— Пусть будет так.

Его ответ немало удивил Эйдриана. Он хотел услышать совсем иное. Терпение, которому его учили эльфы, так и не стало чертой его характера. Юноша искренне надеялся, что Де'Уннеро либо на какое-то время оставит эту затею и сосредоточится на другом, либо, используя свой опыт, все же найдет способ проникнуть внутрь могил.

— Утром надо будет вернуться в Дундалис, — сказала Садья. — Я не собираюсь несколько недель кряду спать на мокрой земле.

Так они и сделали. Жители Дундалиса были рады пришельцам. Как и в любом городишке, стоящем в глуши, они жаждали услышать новости из большого мира и новые сказания и баллады. Де'Уннеро несколько встревожился, увидев, что над одним из трактиров висит вывеска «У старого друга». Так называлось заведение, которым когда-то владели в Палмарисе приемные родители Джилсепони. Бывший монах узнал и трактирщика — состарившегося Белстера О'Комели. Однако сам Белстер — полуослепший и заметно одряхлевший — даже и не подозревал, кого судьба привела в Дундалис.