Кубинский зал - Колин Харрисон

Пожалуйста, взмолился Джей, не лги мне. Скажи — от кого у тебя ребенок?

Салли — твоя дочь, ответила Элайза. Клянусь.

Джей посмотрел на младенца в коляске. Я хочу подержать ее, сказал он, я еще никогда не держал на руках младенца. Элайза помогла ему взять спящую девочку из коляски, и Джей положил ее к себе на плечо. Девочка казалась неправдоподобно маленькой и легкой.

Это Салли. Я назвала ее в честь своей бабушки, объяснила Элайза. А Джей разглядывал крошечный носик, маленькие глазки, длинные реснички, и они казались ему верхом совершенства. Салли, его дочь… Это он помог ей появиться на свет, помог зародиться этому крошечному живому комочку, от тепла которого у него болезненно сжалось сердце. Джей устроил ее поудобнее и вдруг почувствовал, что успокаивается; подбородок его сам собой опустился и коснулся пушистой головки, а глаза затуманились. Глядя на них, Элайза расплакалась; потом проснулся и ребенок и сразу же стал вытягивать губы, ища грудь, и Джей вернул девочку матери. Элайза села на скамейку и стала кормить дочь, и Джей, увидев ее огромную, полную молока грудь, внезапно почувствовал острое желание. Торчащий материнский сосок, сочащийся молоком и самой жизнью, показался ему донельзя эротичным и возбуждающим.

Она правда моя? — снова спросил он.

Да, твоя, ответила Элайза, и я могу это доказать. У Салли точно такая же, как у тебя, шишечка в ухе. Ты имеешь в виду тот странный хрящик, спросил он. Вместо ответа Элайза протянула руку и провела кончиком пальца вдоль внутреннего края его левой ушной раковины, где прятался маленький круглый хрящ. В правом ухе у него тоже был выступ, но он был меньше по размеру, и Джей протянул руку к левому ушку девочки. И хотя оно показалось ему невероятно мягким, все же он сразу нашел такую же, как у себя, шишечку.

Да, такие же рожки, как у тебя, сказала Элайза и улыбнулась. По-моему, вполне достаточное доказательство, верно?

— Мое левое ухо, — сказал сейчас Джей и сел на койке. — Пощупай его.

— Ты хочешь, чтобы я потрогал твое ухо? — уточнил я.

— Ну да!..

Я вытянул руку и осторожно коснулся мочки его уха. Набухшая вена на виске Джея была нацелена ему в глаз точно стрела.

— Чувствуешь? Маленький круглый хрящик…

— Нет.

Он перехватил мою руку и направил в нужное место.

— Вот.

Я сразу понял, что имел в виду Джей. Под кожей у него действительно был какой-то конический вырост, похожий не то на сосновую шишку, не то на пробивающиеся рожки козленка.

— Ты видел ребенка после этого? — спросил я.

— Ни разу.

— Что же ты предпринял?

Джей сказал, что с тех пор он взял за правило как минимум раз в месяц проезжать на велосипеде мимо дома Элайзы — то ли для того, чтобы помучить себя, то ли чтобы не забыть, а возможно, и для того, и для другого. И одним ясным апрельским днем он увидел, что все деревянные части фасада выкрашены ярко-голубой, лазурной краской; ставни, карнизы, дверь — все. Быть не может, подумал Джей, зачем было портить такой уютный коттедж? Он был уверен, что раскрасить так дорогой старинный дом могли только иммигранты — турки, арабы и кто-то, кто понятия не имеет о… И вдруг он понял. Семья Кармоди снова уехала, на этот раз — навсегда. Они продали дом и перебрались на другое место, а это означало — что-то случилось.

Он развернул велосипед и медленно поехал в противоположном направлении. Черт возьми, думал Джей, я обязательно должен выяснить, в чем дело.

Остановился он у соседнего дома, где блондинка лет тридцати, опустившись на колени возле розовой клумбы, заделывала в землю золу из очага.

«Простите, — сказал Джей, — можно задать вам вопрос?»

«Слушаю вас», — ответила блондинка и посмотрела на него, прикрывая рукой от солнца глаза.

«Я старый знакомый семьи Кармоди, — сказал Джей. — Они что, переехали?»

«Да, — сказала она. — Переехали. Так жалко!..»

«Но почему они переехали?!»

Должно быть, в его голосе прозвучало такое неприкрытое горе, что блондинка поднялась с колен.

«Они не могли больше здесь оставаться, — сказала она, стряхивая землю с совка. — Должно быть, это из-за бизнеса или чего-то в этом роде».

Джей пробормотал что-то в знак благодарности и долго стоял, глядя, как на асфальт ложится пыльца деревьев. Потом он снова вернулся к блондинке.

«А как насчет молодой семьи? — спросил он. — У них ведь недавно родился ребенок, девочка?»

«Вы имеете в виду Коулзов? Они тоже переехали, кажется — в Токио. Мне говорили, но я не совсем поняла: кажется, там открывается филиал банка. Для мистера Коулза это очень хорошая возможность».

Так Джей потерял след Элайзы Кармоди и своей дочери Салли Коулз.

— Я пытался отыскать их, звонил, но ничего не вышло. Они уехали слишком далеко.

— Ты не пробовал отыскать их в Японии?

Джей ненадолго прижал к лицу маску и покачал головой.

— Слишком далеко? — повторил я. — Слишком сложно и дорого?…

Джей убрал маску.

— Я был еще совсем мальчишкой, к тому же я вырос в провинциальном маленьком городке и ни черта не знал! Я даже не представлял себе, что означает этот внезапный отъезд.

Он решил не возвращаться в Америку, сказал Джей. Вместо того чтобы обслуживать посетителей в баре, где ему очень мешал табачный дым, он нашел работу получше — стал преподавать разговорный американский вариант английского языка поселившимся в Лондоне принцам из Саудовской Аравии. Странная работа, но Джей не имел ничего против. Единственное, что от него требовалось, это разговаривать на том самом языке, к которому он привык с детства.

— Они были хорошо образованны, — сказал Джей. — Гораздо лучше меня. Как правило, отпрыски арабской знати оканчивают Оксфорд. Один из них учился в частной школе в Штатах, но им хотелось овладеть американскими идиомами — тем, что придает устной речи особенную выразительность и смачность.

Одна из его студенток как-то услышала, как Джей кашляет. Когда он рассказал, что с ним случилось, она отвезла его к своему отцу — известному врачу. Тот настоял на курсе гормональных препаратов, которые изменили жизнь Джея. Они сняли опухоль обожженной ткани легких, и кашель почти перестал его мучить. Хронические инфекции тоже на время отступили, и он начал набирать вес. За три месяца Джей поправился на тридцать фунтов, глаза его снова заблестели, а щеки покрылись румянцем. Кроме того, он стал старше и мудрее и почти полностью восстановил свою прежнюю форму; чувствуя, себя почти что прежним Джеем Рейни и имея в кармане скромную сумму честно заработанных денег, он начал исследовать Лондон.

— Похоже, следующая глава твой повести посвящена главным образом женщинам, — сказал я.

— Верно.

— Ты чувствовал себя намного лучше, ты избавился от юношеского идеализма и был не прочь хорошо провести время.

— Что-то вроде того, — подтвердил Джей. — Кстати, именно тогда я пристрастился к хорошим сигарам. В пабах это считалось модным. Молодые лондонцы — торговцы, банкиры, клерки и прочие — забросили трубки и налегали на сигары.

Прошло еще два года, рассказывал Джей. Он встречался с десятками молодых англичанок, с несколькими американками и множеством европеек и вовсю наслаждался жизнью и самим собой. По временам он бегал на свидания сразу к двум или трем подружкам, а иногда встречался и с женщинами постарше, успевшими разочароваться в своем браке. В те времена в Лондоне крутилось столько денег, что коллективная эйфория, в которой пребывало все общество, заставляла забыть о самой цели этих бесконечных интрижек.

— Все как будто немного сошли с ума, — сказал по этому поводу Джей. — И я вместе с ними. Иногда и спал с тремя или четырьмя разными женщинами в неделю.

— Тебе повезло, что от тебя никто не залетел, — заметил я.

— Насчет этого я был очень осторожен, — сказал Джей. — Существуют различные приемы, которые можно использовать.

— Ты хочешь сказать — кроме резинки?

— Да. Например, можно просто не кончать.

— Ты имеешь в виду прерванный половой акт?

— Нет, вынимать не нужно; ты просто не кончаешь, вот и все. Приучить себя к этому достаточно легко.

— Странные у тебя привычки, парень!..

— Если не кончать, можно заниматься сексом с большим количеством женщин, — заметил Джей. — Или, по крайней мере, если кончать не каждый раз…

— Звучит как-то не слишком приятно, — сказал я. — Похоже, ты изобрел еще один способ держать женщин в зависимости, манипулировать ими. И разумеется, это верный способ не сделать ребенка, которого у тебя могут снова отнять.

— Большое спасибо, доктор Фрейд.

— Черт побери, Джей, это же очевидно!

— Я это знаю. То есть я хотел сказать — я знаю это теперь.

— Ладно, рассказывай дальше, — проговорил я. — Мне хочется узнать, как ты снова нашел Салли.

Итак, продолжил Джей, Лондон был настоящей денежной машиной, банкноты там разве что на кустах не росли.