Ложная слепота - Питер Уоттс

Профессора Дэн Брукс и Дебора Макленнан, оба из Университета Торонто, предоставили мне интеллектуальную стимуляцию без политической и бюрократической херни, которая обыкновенно сопутствует академической среде. Перед ними я в долгу за литры спиртного и часы споров по многим затронутым в книге вопросам, и за многое другое, что вас вовсе не касается. Также в категории сборной солянки: Андре Брео предоставил берлогу на западном побережье, где я заканчивал черновой вариант. Исаак Шпиндель — настоящий — помог, как обычно, с деталями нейрофизиологии, а Сьюзен Джеймс (которая тоже существует в реальности, хотя и в несколько более связном обличье) рассказала, как мог бы подойти к сценарию Первого контакта лингвист. Лиза Битон в безнадежной попытке искупить продажу души Фармацевтической Промышленности указала мне на некоторые важные статьи. Лори Ченнер выполняла роль подопытного слушателя, ну и меня терпела. По крайней мере, некоторое время. Отдельное спасибо Карлу Шредеру, с которым я обкатывал некоторые идеи в области «ум-против-разума». Часть «Ложной слепоты» можно рассматривать как ответ на аргументы, представленные Карлом в его романе «Постоянство»; я не согласен с его рассуждениями практически на каждом этапе и все еще пытаюсь понять, каким образом мы пришли к отчасти сходным выводам.

Ссылки и заметки: попытка убедить вас, что я не полный псих (или, на крайний случай, запугать в достаточной мере, чтобы вы промолчали). Читать для получения призовых очков.

Я далеко не первый писатель, который попытался рационализировать вампиризм в рамках чистой биологии. Ричард Матесон сделал это еще до моего рождения,[88] и, если «испорченный телефон» не врет, последний роман этой Октавии Батлер[89] пройдется по теме паровым катком еще до того, как вы это прочитаете. Готов, однако, поручиться, что первым объяснил отвращение вампиров к распятию при помощи «крестового глюка» — и этот минутный всплеск вдохновения породил все остальное.

Вампиров открыли заново по случайности, когда одна из экспериментальных форм генной терапии аутизма дала необычный побочный результат, принудительно запустив в подопытном ребенке ряд давно спящих генов и спровоцировав ряд физических и неврологических изменений, приведших к летальному исходу. Компания, ответственная за это открытие, провела всесторонние исследования на заключенных тюремной системы штата Техас, прежде чем представить результат; запись этой презентации, включая иллюстрации, находится в свободном доступе в интернете(1); любопытствующие читатели могут убить полчаса свободного времени, если интересуются не только биологией вампиров, но также ходом исследований, финансированием, а также «этическими и политическими проблемами» одомашнивания вампиров (не говоря уже о печально известной кампании «Приручая вчерашние кошмары ради светлого будущего»). Приведенный ниже (весьма краткий) конспект касается исключительно некоторых биологических характеристик предкового организма.

Homo sapiens whedonum[90] был подвидом современного человека, разошедшимся с основным стволом развития вида Homo sapiens между 800 000 и 500 000 гг. до н. э.[91] и просуществовавшим весьма недолго. Этот подвид был более стройным, нежели неандертальцы или кроманьонцы. Основные физические различия между вампирами и современным человеком включают вытянутые клыки, нижнюю челюсть и удлинённые кости как приспособление к хищному образу жизни. В связи с относительно кратким периодом сосуществования обоих подвидов эти изменения не были значительными и существенно перекрываются в рамках общевидовой аллометрии; различия становятся статистически заметны только при больших выборках (N > 130).

Однако практически неотличимые от современного человека по конституции и общей морфологии, вампиры радикально разошлись с «сапиенсами» на биохимическом, неврологическом и тканевом уровнях. Пищеварительный тракт у них укорочен и вырабатывает специфический набор ферментов, более подходящих для плотоядного. Поскольку каннибализм несет с собой высокий риск прионной инфекции(2), иммунная система вампиров выказывала высокую устойчивость к прионным болезням(3), а также к большинству паразитических гельминтов и анасакид. Слух и зрение Homo sapiens whedonum намного превосходят по остроте чувства обычного человека; сетчатки вампиров квадрохроматичны (содержат четыре типа колбочек, по сравнению с тремя у человека); четвертый тип колбочек, что обычно для ночных хищников от кошек до змей, чувствителен к излучению в ближнем инфракрасном свете. Серое вещество мозга вампиров в сравнении с человеческой нормой страдает от недостаточного числа соединений в связи с относительной бедностью глиальной ткани; это принуждает изолированные кортикальные узлы к гиперэффективности и самодостаточности, что является причиной проявления исключительных способностей в области анализа и распознавания образов(4).

Практически все эти изменения являются следствиями каскадного эффекта и могут, невзирая на разнообразие промежуточных причин, быть прослежены до единственной мутации — парацентрической инверсии блока Xq21.3 на Х-хромосоме(5). Эта мутация привела к функциональным изменениям в генах, кодирующих протокадерины (белки, играющие ключевую роль в развитии головного мозга и центральной нервной системы). Хотя неврологические и поведенческие изменения были радикальны, существенные физиологические нарушения оказались ограничены микроструктурами мягких тканей, которые не окаменевают. Это, а также исключительно низкая численность вампиров даже на пике численности их популяции (связанной с существованием на самом пике трофической пирамиды) объясняет практически полное их отсутствие в ископаемом состоянии.

Тот же каскад вызвал существенные выпадения в биохимии вампиров. В частности, они потеряли способность синтезировать ε-протокадерин Y, который встречается только у гоминид и кодируется генами, расположенными в Y-хромосоме. Невозможность самим производить этот жизненно важный белок заставил вампиров получать его из пищи. Поэтому человек разумный составлял необходимую, однако крайне медленно воспроизводящуюся часть их диеты (ситуация уникальная, поскольку добыча обыкновенно размножается быстрее основного своего хищника, по крайней мере, в несколько раз). В обыкновенных условиях такая популяционная динамика невозможна: вампиры уничтожили бы свою кормовую базу — сапиенсов, а затем вымерли бы от недостатка необходимых питательных веществ.