Город праха - Кассандра Клэр

— Ну ладно, ты ведь не об этом хотела со мной поговорить? — произнес Джейс.

— Не об этом.

Клэри никак не могла подобрать слова. Взгляд упал на отражение в серебристой салфетнице — белая кофта, белое лицо, лихорадочный румянец на щеках. Ей и правда казалось, что у нее жар.

— Я уже несколько дней собиралась поговорить с тобой.

— Надо же, ты почти меня одурачила, — бросил Джейс с неожиданной резкостью. — Я звонил тебе неоднократно, и Люк каждый раз говорил, что ты больна и подойти не можешь. Я подумал, что ты избегаешь меня. Опять.

— Это не так. — Стол между ними был довольно узким, но Клэри чувствовала, что Джейс от нее бесконечно далеко. — Я действительно хотела с тобой поговорить. Я думала о тебе все это время.

Удивленно хмыкнув, Джейс протянул ей руку через стол, и Клэри с облегчением сжала ее.

— Я тоже о тебе думал.

Прикосновение его ладони, такое теплое, такое успокаивающее, напомнило Клэри, как она обнимала Джейса в приюте Ренвика, а он раскачивался вперед-назад в глубоком отчаянии и сжимал в руках окровавленный осколок портала — все, что осталось от его прежней жизни.

— Я правда болела, честное слово! Я ведь чуть не умерла на корабле.

Джейс выпустил ее руку, но не сводил с лица Клэри пристального взгляда, будто хотел запомнить каждую черточку.

— Я знаю. Каждый раз, когда ты чуть не умираешь, я чуть не умираю сам.

От этих слов сердце Клэри затрепетало, как после ударной дозы кофе.

— Джейс, я пришла сказать тебе…

— Подожди, — перебил он. — Сначала я. Я хочу извиниться.

— За что?

— За то, что отказывался тебя слушать. — Он рассеянно запустил в волосы обе руки, и Клэри заметила у него на шее тонкую серебристую линию, маленький шрам, которого там раньше не было. — Ты пыталась объяснить мне, что я требую от тебя невозможного, но я продолжал и продолжал давить и совсем тебя не слушал. Я хотел быть с тобой и плевал на мнение окружающих. Даже на твое.

У Клэри внезапно пересохло во рту. Ответить она ничего не успела, потому что вновь появилась Кайли: принесла картошку фри и то, что заказала Клэри, — зеленый молочный коктейль, что-то вроде сырой котлеты и полную тарелку сверчков в шоколаде. Клэри не испытала по этому поводу никаких эмоций — внутри все сжалось в такой тугой узел, что было не до еды.

— Джейс, — заговорила она, едва официантка скрылась из виду. — Это уже неважно. Ты все делал правильно…

— Нет, дай мне закончить, — снова перебил Джейс, разглядывая свою картошку, будто в ней скрывались все тайны мироздания. — Я должен сказать это сейчас, иначе не скажу никогда. Я думал, что потерял свою семью. Не Валентина — Лайтвудов. Думал, что больше не нужен им. Думал, что у меня не осталось никого на свете, кроме тебя. Я был совершенно раздавлен и срывал злость на тебе. Мне очень жаль. Ты права.

— Нет! Это я вела себя глупо! Я поступала с тобой жестоко и…

— Ты имела на это полное право.

Джейс поднял на нее глаза, и что-то в его взгляде напомнило Клэри ее саму в далеком детстве. Года в четыре она рыдала на пляже над разрушенным замком из песка. Мама пыталась успокоить ее, предлагала построить для нее другой замок, но Клэри была безутешна — ведь то, что она считала вечным и незыблемым, легко разрушила вода и ветер.

— Ты права, — говорил Джейс. — Мы живем не в пустоте. Нас окружают люди, которые любят нас. Если мы дадим волю своим чувствам, им придется нелегко. Это эгоистично. Если поступим так — будем ничем не лучше Валентина.

Он произнес имя отца так, будто захлопнул дверь у Клэри перед носом.

— Теперь я просто твой брат. Ты ведь этого хотела?

Джейс посмотрел на нее с надеждой, явно ожидая, что она обрадуется. Клэри тянуло закричать, что он разбивает ей сердце на мелкие кусочки. В ушах стоял шум морских волн, а в глазах щипало, как от песка или соленых брызг. Она долго молчала, собираясь с силами, а когда наконец ответила, голос прозвучал еле слышно, будто издалека:

— Да, Джейс. Я хотела именно этого.

Почти в прострации, Клэри поднималась по ступенькам к стеклянным дверям больницы «Бет-Израиль». Прийти сюда сейчас было самым правильным решением. Больше всего на свете ей хотелось разрыдаться у мамы на плече, даже если нельзя объяснить ей причину слез. И раз это невозможно, Клэри хотела хотя бы поплакать, сидя рядом с маминой койкой.

В «Таки» она держалась неплохо. Хватило сил обнять Джейса на прощание, и только в вагоне потекли слезы — обо всех: о Джейсе, о Саймоне, о Люке с мамой и даже о Валентине. Она рыдала так громко, что человек, сидевший напротив, протянул ей бумажную салфетку, а она крикнула: «На что уставился, придурок?!», — потому что именно так принято в Нью-Йорке. После этого ей слегка полегчало.

На верхней площадке лестницы стояла какая-то женщина в длинном темном бархатном плаще с капюшоном, скрывающем лицо. На Манхэттене нечасто встретишь кого-то в подобном наряде. Клэри огляделась — похоже, никто вокруг странную незнакомку не замечал. Ясно, значит, чары.

— Слушайте, если вы ждете меня, то говорите, что вам нужно, — заявила она незнакомке. — Я сейчас не настроена играть в секреты.

Несколько прохожих удивленно воззрились на ненормальную девчонку, которая громко разговаривает сама с собой. Клэри еле удержалась, чтобы не показать им язык.

— Хорошо, — раздался смутно знакомый голос.

Женщина откинула капюшон, и по плечам водопадом хлынули серебряные волосы. Клэри сразу узнала ее — та самая Охотница, помешавшая Малику метнуть нож в колесо Люка. Черты лица у нее были острые, угловатые, слишком резкие, а глаза имели необыкновенно красивый ореховый оттенок.

— Меня зовут Мадлен. Мадлен Белльфлер.

— И что вам от меня нужно? — спросила Клэри.

Женщина помедлила с ответом.

— Я знала твою маму. Мы дружили в Идрисе.

— К ней нельзя, — отрезала Клэри. — Пока она не поправится, посещения разрешены только для членов семьи.

— Она не поправится.

Это прозвучало как пощечина.

— Что?! — переспросила Клэри.

— Прости, я не хотела тебя расстраивать. Просто я знаю, что именно случилось с Джослин, в обычной больнице ей ничем не помогут. Джослин сама вызвала это состояние, Кларисса.

— Нет. Вы ничего не понимаете! Это сделал Валентин!

— Она успела раньше, чем Валентин добрался до нее. Она погрузилась в сон, чтобы твой отец не смог вытянуть из нее никакой информации. Она все продумала и доверила секрет лишь одному человеку. И лишь один человек знает, как разбудить ее. Я.

— То есть вы… — прошептала Клэри.

— Да, — сказала Мадлен. — Я могу рассказать тебе, как разбудить маму.