Двое из будущего. 1903 -… - Максим Валерьевич Казакевич

И я, не спеша и обстоятельно, рассказал ту историю, которую я помнил. И про расстрел рабочих и про стачки и демонстрации и про прямое противостояние властям. И про то, как вспыхнувшие волнения будут гаситься острыми штыками. Ну и про уступки царя, на которые он будет вынужден пойти, чтобы усидеть на троне. Меня слушали молча, нахмурившись, забыв про чай. В конце я закончил свое невеселое повествование словами, обращенными к адмиралу:

— Только, Степан Осипович, вы можете всего этого не увидеть. Потому и не оцените мой дар. А вот у Николая Оттовича будут все шансы встретить треволнения с полной грудью наград. Да, забыл, недовольные отвратительной кормежкой матросы на броненосце «Потемкин» поднимут восстание и убьют многих офицеров. Событие будет такое, что про него снимут фильм.

— Не вы снимете? — почему-то спросил Эссен.

— Нет, не я. Я, если уж и буду снимать собственный фильм, то только про Порт Артур. И кстати, раз уж мы с вами об этом заговорили… Я бы желал снимать на свой аппарат то, как один из ваших кораблей будет испытывать буксировку нашей чайки.

Макаров мрачно кивнул:

— Да-да, я помню. Николай Оттович мне уже рассказал, — и он погрузился в раздумья. Так и не выпустив из рук уже подстывший чай, он сидел и смотрел в одну точку. И лишь желваки под пышной бородой, что бугрились от нервного напряжения, шевелили стриженные бакенбарды. Похоже мой рассказ его сильно задел. Не думаю, что он воспринял его именно как пророчество, скорее он увидел в нем логику накатывающихся событий, что принесет за собой затяжная война.

Он потом встал, подошел к иллюминатору, прислонился горячим лбом к холодному стеклу. Постоял так некоторое время, а затем, глубоко вздохнув, заговорил:

— Ладно, оставим грядущее на будущее. Сейчас нам надо решать насущные проблемы. Итак, ваша чайка. Я бы хотел увидеть ее и услышать, что конкретно вы по ней предлагаете.

Ну вот мы и заговорили о делах настоящих. Все то, что ему наговорил, у него отложилось в памяти, и дай бог он этим багажом воспользуется.

Глава 17

С «Новика» я ушел более чем через час. Макаров обстоятельно выслушал мои разумения и легко согласился с предложением организовать авиационную разведку. Но прежде чем решить на каком корабле устраивать буксировку, он захотел своими глазами увидеть размеры чайки. О чем мы и договорились на утро следующего дня. И вот он в сопровождении десятка подчиненных прибыл ко мне на склад, где и узрел нашего бамбукового «монстра». А при нем и Святослава Грязнова, двоюродного брата нашего летчика-героя, укатившего в Питер, и нового пилота — щуплого, но жилистого мужичка тридцати лет Владимира Агафонова. Тот, узрев Макарова, радостно вытянулся, заулыбался прокуренными зубами и, казалось, вот-вот готов был щелкнуть каблуками от счастья. Макаров оценил старания, и, подойдя к нему и нависнув над тщедушным телом, спросил:

— Чего лыбишься, родимый?

— А чего же мне не лыбиться, Ваше Превосходительство, ежели вы здесь? Только на вас одна надежда у наших морячков, другие более ни на что здесь не способны.

— Ну-ну, ты бы не слишком, — строго, но со скрытой улыбкой, остановил его Макаров. — У нас есть много толковых командиров на судах, не все так плохо.

— Да, командиры у нас тоже хорошие, — с ухмылкой ответил Агафонов, — только всякие Старки да Алексеевы им плавать не дают, да в японцев мешают постреливать. Заставляют командиров в ресторациях штаны просиживать да бутылки винные осушать.

Адмирал на его слова хмыкнул и покачал головой.

— А ты, однако, братец, наглец. Ты кто ж такой будешь?

— А я, Ваше Превосходительство, Агафонов Владимир — новый пилот господина Рыбалко. Только я могу этой чайкой управлять, более никто.

И тогда Макаров обернулся на меня, кивнул на макушку Агафонова и обалдело сказал:

— Ну и субчика вы себе выбрали, Василий Иванович. Неужто другого не нашлось?

Адмирал на самом деле не рассердился на моего парня. Ведь он и сам был таким же наглецом и лишь чин его облагораживал и выстроенное вокруг себя окружение. Надо полагать, что, Макаров, будучи юнгой, и сам мог сказануть нечто подобное.

— А я, Ваше Превосходительство, как господин Эссен, предпочитаю нанимать к себе людей самостоятельных, таких, что могут правду в глаза сказать.

— Ну да, Николай Оттович себе на «Новик» самых знатных драчунов набирает, уж я-то в этом успел убедиться. Но и относится к ним хоть и строго, но справедливо, вот и служат они у него не за страх, а за совесть, — и, обернувшись к Эссену, что также пришел поглазеть на двухместную чайку, спросил: — а правду ли говорят, что именно ваши матросы в кабаках затевают драки?

И Николай Оттович обреченно кивнул.

— Ну, вы уж им скажите, чтобы вели себя поскромнее, — пожурил Макаров. — Все же мы с солдатами одно дело делаем и негоже нам воевать друг против друга. Ладно, ближе к делу. Василий Иванович, прошу вас, расскажите подробнее о вашем летательном аппарате.

И опять мне пришлось провести ликбез. Словно учитель я, взяв в руки бамбуковую палочку и словно указкой ею показывал на узлы двухместной чайки и рассказывал как это все должно работать. Как набегающий воздух держит аппарат на высоте и как он управляется. Макаров слушал внимательно, пытаясь досконально разобраться в новой для него теме. Потом, когда я закончил краткий курс, он поинтересовался:

— А какая минимальная скорость буксировки необходима для того, чтобы ваша чайка уверенно держалась в воздухе?

— Не могу ответить, — честно признался я, — это мы не проверяли. Но одноместный вариант сносно буксировался где-то на десяти верстах в час. Этот же вариант тяжелее, так что и скорости потребуется значительнее. Хотя, мы постарались учесть подобное утяжеление и увеличили размах крыла. Так что, вероятно, скорость, на которой чайка будет парить, не должна сильно измениться. Но тут только практика покажет.

— И именно потому вы желали бы использовать для этих целей «Буракова», — понял меня адмирал. И через мгновение добавил: — А вот я бы предпочел использовать нечто менее скоростное, но достаточное для ваших целей. К тому же у «Буракова» на корме негде пристроить вашу чайку, разве что надстройку для нее делать.

Он снова задумался, прошелся вдоль крыла, смерил размах шагами. Осторожно потрогал промазанный лаком шелк, потянул за расчалку, что словно струна укрепляла бамбуковый скелет. Подивился видимой хрупкости аппарата, но, тем