Макроскоп - Пирс Энтони

Физический контакт между звездными цивилизациями породил хаос. У всех были интересы и амбиции, и лишь немногие были в высшем смысле этичны, чтобы не поддаться многообещающему соблазну. Предрассудки, изжитые, казалось, за время чисто интеллектуальных контактов, проявились теперь с невиданной силой. Оказалось, что некоторые теплокровные виды питают врожденную неприязнь к холоднокровным, покрытым слизью разумным существам, несмотря на равенство интеллекта. Образовалось множество подобных непримиримых сочетаний.

Некоторые виды превратились в пиратов, признав, что получать продовольствие, товары, рабов бесплатно экономически выгодно. Другие затеяли программы колонизаций — естественным следствием чего явились трения между державами из-за колоний. Не все контакты сопровождались насилием — были примеры взаимовыгодного сотрудничества. Но все равно, старый добрый порядок был разрушен, влияние и власть перешли от наиболее интеллектуально одаренных видов к физически крепким и биологически более функциональным.

Установился новый порядок — теперь всем заправляли наиболее безжалостные и коварные цивилизации. Жадность и подозрительность разрывала на части империи этих новых лидеров, происходили новые переделы мира, галактическая цивилизация катилась в пропасть полной анархии.

Через полмиллиона лет цивилизация исчезла вовсе, поглощенная волной насилия, не работала ни одна передающая макронная станция, в макронном эфире остался только сигнал Странника. Цивилизации вымирали, пожираемые собственной дикостью.

То была Великая Смута.

Где-то через миллион лет после появления Странник исчез. Смута закончилась — но галактическая цивилизация была отброшена далеко назад. Прошло некоторое время, вновь заработали макронные станции, была отстроена информационная сеть — но шрамы Смуты долго еще давали знать о себе. Любовь, однажды отвергнутая, возвращается не скоро.

— Теперь тебе лучше? — с надеждой произнес голос.

Беатрикс открыла глаза, все еще слезящиеся от морской соли, и осмотрелась. Ярко светило солнце, она была одета в черный купальный костюм, прикрывавший столь малую часть ее тела, что это показалось ей неприличным.

— О, да, — произнесла она, все еще испытывая легкое головокружение от недавнего падения в воду. Ей почудилось было, что она тонет…

Казалось, лицо молодого человека светилось.

— Лида! Персис! Дурвин! Радуйтесь, тот, кого мы нашли, ожил!

Три юные фигуры бросились к ним через пляж.

— О, радость! — прокричал первый — мускулистый гигант, мокрая кожа его отсвечивала на солнце.

Через пару мгновений они уже стояли подле нее — два бронзовокожих молодых человека и две милые девушки. От них исходил мощный поток жизненной силы и энергии. У всех были черные — воронье крыло — волосы и классические черты лица.

Успокоившись, первый мужчина заговорил вновь:

— Это Персис, что означает — хранительница мира.

Девушка сделала что-то вроде реверанса и улыбнулась, обнажив ряды ровных и белых зубов.

— Это Лида, что означает — любимица всех.

Вторая девушка тоже слегка присела и улыбнулась столь же вежливо, как и первая.

— А это мой лучший друг — Дурвин.

Второй мужчина поднял руку в приветствии и весело подмигнул.

— А я, — скромно произнес представлявший всех, — Хьюм — тот, кто любит дом.

Его улыбка затмила всех остальных.

Беатрикс попыталась было что-то сказать, но Хьюм присел рядом с ней и приложил к ее губам свой тонкий палец.

— Не называй себя. Мы знаем уже, кто ты. Разве не ты принесла нам радость?

— Она та, что приносит радость! — воскликнул Дурвин. — Ее имя будет…

— Беатриса! — хором прокричали девушки.

— Нет, — торжественно произнес Хьюм. — Это означает обычную радость, а она у нас необычна.

Дурвин внимательно посмотрел на нее:

— Ты прав. Взгляни на ее волосы! Это же бриллиант в кристалле кварца! Но все же радость — вот ее предназначение; не Беатриса, но…

— Беатрикс! — довершил Хьюм.

— Мы будем называть ее Трикс, — сказала Персис.

Беатрикс терпеливо их слушала.

— Вы знали мое имя раньше, — наконец сказала она.

— Мы знали, что там должно быть, — ответил Хьюм таким тоном, будто все объяснил.

— Где я? — она окинула взором белый, с полосками выброшенных штормом водорослей, пляж, сине-зеленую гладь моря.

— А где бы тебе хотелось оказаться? — вежливо поинтересовался Хьюм.

— Ну, я не могу сразу ответить. Думаю, это не имеет значения. Это как сон Иво, когда он оказался в Тире — но все же это так реально — совсем не похоже на сон!

— Пойдем, — сказал Дурвин. — Уже темнеет, а деревня далеко.

— Да, — согласилась Лида. — Мы должны представить тебя нашим товарищам.

Затем Беатрикс шла по длинному пляжу, любуясь бликами отраженного от волнующегося океана заката. Мужчины шагали рядом, с обеих сторон, девушки вприпрыжку следовали за ними. За пляжем начинались заросли пальм, отбрасывавших длинные колышущиеся тени на песок. Воздух был теплый и влажный, насыщенный пряными ароматами моря. Под ногами приятно шелестел горячий песок, то и дело попадались цветные камушки и колючие ракушки.

В сознании всплыло слово «мюрекс»[41] — но она не могла определить ни значение, ни происхождение слова — одно лишь знала точно — таких ракушек она раньше не видела.

Через пол мили на излучине пляжа показалась деревня — стайка конических палаток на берегу. В центре деревни пылал большой костер, искры взлетали высоко в вечернее небо, иногда вырывались легкие красные крупицы пепла, которые затем медленно летели к океану. Запахло горящей целлюлозой, обугленными водорослями и жареной рыбой. Беатрикс почувствовала голод.

Хьюм взял ее под руку и подвел к толпе аборигенов.

— Это Трикс, — объявил он. — Пришла из воды, великая радость нам, что она чувствует себя хорошо.

— Еще один спасенный! — закричал кто-то.

Они столпились вокруг нее — стройные, черноволосые, излучающие здоровье и дружелюбие. Их было около тридцати, и столь симпатичной компании она не встречала еще никогда в жизни.

— Посмотрите, как она прекрасна, — воскликнула одна из девушек.

Беатрикс смущенно рассмеялась:

— Я вовсе не красивая. Мне уже почти сорок.

Она вспомнила о Гарольде. Было как-то непривычно, несколько не по себе без него, хотя ее окружали, вне всякого сомнения, очень милые люди. А может, Гарольд, Иво и Афра все еще висят в той камере и наблюдают за ней, как когда-то все они смотрели на Иво? Но ведь внутри ее не было личности Шена, чтобы подстроить такое путешествие… все было так сложно.

Люди вокруг заулыбались.

— Нам нужно построить тебе дом, — сказал один из них, и все засуетились. Одна из палаток служила, по-видимому, складом, из нее мужчины вынесли свертки какой-то материи, шесты, мотки шнура. Они воткнули шесты глубоко в песок и связали концы наверху. Другие в это время развернули материю и обернули ею каркас. Беатрикс заметила, что по краю материи были прикреплены застежки, так что можно было легко соединить вместе два куска ткани или крепить их к каркасу. Вскоре жилище Беатрикс было готово — веселый многоцветный вигвам. Все отошли и выжидающе посмотрели на нее.

— Очень мило, — сказала она, — но…

Все чего-то ждали, но она не знала, что говорить дальше. Это было действительно очень мило, и общество этих людей казалось ей приятным, но как спросить у них, что же она делает здесь, в чем смысл ее пребывания в этом мире?

Она куда-то вошла — что-то вроде диаграммы? — откуда-то спускались маленькие шарики, вращались какие-то колеса, она видела странных животных, будто сошедших с иллюстраций в астрологических книгах Гарольда, а затем упала в пруд с говорящими рыбками — либо она сама стала каким-то образом говорящей рыбой? — а на дне пруда было что-то написано. Она смутно припоминала, что надпись на дне относилась к истории, и к тому, зачем она, Гарольд, Иво и Афра прибыли в это место. В то место. Сейчас же она была одна, вне истории, и никто не давал объяснений, и она не знала, как сформулировать свой вопрос.

Эх, был бы здесь Гарольд, он бы обо всем позаботился! Он был так практичен в подобных вещах.

— Большое вам спасибо, — ничего лучше она не могла придумать.

— Споем песню в честь Беатрикс! — прокричал Хьюм. И полилась песня — воплощение бьющей через край молодой радости этих людей. Голоса девушек напоминали флейты — они были изумительно чисты и высоки.

Затем все уселись вокруг костра — теперь он был уже сияющим кольцом багровых углей. По кругу начали передавать ломтики аппетитной, сочной рыбы, завернутой в плотные зеленые листья. Все пили какой-то напиток, похожий на кокосовое молоко, но более густой и сытный. Беатрикс было забеспокоилась, что это может быть алкоголь, но быстро обнаружила, что это не так.