Кровь и свет Галагара - Аркадий Застырец

— Уразумел, мать Мокмора. Но что же все-таки делать?

— Теперь тебе остается одно: выпусти индрига и исчезни, не будь больше двартом. Может быть, так сохранишь свою жалкую жизнь.

— Да, видно, правду ты говоришь. Ничего иного мне не осталось, — тихо сказал Ра Он и пробормотал заклинание, чтобы выпустить беса на волю.

Но как только изо рта у него, шевелясь, показались черные усы и мохнатые лапы индрига, Мокмора с неожиданной прытью выскочила на берег, вздымая фонтаны ледяных брызг, и вцепилась в Ра Она когтями, пытаясь завладеть отвратительным средоточием его колдовской силы. Она ждала этого лума в течение многих томительных зим и не однажды завоевывала доверие своего отпрыска мудрыми советами, но теперь, не выдержав, допустила промах. Ра Он тут же втянул в себя индрига, пробормотал несколько противных слов и ударил Мокмору наотмашь рукой, отягченной перстнями.

— Ложь! Все ложь! Мерзкая тварь, ты не теряла времени даром — такую историю сочинила, что я чуть было в нее не поверил!

— Не будь дураком, отдай мне индрига! Все, что я говорила, правда! — выкрикнула Мокмора, пытаясь подняться.

— Какая же ты мразь! Только вред от тебя и досада! — с презрением выдавил из себя чернородный дварт и рванул из ножен кинжал. Опустившись на одно колено, он сапогом наступил Мокморе на грудь и, не слушая отчаянного стрекотания, несколько раз ударил ее в голову быстрым лезвием. Затем выпрямился и с нарастающей злобой принялся топтать ее кости, обтянутые полупрозрачной зеленоватой кожей. И топтал до тех пор, пока останки Мокморы не смешались с хрустящим месивом льда и камней.

Потом еще в одном известном эрпарале было об этом так:

Злобно, во власти преступного гневаГадину гадина топчет и рвет,Скверна от скверны поганого чрева.В камни и лед ее, в камни и лед!

Долгая холодная ночь заключила Галагар в свои объятья. И об эту пору с обеих сторон противостояния на Буйном лугу нашлось немало бодрствовавших поневоле и проклинавших того, кто вздумал развязать войну зимой. Но с гораздо сильнейшей злостью поносили его криане, тщетно пытавшиеся обогреться у скудных костров из чахлого степного сабирника и хрупких стеблей черного тара.

Ур Фта не ушел с другими в Фатар и остался в походном шатре, встречая взглядом который, оставшиеся на лугу войска преисполнялись твердости и спокойствия. «Наш царь вовсе не слеп. Су Ан руководит им, а это вернее самого острого глаза», — говорили у цлиянских костров и, засыпая, думали о победе.

В город ушла и Чин Дарт. Расставаясь, Ур Фта добрый роф пробыл с нею наедине, если, конечно, забыть о невидимом Кин Лакке. Но забыть о нем было невозможно. Оттого-то, или по другой какой причине, разговора у них не получилось. Отважная девушка, удрученная поражением, благодарила своего спасителя, но в голосе ее он не слышал ни раскаяния, ни сердечного тепла, подобавших случаю. Да и сам Ур Фта, мучаясь присутствием Кин Лакка и боясь обидеть Чин Дарт, ни единым намеком не решился выразить то, что вспыхнуло в нем с удвоенной силой перед лицом смертельной опасности. Он лишь слегка коснулся руки, протянутой ему на прощанье, и медленно склонил голову, словно охваченный неотложными думами и тяжелой заботой.

Оставшись в одиночестве, если опять-таки не брать в расчет Кин Лакка, он выкурил трубку саркара, терзаясь отчаяньем, коему с такой готовностью свойственно по малейшему поводу предаваться влюбленным. Но рожденная трудным днем усталость оказалась сильней любых переживаний. И как только чистый воздух ударил ему в грудь, Ур Фта повалился на ложе и уснул богатырским сном.

И снились ему голоса, те самые, что впервые он услыхал, погибая в колодце Ог Мирга. Сначала, как и в первый раз, заговорил обладатель голоса глубокого и волнующего:

— Ты спишь, великий царь, но до твоего пробуждения осталось совсем немного — ровно два лума с четвертью. И за это ничтожное время тебе предстоит уразуметь великую тайну и постигнуть череду событий продолжительностью в десятки стозимий.

— Как же это возможно? — удивился Ур Фта. — Ведь за два с четвертью лума не пробежать и шести уктасов…

— Наши чувства и мысли летят на чудесных крыльях с непостижимой быстротой, — раздался в ответ голос нежный, словно габалевая пушинка. — Ведь они невесомы и беспротяжны, и если бы не телесный приют, само время им было бы нипочем, а для нашего дела и четверти лума не понадобилось бы.

— Но прежде мы откроем наши имена, — сказал первый голос. — Чтобы ты мог обращаться к нам, равно как и мы к тебе. Я — Фравар, третий советный ведатель Перекрестка Животворных Ключей.

— А я, — молвил нежный голосок, — Алчира, внучка Фравара и невеста того самого Трацара, который, кажется, уже стал твоим другом.

— Да, разумеется! — воскликнул Ур Фта. — Ведь он не однажды спасал мне жизнь и подавал мудрые советы в дурных обстоятельствах!

— Прекрасно, — заметил Фравар, — твой жених, Алчира, держит свое слово и справляется с делом. Полагаю, великий царь не разгневается на него, если мы откроем ту истину, которую Трацару пришлось по моему приказу скрывать за пологом недолговечной лжи?

— Согласна с тобой, премудрый Фравар.

— И что же это за истина? — удивился Ур Фта.

— Истина в том, — ответил Фравар, — что Трацар, как и мы с Алчирой, родом вовсе не из Лифаста. Ведь он говорил тебе, что происходит оттуда?

— Говорил. Но где же ваша настоящая родина? И зачем понадобилось это скрывать?

На сей раз в голосе Фравара зазвучало какое-то звонкое торжественное чувство.

— Наша родина — Лардалл, по-вашему — Вселенная Глубоких Знаний. Мы не могли открыть тебе этого прежде. Мы опасались повредить исполнению возложенного на тебя. Но будем последовательны, ведь времени — ты знаешь сам — у нас осталось совсем немного. Внимай и запоминай, чтобы поведать, о чем ты сейчас узнаешь, всем честным агарам.

Лардалл некогда был очень суровым миром. Наши зимы короче галагарских, но вдвое, а то и втрое холоднее. Наши лета длиннее, но заполняют просторы Лардалла невыносимым зноем. Издревле камней и песка у нас было вдоволь, зато всегда не хватало лесов и плодородных земель. Лардалл был суровым миром еще и потому, что на протяжении многих стозимий беспощадные войны составляли его историю. Многочисленные племена, населявшие его просторы, почти непрерывно сражались между собой, стремясь захватить добрые земли по берегам рек и озер, отвоевывая друг у друга селения и города, разраставшиеся главным образом возле Животворных Ключей, умножавших не только силы, но и знания жителей Лардалла.