Глубже - Родерик Гордон

— Вперед! Иди! ИЩИ ВЫХОД! — кричал он надтреснутым голосом. — ВЫХОД!

Мальчик, спотыкаясь, шел вперед, зовя Дрейка и приемного отца, кого угодно, кто поможет. Но не слышал ничего, кроме эха. Тут прямо позади него обрушилось несколько небольших камней, и он подумал, что кричать, наверное, слишком опасно, и замолчал. Но продолжал идти, придерживаясь ритма, звучавшего в голове.

«Раз-два, раз-два-раз, раз, раз-два».

Скоро Уилл начал видеть ужасные образы, угрожающе нависавшие над ним среди невидимых стен. Он сказал себе, что они нереальны, но те опять являлись ему, снова и снова.

Он вновь начал терять самообладание. Теперь Уилл искренне верил, что сойдет с ума, если жажда и голод не убьют его раньше.

«Раз-два, раз-два…»

Он старался заполнить все мысли ритмом и двигаться дальше, как бы ни было тяжело, но видения не отступали. Они были настолько живыми и реальными, что Уилл почти чувствовал запах, исходивший от них. Собравшись изо всех сил, он постарался отогнать видения, и в конце концов они исчезли.

Мальчик проклинал тот день, когда принял решение сесть в Вагонетный поезд и поехать в Глубокие Пещеры. О чем он думал? Заблудился здесь — а ведь у него была возможность отправиться в Верхоземье. И что может быть страшнее случившегося? Провести остаток жизни в бегах от стигийцев — теперь это казалось не худшим вариантом. По крайней мере, он бы не попал в нынешнее положение.

Уилл опять упал, и очень неудачно. Полетел на острые камни и стукнулся головой. Медленно перекатившись на спину, мальчик распростерся на земле и поднял руки. Обычно в темноте руки выделяются белыми пятнами, но здесь их совсем нельзя было различить, все окутала темень. Его словно больше не существовало.

Еще раз перекатившись, мальчик принялся ощупывать землю впереди, боясь, что может оказаться на краю обрыва. Однако Уилл сознавал, что необходимо встать на ноги, иначе ничего не добьешься.

Поскольку ориентироваться можно было только на слух, Уилл теперь очень хорошо различал отзвуки собственных ботинок, шагая по гравию и пыли. Он научился определять временной интервал от шага до отраженного от стен звука — словно внутри у него был радар. По одному лишь эху можно заранее узнать о зияющих расселинах или об изменении уровня пола.

Поднявшись, мальчик сделал несколько шагов.

Внезапно звуки изменились. Стали тише, словно лавовая труба вдруг резко увеличилась в размерах. Он стал продвигаться как можно медленнее, опасаясь в кромешной тьме упасть в пропасть.

Еще чуть-чуть, и эхо совсем исчезло — по крайней мере, Уилл не мог его уловить. Ботинки уперлись во что-то, непохожее на обычный мусор на полу туннеля. Галька! Камешки ударялись и терлись друг о друга с легким, гулким звуком, который ни с чем не спутаешь. Уиллу стало еще тяжелее идти.

Почувствовав влагу на лице, он понюхал воздух. Втянул его еще раз. Что это?

«Озон!»

Уилл вдыхал запах озона, так сильно напомнивший ему о морском побережье и поездках к океану с отцом.

Куда он попал?

Глава 31

Миссис Берроуз стояла у двери своей палаты, наблюдая за происходящим в коридоре.

Полуденный сон миссис Берроуз прервали громкие голоса и звуки быстрых шагов по линолеуму в коридоре. Поразительно. Последнюю неделю здесь было тихо. Тягостная тишина нависла над Хамфри-Хаусом, пациенты по большей части были прикованы к кроватям, один за другим сдаваясь таинственному вирусу, который охватил страну.

Впервые услышав шум, миссис Берроуз предположила, что просто кто-то из пациентов бузит, и не потрудилась встать. Но через несколько минут со стороны служебного лифта раздался грохот. Сразу же вслед за этим взволнованный женский голос заговорил на повышенных тонах. Женщина была явно раздражена или взвинчена и готова была сорваться на крик, но с большим трудом сдерживалась. Едва сдерживалась.

Любопытство в конце концов взяло верх, и миссис Берроуз решила посмотреть, что происходит.

Глазам стало заметно лучше, хотя они еще болели, вынуждая щуриться.

— Что это? — пробормотала она, зевая, и вышла из спальни в коридор.

И остановилась, поскольку заметила что-то у двери старушки миссис Л.

Миссис Берроуз пригляделась внимательнее, и ее красные глаза раскрылись от изумления. Ведь миссис Берроуз всякого в больнице насмотрелась и сразу догадалась, что там.

Экипаж в рай. Жуткий эвфемизм для больничной каталки с боками и верхом из нержавеющей стали… для транспортировки умерших, рассчитанный на то, чтобы другие больные не могли заглянуть внутрь (и вообще не могли узнать, есть ли кто-нибудь внутри). В сущности, блестящий металлический гроб на колесиках.

Миссис Берроуз увидела, как из двери лифта появились сестра-хозяйка с двумя дежурными, чтобы забрать каталку. Санитары вкатили ее в палату миссис Л, а сестра-хозяйка осталась стоять снаружи. Заметив миссис Берроуз, она неспешно направилась к ней.

— Нет. Это же не то, что я думаю?.. — начала миссис Берроуз.

Медленно покачав головой, сестра-хозяйка сказала этим все, что нужно.

— Но старушка миссис Л была так… так молода!.. — ахнула миссис Берроуз, в расстройстве назвавшая пациентку ею же самой придуманным прозвищем. — Что случилось?

Сестра-хозяйка еще раз покачала головой.

— Что случилось? — повторила миссис Берроуз.

— Вирус, — приглушенно ответила та, словно не хотела, чтобы ее услышали другие пациенты.

— Не этот ли? — спросила миссис Берроуз, указав на свои глаза, которые, как и у сестры-хозяйки, еще оставались красными и опухшими.

— Боюсь, что он. Он проник в глазной нерв, а потом поразил мозг. Доктор сказал, что в некоторых случаях такое бывает. — Она глубоко вздохнула. — Особенно у тех, у кого ослаблена иммунная система.

— Не могу поверить. Господи, бедная миссис Л, — потрясенно выговорила миссис Берроуз, искренне сожалея. То был редкий момент, когда что-то пробило ее защитную броню и тронуло до глубины души. Она испытывала сочувствие к человеку, который реально существовал, а не просто к какому-то актеру, играющему роль в мыльной опере, где, как миссис Берроуз прекрасно понимала, все было не по-настоящему.

— По крайней мере, она не мучилась, все случилось быстро, — сказала сестра-хозяйка.

— Быстро? — промямлила миссис Берроуз в замешательстве, нахмурив брови.

— Да, очень. Она пожаловалась, что плохо себя чувствует, прямо перед обедом, потом вдруг перестала воспринимать окружающее и впала в кому. Мы ничего не смогли сделать, чтобы привести ее в сознание.

Сестра-хозяйка печально поджала губы и опустила глаза. Вытащив платок, промокнула сначала один глаз, потом другой. Трудно было сказать, виновата в ее слезах инфекция или сестра тоже очень расстроена.