Обратный отсчет - Анна Малышева

– А я что зашла-то, как думаете? Гриша ведь сейчас умер.

– Да? – только и смог выдавить Дима. Ему всегда трудно давались соболезнования.

Елена Ивановна, как видно уже извещенная, замотала головой и прижала ладонь к губам:

– На похороны, выходит, приехала… Шестнадцать лет сюда ни ногой, и вот… Людка бы скорее появлялась, зараза, ведь потом себе не простит, что на похороны не пришла! Рай, ты с ним до конца была?

– До самого. – Та удовлетворенно кивнула, ее грубое, спитое лицо выражало скорее серьезную важность, чем скорбь. – Глаза ему закрыла. Проститься успел. Вот на вскрытие забрали. Так-то непонятно, с чего он вдруг сгорел…

– У нас найдут с чего! – вздохнула Елена Ивановна.

– Может, и найдут, – возразила та. – Я с врачом говорила – картина, говорит, очень некрасивая. Я спросила, конечно, – в чем дело? А он – вскрытие покажет! И милиция приехала.

Елена Ивановна перекрестилась:

– Мало самого горя, так еще и… Подозревают что-то?

– Да они б с ним не стали возиться, но я там всех на уши поставила, – гордо сообщила сестра покойного. – Сказала, что дело-то, может, уголовное. Все же знали, что он за дом большие деньги получил. Могли думать, что при себе кое-что носит. Подпоили чем-то, траванули… Ты б его видела, Ленка! От простой водки так не умирают! А Люде, правда, хватит бы всем голову морочить. Хоть на похороны пришла бы! Отец ведь!

Дима подавился воздухом, но женщины не обратили на него внимания. Елена Ивановна кивала и удрученно соглашалась с тем, что дочь устроила свое глупое представление очень не ко времени. Раиса, полностью принимая ее слова на веру, выражала надежду, что до Люды, где бы она ни была, дойдут слухи о смерти отца и она бросит ломать комедию.

– А вообще, Ленка, она у тебя всегда была со странностями! – заявила она, уже прощаясь и целуя старую подругу. – Я еще когда говорила – что из этой девчушки будет? Если бы мои решили такое устроить – я б их… Ладно, ладно, не реви, обойдется!

– Знаю, но все как-то не по-людски! – всхлипывала Елена Ивановна, прижавшись в поисках утешения к широкой груди подруги. – Посмотри на этого урода! – Она обличительно указала на Диму. – Он-то решил, что она пропала совсем, и знаешь, что сделал? Затащил в койку ее подружку, эту стерву, которая ее развела!

– Елена Ивановна! – не выдержал Дима. – Я к вам в зятья не набивался и слушать ваши истерики не обязан! Не лезьте в мою жизнь!

– Его жизнь! – взвизгнула та, отрывая от груди подруги распаренное заплаканное лицо. – Посмотрю я, какая у тебя будет жизнь, когда окажется…

Раиса дернула ее за рукав и прошипела:

– Я ж тебе говорила, рано!

Елена Ивановна проглотила явно душившие ее обличительные слова и угрюмо замолчала. Дима с недоумением переводил взгляд с одной женщины на другую. Он никак не мог опомниться от излившегося на него потока информации. Бельский умер. Он – отец Люды. Мать Люды передумала продавать свою долю. У него голова шла кругом.

– Извините, – произнес он наконец, собравшись с мыслями. – Я ничего не понимаю, могу только сказать, что сердитесь вы на меня напрасно. Вашей дочери я вреда не причинял.

– Еще бы ты причинял, – прошипела Елена Ивановна. – Скажи лучше – твоя красавица точно вернется?

– Марфа? Конечно. Кстати, я позвоню, скажу, чтобы возвращалась прямо сейчас. Она должна быть на полпути к Москве.

– Нет! – возразила Елена Ивановна. – Пусть привезет деньги. Может, я передумаю.

Однако, взглянув на ее хитро-ненавидящее выражение лица, Дима понял, что такой вариант вряд ли возможен. Зато Раиса высказалась за немедленное возвращение Марфы:

– В самом деле, что ждать-то? Пусть возвращается!

– Да куда она денется, что ты переживаешь? – возражала подруга. – Вернется, только позже!

И женщины опять обменялись многозначительными взглядами, непонятными стороннему наблюдателю.

– Вы мне ничего не хотите объяснить? – Дима начал выходить из себя.

– Нет! – резко ответила Елена Ивановна.

– Тогда, может, покинете мой участок?

Женщины переглянулись. На губах Раисы появилась ядовитая улыбка, Елена Ивановна деланно закатила глаза к небу, изображая кроткое удивление.

– А что – мешаем? – сладко поинтересовалась Раиса. – Уж извините, зашла по привычке… На старое пепелище!

– Не слушай его, тут все наполовину мое! – отрезала Елена Ивановна, воинственно задирая острый подбородок, будто собираясь проткнуть им противника. – А ты, Димочка, веди себя поосторожней! Кто знает, не в камере ли ты эту ночь будешь коротать?

– На что это вы намекаете? – возмутился он.

– Да сам знаешь, на что!

– Мне ваш бред надоел! – Он сделал шаг к женщинам, и те, как будто им грозила грозная опасность, испуганно попятились. – Говорите прямо, что вам тут нужно, а не можете – уходите! Деньги вам отдаст Марфа, а не возьмете – разделим все через суд! Я делиться не отказываюсь!

– Ты слышала? – пробормотала мать Люды, слегка опомнившись от испуга и обретая прежний наглый тон. – Он согласен поделиться… Было бы еще чем! А с Марфой твоей будет особый разговор! Эта змея думает, что может травить людей направо-налево? У нас закон хоть слабый, да еще есть!

– Вы опять про это несчастное снотворное? – Он покачал головой. – Елена Ивановна, я с вами так вежливо говорю только из уважения к вашей дочери. Другой бы на моем месте давно бы вам дуровоз вызвал.

– Смотрите, молодой человек, как бы вам кое-чего не вызвали! – сурово оборвала его Раиса. Ее опухшие глаза смотрели по-прокурорски пронзительно, а внушительные габариты явно придавали отвагу, недостающую хрупкой подруге. – Ведите себя аккуратней!

– Я на своем участке, – Дима окончательно вышел из себя, – и уже сказал: у кого какие претензии – будем решать через суд! Устроили тут базар! Немедленно уходите!

– Подругу покрывает. – Раиса сложила руки на могучей груди. – Ясно. Никуда мы не пойдем!

– Я побегу в милицию, а ты его стереги! – возбужденно пискнула Елена Ивановна, боком пробираясь к калитке. – Я мигом! Так быстрее, чем звонить!

– Вы с ума сошли, милые дамы? – От удивления Дима не мог как следует разозлиться – до того абсурдным выглядело все происходящее. Эти две пожилые подружки, обе не вполне трезвые и, кажется, не очень адекватные, которые то нападают на него с туманными обвинениями и угрозами, то отскакивают с таким видом, будто перед ними опасный маньяк… Одна из них – мать Люды, и ее душевное состояние можно хоть как-то оправдать… Но отчего на него так подозрительно смотрит Раиса? Он еле с ней знаком…

– Скажи там, что одна уже сбежала, – крикнула Раиса, не сводя с него глаз. Женщина слегка пригнулась и даже выставила вперед руки, как вратарь, ожидающий атаки на свои ворота. – А этого я постерегу!