Новый Мир ( № 9 2008) - Новый Мир Новый Мир

А. В. Успенская. Античность и русская литература. Мотивы, образы, идеи. СПб., Издательство СПбГУП, 2008, 292 стр., 1000 экз.

Монография, посвященная творческому усвоению русскими писателями XIX века (ХХ век представлен только очерком об И. Бродском) античной культуры, написанная на материале творчества Тютчева, Фета, Майкова, Полонского, А. К. Толстого и других.

Составитель Сергей Костырко

Периодика

“АПН”, “Ведомости”, “Взгляд”, “Время новостей”, “День литературы”,

“Иностранная литература”, “Коммерсантъ”, “Коммерсантъ / Weekend”,

“Литературная газета”, “Литературная Россия”, “Литературная учеба”,

“Москва”, “НГ Ex libris”, “Независимая газета”, “Новая газета”, “Новые хроники”, “Огонек”, “OpenSpace”, “ПОЛИТ.РУ”, “Российская газета”, “Российский колокол”, “Русская жизнь”, “Русский Журнал”, “Русский Журнал (Рабочие тетради)”,

“Сибирские огни”, “Стороны света”, “Топос”, “Урал”, “Эксперт”

Михаил Айзенберг. Стихи на свету. — “ OpenSpace ”, 2008, 16 июня < http://www.openspace.ru>.

“Для нашего литературного „сегодня” реальной новацией стало бы повествовательное движение, сохраняющее именно стиховую динамику. То движение, которое и путешествие, и приключение, исход которого невозможно предугадать. Это явно не тот рассказ, который диктуют „воля и представление”, и не то высказывание, что выстраивается в одну линию. Только неожиданная точность сообщает поэтическому произведению внутреннюю логику. Можно согласиться, что такая „лирическая” точность — понятие не вполне определенное, но всегда заметно, когда она исчезает”.

Михаил Айзенберг. Черный ящик. — “ OpenSpace ”, 2008, 3 июня.

“По свидетельству поэта Андрея Сергеева, в известной литературной компании „ленинградцев” шестидесятых годов („круг Бродского”) слово „эскапизм” было из самых ругательных. Достойным выходом из положения казался только выход в самый первый ряд. Но следующему поколению пришлось привыкать к существованию вне всяких рядов — вне построения. Речь уже не шла о завоевании своего места: его просто не было (как не было вообще ничего „своего”). Свое место нужно было не завоевывать, а создавать, как создают новые рабочие места”.

Михаил Айзенберг. О посредниках. — “ OpenSpace ”, 2008, 24 июня.

“Не очень понятно, на чем это держалось. На „чуть-чуть”, на сдвиге в четверть доли. Один неуловимый ритмический крен — и ты погружался в какой-то гул, в шероховатое звучание города. В какое-то течение. [Кириллу] Медведеву удавалось (ну хорошо, не всегда, но когда-то) включить в речь это течение, и само стихотворение становилось вот таким слабым шумом, током — вечера, жизни, времени. Существовал какой-то крючок, которым он прихватывал невидимые миру петли”.

“Сегодняшний Медведев ищет выход в политику. Что им движет? Мы привыкли думать, что в подобных случаях человеком движет сострадание. Желание оказаться среди „бедных, странных, / одиноких, темных, больных, несчастных / и обреченных” — и заговорить от их имени. Но никому еще не удавалось говорить от имени других, не повышая голоса. Эта речь на повышенных тонах, перестраивающая и редуцирующая всю внутреннюю акустику автора, — не их слова, а слова (точнее, речи) около них и вместо них. Беда левого дискурса в том, что он существует за чужой счет”.

Николай Александров. Путем трэша. — “ OpenSpace ”, 2008, 10 июня.

“Трэш работает на сериальность, то есть на бесконечное повторение раз найденной ситуации, на усиление фиктивности мира. Видение мира здесь диктует избранный жанр, то есть условность детектива, триллера или дамского романа, поэтому мир не раскрывается, а скорее заслоняется этими „жанровыми очками”. Нужно быть полным идиотом, лишенным какого бы то ни было художественного чутья, чтобы утверждать, будто именно этот „второй сорт” литературы отражает наше время, „описывает нашу эпоху”. Эта литература не описывает ничего, кроме литературных штампов, кроме мышиной возни бытового ничтожества”.

Андрей Архангельский. Ужас Третьего. — “Взгляд”, 2008, 16 июня < http://www.vz.ru>.

“Влияние интеллектуального сообщества сегодня в России настолько ничтожно, что гораздо важнее любых идейных разногласий сегодня — само сохранение и поддержание общего культурного, интеллектуального веса страны. И в любом идеологическом споре хорошо бы помнить, что это само по себе огромное счастье — иметь возможность спорить по идейным мотивам”.

Андрей Архангельский. Язык семги. — “Взгляд”, 2008, 2 июня.

“Это самое, выдаваемое за национальную прелестную особенность, — любовь к долгим разговорам — она на деле есть коллективная болезнь общества, попытка справиться с психологической травмой, травмой всеобщего к тебе невнимания. Когда главная человеческая проблема собеседника не передача информации или обмен опытом, а многолетняя нехватка внимания, разговор и превращается неизбежно в терапевтическое средство, и в нем форма, поддержание разговора, что называется, оказывается важнее содержания или смысла. <…> Получается русский разговор”.

Андрей Архангельский. День беды. — “Взгляд”, 2008, 23 июня.

“Народ в эти дни [1941 года] совершал коллективный и в то же время индивидуальный выбор, который совпал с государственным. Наконец, выбор этот — воевать — был сделан по своей воле, а не из-под палки — иначе мы бы тут с вами не сидели и не писали колонки. Как этот выбор ему, народу, дался и в каких словах это формулировалось в миллионах голов — причем, может, всего за день или два до смерти, — мы до сих пор не знаем. <...> И это великий и, может быть, главный русский инстинкт — когда умирать в бою считается „приличнее”, чем не умирать”.

Андрей Архангельский. Будем кафками. — “Взгляд”, 2008, 30 июня.

“<...> абсурд сегодня — не часть мироощущения художника, не способ осмысления мира — а что-то вроде лаврового листка, заправки для супчика: для моды, для модности, для придания „серьезному” произведению „современного звучания”. То есть то, что пугало художника в ХХ веке, было знаком надвигающейся иррациональности, одним из последствий диктата масс, посредственности, массового безвкусия — сегодня стало декоративным элементом, обоями для десктопа. В академической музыкантской среде есть даже такое выражение — „шнитковать”. Немного электрогитары, немного колокольцев, щепотку додекафонии — и получается „загадошно”...”

“Кафка был, как сегодня бы сказали, интимофоб — человек, который испытывает страх не просто перед любым физическим контактом — а вообще от самого наличия, существования других людей вокруг. В сознании интимофоба прикосновение физическое — и растоптание внутреннего мира, души — равнозначны. Он бежит любых контактов — и это, конечно же, болезнь века именно двадцатого, когда людей „вокруг” стало слишком много”.

Юрий Архипов. О тайнах русской души и истории. — “Литературная газета”, 2008, № 24, 11 июня < http://www.lgz.ru>.

“В чем же главная мысль „Раскола”, что делает роман столь незаурядным явлением нашей отнюдь не бедной талантами словесности? А в том, как представляется, что Владимир Личутин первым — во всяком случае, в художественной литературе — во всем горестном объеме постиг размах русской беды — той неизбывной, неизжитой, поныне свербящей боли, что скрывается за этим острым, но давно обкатанным волнами времени словом „раскол””.

Павел Басинский. Говорим по-русски. — “Москва”, 2008, № 3 <http://

www.moskvam.ru>.

“Мы почему-то привыкли считать, что русский язык, особенно современный русский язык, это такая сливная яма, которая принимает в себя буквально все. Мы приходим в ужас от якобы невероятного количества новых иностранных слов. <…> На самом деле русский язык ужасно консервативен. <…> Русский язык так же легко впитывает новые слова, как и выплевывает их за ненадобностью. Мы нация в этом отношении прагматическая”.

“Но что самое удивительное: русский язык ужасно консервативен в отношении именно к родным словам непривычного звучания. Почти два десятка лет потребовалось, чтобы возвращенное Солженицыным из старой русской речи прекрасное слово „обустроить” вошло в прочный обиход. А сколько над ним издевались! В каком только хамском контексте не использовали его, чтобы лишний раз кольнуть Александра Исаевича. „Обустроить” — ха-ха! И что же? Слово живет, дышит и теперь уж точно не уйдет из повседневного языка. Еду на машине и вижу над дорогой рекламную растяжку: „Строим, ремонтируем, обустраиваем!” Мы долго пробуем слова на вкус, цвет, запах, а главное — на смысл. И еще на артистизм”.