Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги - Александр Хинштейн

Он даже самолично проводил бывшего администратора до приемной – такой чести прежде не удостаивался еще ни один из посетителей.

Личный ельцинский телеоператор Александр Кузнецов детально описывает эту душераздирающую картину:

«Знак внимания, который он проявил к небрежно одетому Вале, произвел на секретарей неизгладимое впечатление. Можно сказать, Борис Николаевич застал свою приемную врасплох.

– Ну вот, Валентин, можешь спросить у них, – Ельцин безадресно махнул в сторону вытянувшихся секретарей, – я никого так не провожал. Верно? – Онемевшие секретари дружно закивали: «Верно! Верно! „ – Это говорит о моем отношении к тебе. А я отношусь к тебе, понимаешь, как к сыну“.

А ведь верно. Именно, как к сыну.

Долгие годы, еще в Свердловске, Ельцин грезил о наследнике; когда Наина понесла во второй раз, он даже на ночь клал под подушку топор и фуражку – знатоки утверждали, что это верное дело – но вновь родилась девочка.

Юмашев же – напротив – всегда мечтал об отце. Своего кровного родителя он не знал; тот ушел от матери еще до его рождения, и лишь однажды объявился потом, когда семья решила перебраться из Перми поближе к столице. Встреча с отцом разочаровала Юмашева до глубины души. Он представлял его этаким русским богатырем, писаным красавцем и душой общества. Но папаша на поверку оказался щуплым, субтильным евреем, к тому же хроническим неудачником.

А потом – Ельцин и Юмашев встретились и со временем узрели друг в друге то главное, чего так не хватало им в жизни. Один – сына, другой – отца.

Их союз основывался не на расчете, а на любви; этим и объяснялось недооцененное по сей день могущество «летописца». Все остальные – Коржаков, Бородин, Тарпищев, Чубайс, и etc. – могли быть соратниками, собутыльниками, друзьями, подчиненными. Юмашев был сыном, притом единственным.

Не в пример Абрамовичу, Березовский понял это слишком поздно. За что и поплатился.

Пройдет каких-то пару лет, и Борис Абрамович вылетит из России, точно пробка от бутылки с шампанским. Роль Юмашева – подлинно серого (во всех смыслах) кардинала Кремля – будет в этом далеко не последней…

Глава 8

Хочу быть Березовским

В России все и всегда наступает внезапно. Зимой – откуда ни возьмись – выпадает снег, летом – поспевает вдруг урожай. В других странах – и снег, и хлеб просто убирают, в России же – обязательно начинают битву…

Годы второй ельцинского «пятилетки» пролетели, как одно мгновение; никто и оглянуться не успел, как подошел черед новым выборам. Вот уж когда вспомнил он пророческие слова мудрого своего завхоза Пал Палыча Бородина, предлагавшего установить семилетний президентский срок. Ан нет, не послушал, доверился высоколобым юристам-либералам, твердившим, что непременно нужно равняться на американскую демократию, иначе, мол, Борис Николаич, на Западе нас не поймут.

(Интересно, кстати, сколько получил Томас Джефферсон за создание конституции США? «Джефферсоны» Российские обошлись казне в 5 миллионов долларов.)

История ничему не научила президентское окружение; оно вновь вставало на те же грабли. Точно так же, как и в 1996-м, Ельцин, а точнее его «Семья», до последнего дня никак не могла определиться с фигурой преемника, – ни один из потенциальных наследников не сумел выдержать проверки на вшивость.

Лебедь, Немцов, Черномырдин, Степашин, Бордюжа – перечислять скамейку запасных можно долго – все эти люди, при внешней лояльности их и послушании, упорно не желали превращаться в бессловесных марионеток. Выяснялось это очень просто: если человек хотя бы раз позволял себе выказать характер, его мгновенно вычеркивали из списка очередников.

(Стоило только премьеру Степашину, весной 1999-го уже объявленному почти кандидатом, не приехать однажды по звонку к Татьяне Дьяченко, дабы обсудить состав будущего кабинета министров, его участь в тот же день была решена. Через 2 месяца Степашина сняли.

«Я не стал обслуживать интересы определенной группы, которая посчитала, что я ненадежен», – недвусмысленно скажет он после своей отставки.)

А тем временем обстановка в стране накалялась с каждым днем. Покрасневшая Государственная дума откровенно демонстрировала нелояльность к Кремлю, вплоть до того, что депутаты едва не объявили Ельцину импичмент – не хватило каких-то пары голосов. Не меньшую самостоятельность проявлял и Совет Федерации, где заседали губернаторы и спикеры региональных парламентов.

Президентская власть утекала, как песок между пальцами. И Дьяченко, и Юмашев, и Абрамович всерьез подумывали уже о возможном бегстве из страны. Перспектива повторить участь семьи Чаушеску или Людовика XIV вкупе с Марией-Антуанеттой – совершенно им не улыбалась. Но и терять в одночасье престол а, главное, нажитые непосильным трудом капиталы было еще страшнее.

Тут-то и пришло время проявить себя Березовскому.

К началу 1999 года Борис Абрамович хоть и продолжал по инерции считаться членом «Семьи», здорово растерял былое влияние. Недавние соратники откровенно им тяготились, однако со счетов окончательно все же не сбрасывали.

Годом раньше, весной 1998-го, Березовскому была брошена даже кость в виде кресла исполнительного секретаря СНГ; должность мало что решающая, зато почетная и непыльная.

В последней книге мемуаров Ельцин утверждает, правда, будто решение это было продавлено другими главами СНГ (в первую очередь украинским президентом Леонидом Кучмой), которых накануне утверждения втихаря успел обработать Березовский. Сам же гарант якобы категорически противился его вознесению. Более того, столь же непреклонную позицию занял-де и Валентин Юмашев. (Цитата из книги: «…таким злым я Юмашева ни разу не видел. Он сказал, что категорически возражает».)

Вообще, по степени исторических фальсификаций и подтасовок ельцинский «марафон» не имеет в новейшей российской истории себе равных. Труд этот – достойное продолжение мифологических традиций Кремля, заложенных еще со времен сталинского «Краткого курса ВКП (б)».

В действительности, идея назначить Березовского секретарем СНГ целиком и полностью принадлежала Юмашеву, Кучма – лишь выполнил роль мышки из известной сказки про репку.

Единственное, во что могу я еще как-то поверить, так это в описание разговора, который состоялся у Ельцина с будущим секретарем накануне голосования. Похоже, на сей раз первый президент не лукавит.

«Березовский был слегка взлохмаченный, – сообщается в мемуарах, – он мчался в Кремль откуда-то из-за города. Посмотрел на меня цепко и сказал: „Борис Николаевич, если вы хотите принести пользу Содружеству, то меня надо назначать. Я уверен, что смогу сделать что-то полезное…“»

В тот же день, 29-го апреля 1998 года, Борис Абрамович был утвержден в должности; за его кандидатуру единодушно проголосовали все президенты СНГ.

Многие посчитали тогда, что назначение это было обусловлено коммерческими интересами Бориса Абрамовича; якобы он собирался использовать свое новое кресло для развития бизнеса в сопредельных республиках. Именно для означенных целей Березовский-де регулярно мотался по просторам СНГ, окучивая соседних президентов. Эти полеты острословы окрестили «челночной дипломатией».

Лично я сильно сомневаюсь в верности таких оценок. Березовский, как уже говорилось не раз, бизнесменом был никудышным. Если даже и имел он какие-то виды на СНГ, то все они закончились ничем. Полным фиаско, например, обернулась придуманная им затея со скупкой внешних долгов, которые затем планировал конвертировать он в предприятия и активы на территории стран-должников (России должны были тогда практически все государства содружества).

Куда важнее было для него получить формально высокий чин; подобно всем гоголевским персонажам, главным мерилом успеха виделась Березовскому золоченая табличка на дверях приемной. И чтоб непременно – десять тысяч курьеров.

Он, правда, попытался было расширить круг секретарских своих функций, превратив Исполком СНГ из чисто технического, вспомогательного органа в некое суперведомство с бескрайними полномочиями и возможностями. Был даже подготовлен проект реорганизации Исполкома, который предусматривал подчинение ему всех остальных межгосударственных структур – таможни, пограничников, советов министров обороны и иностранных дел, антитеррористического комитета. Но на этом дело и застопорилось. Отдавать такие рычаги Березовскому желающих не было, себе дороже.

В итоге, потерпев очередное поражение, Борис Абрамович моментально охладел к проблемам СНГ; если внимательно просмотреть тогдашние его выступления, отчетливо видно, что масштаб политических интересов Березовского простирался гораздо шире, нежели исполком Содружества. Как и прежде, пребывал он в излюбленном своем амплуа некоронованного хозяина страны; поучал, указывал, ставил оценки.